Я тут вообще ни при чём. Просто такая у нас, у космовиков, давнишняя традиция – основную видимую оболочку надо подбирать под название корабля. Ну и когда со стапелей очередные три юнитранспорта спускали, а как раз моя очередь подошла на распределение, ну и назвали корабли – «Николай Носов», «Виктор Драгунский» и «Владислав Крапивин». Это писатели такие были на Земле, не так давно, лет триста назад. Или сколько? Не помню уже. Ну, вот и достался мне «Драгунский». Я все его книги, какие только были на библиотечном портале, прочитал – а там, оказывается, и выбирать-то особо не из кого. Так и стал я Денисом Кораблёвым, так меня и в общей базе данных провели – лопоухий первоклассник, шорты, майка и сандалеты. И космовик с «Крапивина» – тоже пацан, только из другой книжки. Аркашка, кажется. А вот коллеге с «Носова» повезло чуть меньше – ему пришлось в качестве Незнайки зарегистрироваться. Это такой лилипут, с полметра ростом, в синей шляпе.
Вообще говоря мы, космовики, любой вид принять можем. Ну, почти любой. Но – не положено. Если трансформируемся в энергополе, ну, когда невидимыми становимся, мы все одинаковые, не отличить. А если принимаешь физическую форму, то обязательно зарегистрировать надо. Чтобы, если какое ЧП или разбирательство, тебя ни с кем другим перепутать не могли. Обычно визуальную форму по названию корабля подбирают, потому что тогда сразу видно, кто с откуда. Если Том Сойер – то это с «Марка Твена», старый, кстати, утюг, давно летает, говорят, скоро в ремонт его ставить будут. Если Доктор Айболит – то с «Корнея Чуковского». А если Кот Бегемот – то с «Булгакова». А когда на «Александра Пушкина» космовика назначали, тот, чудила, взял и зарегистрировался как Царевна Лебедь. Смеху было...
Тогда, я помню, «Пушкина» с рейсом до Нептуна отправили, всего понапихали – и рабочие на смену в пассажирских отсеках, и оборудование, и продукты там. А бортинженер «Пушкина» был старый, опытный, так он возьми перед самым запуском и заболей! А вместо него назначили совсем молоденького, чисто салага, только-только училище закончил, по книжкам, конечно, вроде всё знает, но где те книжки, а где реальный космос? Короче, в пути у него во втором контуре основного реактора один датчик, что называется, «поплыл». Данные вроде как передаёт, но, зараза, привирает, причём всё больше и больше. Космовик сперва пытался внимание бортинженера на это дело обратить – ну, как мы умеем, втихаря. А тот – в упор не замечает. Ну, наш-то плюнул и решил видимую форму принять и датчик сам исправить. А этот, молодой-то, ни с того ни с сего решил в реактор с проверкой полезть.
И вот представьте себе – напяливает бортинженер скафандр четвёртой степени защиты, лезет храбро через шлюз в реакторную, кругом триста градусов жары и радиация, а на трубе теплообменника сидит нога на ногу та самая распрекрасная Царевна-Лебедь. В атласном платье, в короне, месяц под косой блестит, во лбу звезда горит, а в руках искрит вовсю мультитул молекулярной укладки, он же, как его космолётчики называют, «муму», а царевна этой самой мумой токопроводящие дорожки на плате датчика восстанавливает... Бортинженер сперва язык проглотил, а потом как обратно в шлюзовую кинется! А когда остальным рассказал, что в реакторной увидел, так его медики в изоляторе на три дня заперли, водили пальцем перед глазами и таблетками поили от нервов. Бывает, чего уж там...
Вообще с кораблями-то как оно? Если, скажем, научный или исследовательская станция, то их всегда именами космонавтов называют. «Алексей Леонов», «Владимир Комаров», «Криста Маколлиф», «Нил Армстронг» и так далее. Ну и космовики туда самые опытные идут. Потом военные, то есть служба спасения и правопорядка – их по традиции называют всякими генералами-адмиралами. То «Ушаков», то «Макаров», то вообще «Фаррагут». Ну а кто в сухом остатке? Гражданка, то есть мы. Поэты-писатели. Юнитранспорт, он же «универ» или «юник» – это, по сути, двигательный отсек с реакторами, топливные баки и экипажная часть. А всё остальное – фермы с гравизахватами. Прицепят нам танки для жидкого газа – значит, полетим на Титан, метан качать. Если контейнеры под руду и добывающие лазеры – тогда в пояс астероидов, это к гадалке не ходи. Могут и блоки с пассажирскими каютами поставить – и экипажи на станциях сами по себе не меняются, ну а если с аттракционами-магазинами и повышенной комфортности, то это для круизов.
