- А фамилия у тебя не Петров будет? Больно ловко ты меня в русской партии подловил, - с плохо скрываемым раздражением спросил мой соперник.
- А почему моя фамилия должна быть Петров? - удивился я, не понимая вопроса.
- Русская партия ещё называется защита Петрова, - пояснил он и добавил, - Может ещё сыграем?
- Пётр Карпович, это единственное что я знаю в шахматах кроме общих правил, - откровенно сознался я, - Вчера подсмотрел в книжке. Поэтому если вам принципиально важно отыграться, то я сразу сдаюсь.
- Да, ладно. Что значит отыграться. Мы же просто с удовольствием проводим, так сказать, свободное время и счёт здесь не имеет никакого значения, - говорил Пётр Карпович, записывая в своём блокноте сегодняшнюю дату и, узнав мою фамилию, дописал: «Хромых - Треумов. 1:1».
После чего собеседник немного успокоился и спросил:
- Хотя фамилия Треумов тоже подходит для…, - Пётр Карпович развёл руки как бы обозначая то чему он и названия дать не может и добавил, - Вот и у меня фамилия подходит.
Я замялся, не зная, как реагировать на последние слова, но Пётр Хромых уже успокоился:
- Да, ладно, я уже привык, что называют меня в клубе «Хромых и по фамилии и по походке». Тебе уж небось рассказали, как я хромать стал? - поинтересовался он, забывая, как мне показалось, результат партии.
- А кто мог мне это рассказать? - спросил я.
- И то верно, - согласился Хромых и добавил, - Лучше уж я сам расскажу, а то другие что-то переврут и что-то переиначат.
Перед началом рассказа Пётр Карпович улыбнулся своим воспоминаниям.
- По молодости, я после службы на сверхсрочную остался. И когда года три отслужил, считал себя опытным служакой. Тогда к нам молоденького мамлея, ну в смысле младшего лейтенанта, прислали. Был он как юбилейная монета в 1967 году. Сразу после училища. И как-то отношения с ним у меня сразу не заладились. Может юмора он не понимал, а может я всё же пережимал. Началось с того, что в тот же день, когда он прибыл в часть, я на плацу салаг муштровал, а молоденький офицер идёт вдоль плаца. Я так на строевой шаг перехожу и честь ему отдаю. Он, естественно, отвечает. А потом стал и не может понять, что не так. И меня, значит, зовёт. Просит доложить почему не по уставу. «Что не по уставу?», - удивляюсь я. А он понять не может понять, что не так, к тому же видит, что все над ним угорают. Уже через два дня он меня встретил и говорит, что, мол, я честь левой рукой отдавал. Но время-то ушло. Наказывать поздно. Потом я его ещё подставил с автоматами. Прихожу и жалуюсь, что автоматы для левшей привезли только пятнадцать, а их нужно минимум двадцать два. Он засомневался, что бывают автоматы для разных рук, но я на него посмотрел удивлённо и ребята так глаза попрятали, мол, чтобы не смущать неуча. Не поверишь, но он пошёл к командиру батальона жаловаться. С понятными последствиями. Но скоро его от нас перевели, а уже под самую мою пенсию я с ним опять пересёкся. Я уже был прапорщиком, а его заместителем командира части к нам прислали. Уже гад опытный. Всё мне припомнил. И как честь отдавать, и автоматы для правой и левой руки требовал, и много ещё чего. Так что жизни мне не стало. Благо, что пенсия уже была. Покрутился я недолго и рапорт на увольнение написал.
В это время дверь в помещение открылась и на пороге образовалась милая девушка на вид лет восемнадцати-двадцати не старше. Рассказчик подскочил с места и бросился гостье навстречу.
- Клавдия Алексеевна, милая вы наша, - Пётр Карпович, - распахнул руки для объятий, но в результате нежно взял протянутую аккуратную кисть в обе ладони и галантно обозначил поцелуй, - Что же вы, голубушка не на экскурсии?
- Так экскурсия-то пешая, пояснила гостья.
Пётр Карпович со всей возможной бережностью проводил гостью к столику в дальнем углу предусмотрительно, отодвинув небольшое кресло, чтобы удобно было присесть. Потом он что-то тихо сказал девушке наклонившись. Она в это время смотрела на меня и кивала. Я понял, что мой знакомый говорил про меня и изобразил, что приветствуя приподнимаю котелок, как это делал руководитель шахматной секции. Девушка снисходительно улыбнулась и глазами пригласила присоединиться к ним. Ситуация была странной. Я сам был не в том возрасте, чтобы мне оказывали какие-либо почести, но когда такая пигалица вела себя, как дама в годах, казалось мне довольно странным. Но, с другой стороны Пётр Карпович был много старше меня я общался с гостьей с величайшим почтением.
