Сердце ухнуло и провалилось куда-то в пятки. На кухне за столом сидели мать и полицейский, который сосредоточенно писал что-то на белом листе.
- Матвеюшка! - подскочила мама. - Бедный мой, где же ты был? - и припала к его прикрытой грязным свитером груди, в которой, казалось, совсем не билось сердце. - Господи, грязный - то какой...
- Я упал, - глухо ответил Матвей. - А что случилось? Почему у нас полиция?
- Я инспектор ПДН, - представился полицейский, - меня зовут Максим Леонидович.
- Матвей, я все знаю, - сказала мама. - Ты же домой не пришёл, и к репетитору тоже, и трубку не брал. Я позвонила в школу, позвонила одноклассникам твоим. Мне все рассказали. Я решила, что надо обращаться в полицию. И вот, Максим Леонидович к нам пришёл поговорить.
- Я в ванную на две минуты, можно? - спросил Матвей. - Переодеться.
- Да, конечно, - кивнул полицейский.
- А мы пока чаю попьём, да? - засуетилась мать. Матвей с облегчением закрыл за собой дверь ванной и включил воду. Умылся холодной водой и уставился на себя в зеркало. Глаза были мутные, как давно не мытые окна. В дверь деликатно постучали.
- Это тебе переодеться, сынок.
Матвей взял домашний костюм и наконец очнулся. Быстро, быстро. Чистить зубы, грязные вещи в машинку, включить ее нужно сразу, чтобы потом, мало ли что, не нашли следов. Дольше всего он мыл руки - все казалось, что на них осталась кровь. Стоит ему выйти с такими руками, думал он, и все сразу поймут: убийца. И увезут его, скованного наручниками, под любопытными взглядами вездесущих соседей.
- Матвей, не задерживайся! - сказала под дверью мама.
- Иду! - отозвался он и вышел.
- Нервничаешь, парень? - добродушно спросил полицейский. - Не надо, поверь, тебе нечего стыдиться. Рассказывай.
И неожиданно для самого себя Матвей ему поверил. Слова полились из него рекой. Все накопленные обиды, все страхи, обидные прозвища, изорванные тетради - все вышло наружу словами и слезами. Мать тоже плакала, прикрывая лицо кухонным полотенцем, Максим Леонидович внимательно слушал и даже ничего не писал, только щурил тёплые зеленоватые глаза. Матвей едва не рассказал ему абсолютно всё, так сильно он поверил... Но в последний миг удержался.
- Больше тебя никто не тронет, я обещаю! - веско сказал полицейский и закрыл кожаную папку. Мать смотрела на него почти с благоговением.
- Я хотел на домашнее обучение перевестись, - ответил, не поднимая красных глаз, Матвей.
- Никто тебя не тронет! - повторил Максим Леонидович. - Если что, звони сразу мне! - и положил на стол крохотный кусочек картона. Матвей взял визитку и прошептал:
- Спасибо!
- Я провожу вас! - спохватилась мама. - Спасибо! Огромное спасибо! До свиданья.
Закрыв дверь за гостем, она вернулась на кухню и погладила Матвея по голове.
-Теперь все будет хорошо, сыночек. А папе мы не скажем, ладно? Слава богу, он в командировку уехал. Сам знаешь, какой он.
- Знаю, мам, - поднялся Матвей. - Я спать.
- Иди, мой хороший, я тоже сейчас лягу. Тяжёлый день был.
В этот вечер Матвей ещё не скоро забылся тяжёлым сном. Привычная с детства кровать казалась чужой и неудобной. Стоило закрыть глаза, как в голове негативом проявлялась открытая улыбка на чумазом лице.
- Валера!
- Матвей!
И было совсем не ясно, кто он такой, Матвей Алексеев? Ребёнок, распустивший нюни перед добрым дядей полицейским, или сильный и смелый мужчина, покаравший ограбившего его бомжа? Или убийца, мерзость, которой быть на земле не должно? Как жить дальше? Как идти в школу? Прошмыгнуть тихонько на место или войти с гордо поднятой головой?
Матвей улегся поудобнее. "Пошёл ты к чёрту, Валера, сам виноват", и наконец-то уснул...