Круизы, особенно когда детей много, я люблю. Там втихаря можно и видимую форму принять, даже побегать-потусоваться среди других на дискотеке, никто и внимания не обратит. Мальчишка как мальчишка. Дениска Кораблёв, какие вопросы.ё
Магия говорите? А как же, есть такое дело. Только магия – она законов физики никак не отменяет. Если, скажем, в энергополе трансформируешься, то и не видно тебя, и в самую малую щель сможешь пролезть, это без проблем. Но вот сквозь стальную переборку или бетонную реакторную защиту не пройдёшь, хоть ты тресни. А когда ты невидимый, то скажем расплавить предохранитель сможешь, а вот гайку открутить – ни-ни! Только в физическую форму трансформироваться, будь любезен... Или, скажем, синтез продуктов. То есть скатерть-самобранка, она же «синтезатор модуляционно-биореакторный». Можно, конечно, всё что угодно сотворить. Только из чего?
Вот, скажем, летим с пассажирами в круиз на летние каникулы – типа, «Земля – Луна – Внешние Станции – Венера», популярный очень маршрут. Так там если у какого мальчика-девочки вдруг типа день рождения, торт со взбитыми сливками сотворить – пара пустяков. И водорода во внешней короне моря, и энергии хоть залейся. Синтезируй не хочу. Ребёнок в каюте просыпается – а у него возле кроватки торт стоит! А откуда? А вот не скажу, сюрприз... Совсем другое дело если мы в пояс астероидов летим или дальше. Солнца мало, энергии не хватает, а пыль тяжёлых металлов на атомы разбирать-собирать – уууу... Тут не то что шоколадный торт, простой солёный сухарик синтезировать еле выйдет. И чем дальше от звезды, тем тяжелее. В общем, магия-магия, а головой тоже думать приходится.
А так оно, конечно, смех смехом, а работа у нас, космовиков, важная. Понятное дело, космолётчики своё дело знают, и техника у них очень даже ничего. Но всё равно – тех же датчиков тысячи, приборов тысячи, нет-нет да и проворонят что. А наша работа – везде быть, всё знать, а если надо как раз втихаря его носом-то ткнуть, подсказать, дескать, сюда посмотри! Видишь, что у тебя во внешней рубашке охлаждения творится? Ну и за порядком тоже приглядываем, чтобы никаких безобразий не происходило. А то люди-то, они и в космосе разные бывают, и вдруг кто на кого разозлился-обиделся и задумал какую-нибудь гадость, мы на то и есть, чтобы такого не случилось, чтобы оно как бы «само собой» обнаружилось. В общем, космовик – это вам не какой-нибудь там Домовёнок Кузька. Кстати, есть и такой у нас. На «Татьяне Александровой» летает. А сколько я на «Драгунском» уже работаю? Ох, давно... Тот капитан, который у меня сейчас командует – это уже девятый по счёту. Ничего вроде, толковый, но знавали и лучше.
Земля, говорите? А что Земля? С тех пор, как с Земли производство в космос вывели, уже не одна сотня лет прошла. Вся руда – из космоса, вся промышленность – на Внешних Станциях. А на Земле – любо-дорого, «зона отдыха и роста», – и школы все на Земле, и детские сады. Красиво сейчас на Земле, это ни грамма не совру. Самому давно пора уже рапорт начальству написать, чтобы отпустили хотя бы на месячишко туда отдохнуть-развеяться. А то я в Тихом Океане уже лет 80 как не купался, соскучился... Но это когда из рейса вернёмся. А теперешний рейс куда – ну, судя по тому, что на мою орбиту пассажирские отсеки повышенной комфортности забрасывают, то на этот раз не иначе в круиз полетим. Может к Луне на три дня, а может двухнедельный к Марсу. Когда много пассажиров, это я люблю, интересно... Надо будет у капитана в каюте документы глянуть.
Продолжение...
Следует – в комментарии цифра 1
Да ну на фиг – цифра 2
Про политику давай! – цифра 3
Больше познавательных статей – 4
Этот опрос вызывает у меня сложные чувства – 5