Я подошёл. Красивым движением руки с длинными пластичными пальцами странная девушка предложила присесть в кресло с противоположенной стороны шахматного стола.
- Клавдия Алексеевна, - сказала девушка с интонациями, которые больше подходили не юной особе, а зрелой женщине, представилась она и снова протянула руку для поцелуя.
В такой ситуации мне ничего не оставалось, как привстать и изобразить приветственный поцелуй, вдохнув аромат незнакомого парфюма.
В это время Пётр Карпович резво (куда только девалась его хромота) поставил к столику ещё один стул.
- Продолжайте свои байки, - высокомерно, но мило, сказала странная женщина.
- Да, вы, голубушка уже, наверное устали от моих россказней, - вяло стал отнекиваться бывший прапорщик.
Но женщина кивком прекратила его пререкания. И Пётр Карпович приосанившись продолжил свой рассказ.
- Для того чтобы уволиться нужно было подписать обходной лист. Ну, это такая штука, где расписываются, - пояснил рассказчик, - Чтобы было понятно, что долгов у меня перед данным воинским подразделением нет.
Я внимательно слушал рассказчика, замечая краем глаза, что девушка смотрит большей частью на мою реакцию. А бывший военный человек продолжал:
- У всех подписал, остались только вещевой склад и командир части. На складе зав хозчастью уже хотел подписать, но увидел мою кобуру, которую мне жена замполита подарила…
Клавдия Алексеевна красиво засмеялась гортанным смехом и кокетливо ткнула рассказчика в плечо:
- Прошлый раз выговорили, что кобуру медсестра подарила. Вы, однако, проказником на службе были, - смеясь сказала девушка.
- Что было, то было, - попытавшись закрутить короткий ус, сказал Пётр Карпович и пояснил, - Это другая кобура, ту я выменял на спирт ещё за год до увольнения. В любом случае сдавать личную вещь я не обязан и прошу завхоза показать ведомость, по которой мне выдали подотчётное имущество. Нет ведомости, нет кобуры по факту. Тот нехотя подписал отпускной, я его в кобуру и сунул. И пошёл к командиру подписывать. А секретарша его Любка, - и рассказчик двумя широкими движениями обеих рук обозначил формы неизвестной женщины, снова вызвав смех слушательницы, - Говорит, что командира нет и посылает к заместителю. Тому самому, из-за которого я и увольняюсь. А мне уже всё равно, я же увольняюсь. И так уверенно захожу к нему в кабинет. Он на меня уставился, что это я без стука. Я вспоминаю, что обходной в кобре, расстёгиваю её и со словами «Ну, всё, ты у меня последний», стало быть отслужился я. Но когда глаза поднял за столом, где только мой недоброжелатель сидел никого нет. Только в открытом окне занавески ветер треплет.
Девушка, явно слушающая историю не первый раз заразительно засмеялась и я тоже.
- Этаж всего второй, но перелом обоих голеностопов имел место.
Когда мы, оставив странную на мой взгляд, девушку вернулись к нашему столу, я обратил внимание, что Пётр Карпович, по фамилии Хромых снова захромал. И тут я увидел явное несоответствие в убедительном рассказе собеседника.
- Пётр Карпович, а как так получается, что ноги сломал ваш недруг, а хромаете вы?
По тому как он отреагировал, я понял, что никто ранее этот вопрос ему не задавал. И он, вздохнув, принялся объяснять:
- Юноша, это же элементарно. Всё, что мы делаем возвращается, как…, - он прервал рассказ начав складывать шахматные фигуры, оставленные нами и я вмешался:
- Бумеранг?
Старший товарищ бывший прапорщик посмотрел на меня снисходительно:
- Бумеранг возвращается только, если не причинил никому вреда, в смысле, когда охотник промахнулся. Поэтому этот пример здесь не подходит. А я имел в иду эхо. Ты так крикнул «А!», а тебе возвращается «А! А! А!». Так и в жизни. Пострадал из-за меня человек. У него всё зажило, как на собаке. Он даже в парадах участие принимал. А у меня ноги сохнуть начали. Хорошо, что я хоть не со зла покалечил человека. А иначе неизвестно чем бы всё это дело для меня закончилось.