Принадлежащий себе. Своеобразный, подходящий, родной. В конце концов шрифт, которым набирается текст.
Через свой образуется субъект. Все, что свойственно тебе и другим, подходит тебе и другим, роднит тебя и других, присуще тебе и другим, говорит и пишет как ты и другие. Народ.
Все те, кто разделял, разделяет и будет разделять общую судьбу. Во времени и пространстве, языке и культуре, общей радости, победе или беде. Народ, страна, город, улица, школа и двор. Семья, компания, работа. Вещи, мысли и желания. Время, веру и бытие.
И это принципиально отличается от мой, моя, мое. Не владетельное подчинение, а сопричастность, соучастие и соприродность. Почувствуйте разницу.
Дважды два.
Четыре, и больше ничего, повелевает Аполлон.
Ничто, пока нет нет эмоциональной связи, возражает мать Кибела.
Все что угодно, хитро щурясь молвит Дионис - четыре, ничто, бывает пять, иногда очевидность, но чаще абсурд.
Какая же ты сволочь, кричит на него Аполлон
Умничка-плутишка, лукаво воркует Кибела.
Но не так прост Дионис. Знает, что может запросто сгореть в яростной вспышке аполлонического огня или остаться без тела в материнских объятиях. Хорошо знает, крепко.
Нет, уж, спасибочки, насмешливо говорит он, лучше винца выпью и на карнавал смотаюсь - девки пляшут, музыка играет и вообще, весело.
К примеру день народного единства. Дважды непонятный праздник - что-то хорошее, к бабке не ходи, а вот что именно разбираться лень.
Вообще, традиция пересматривать задним числом вдохновляет. Вечное переименование. Улиц, календарей, праздников. Снос одних памятников и установка других, а потом опять снос и опять установка.
Диктат момента. Сегодня выгодно так - будет так, завтра наоборот, значит поменяем на вчера. Переменный символический ряд.
Позавчера ортодоксальный верующий, вчера воинствующий атеист, а сегодня носитель крестика, отмечающий пасху и рождество, ныряющий крещенскую купель и демонстративно постящийся, хотя по знаку рак или овен.
Такая эпоха. Лицемерие, как главный способ коммуникативной упорядоченности и обязательное следование чужим протоколам без всякого присоединения к смыслу.
Мода-ура, стайл, гаджеты, барбершопы, дизигн и современная движуха - очевидная няка, остальное такое же очевидное недоразумение.
Человек, одетый не стильно не существует всерьез. Не чирикающий твиттером, не селфящий инстаграмм, не топящий за гендеры или феминизм, акалогию, климат или против путена. Недоразумение.
И пусть он трижды гений, дважды умней академика, вдесятеро добрей матери Терезы или стократно храбрей Дианы - недоразумение и точка. Объект рукопожатно-коллективного презрения, не о чем говорить.
Слушай, сердито пробурчал научный руководитель, тебе полагается общественная нагрузка, и протянул повестку, пойдешь народным заседателем. Народным так народным, две недели общего суда ежегодно. Невелика потеря.
Судья оказалась приветливой женщиной за сорок, худой, немного рассеянной, чуть суетливой, строго одетой и как-то причесанной. Под завязку запурханной чередой процессов, крупнотоннажной писаниной и дочерью выпускного класса, при этом очень грамотной и дотошной.
Главное, ей было не наплевать. Ни на нас заседателей, ни на подсудимых, ни на адвокатов с прокурорами, ни на свидетелей с экспертами. Ни на кого вообще. Сердечная женщина - вежливая, корректная, участливая и понимающая.
Вторым заседателем, Талгат. Невысокий, крепкий и улыбчивый. Может башкир, может татарин или вовсе казах.Подружились в пять минут, и уже вместе обедали и вместе бегали курить.
Дела катили одно за другим. Мошенничество, грабеж, разбой и хулиганство - светский салон. В одном из процессов судили комсомольского деятеля, который подделал квитанцию об оплате гостиницы. Дописал спереди цифру. Правда тратились деньги очередного НТТМ, статус которого был совершенно не урегулирован. Что это - организация, предприятие, лицо или иной субъект, и кому принадлежат средства, заработанные от хозяйственной деятельности - самому НТТМ или учредившей его комсомольской организации.
То, что товарищ подделав документ присвоил чужое было очевидным, а вот кто потерпевший и чьи имущественные права нарушены, оставалось загадкой.
Представлял комсомольца известный в городе адвокат - крепкое телосложение, квадратное, кучерявые волосы, добротный костюм, золотая оправа, профессиональный стрекот, снисходительные улыбки и понимающие кивки, но главный спор произошел непосредственно между мной и судьей..
Раз нет потерпевшего, следует наказывать по минимуму или вообще прекратить производство, убежденно говорил я, а судья стояла на том, что подделка с целью присвоения, есть банальное мошенничество.
Я говорил, злоупотребить можно только чьим-то доверием, а она, что не может оставить поступок безнаказанным.
Спорили день и вечер, а потом следующий день и следующий вечер.
Талгат держал мою сторону, и опытная, авторитетная судья, проработавшая двадцать лет и съевшая не одну собаку, оказавшись в меньшинстве, вынуждена была прогибаться и убеждать, умолять и настаивать.В конце концов нашли компромисс - полтора условно с запретом занимать руководящую должность.
Выслушав вердикт, адвокат пафосно заявил, что разочарован, что ожидал полного оправдания, что так не оставит и обязательно обжалует приговор в вышестоящую, а мы втроем счастливо улыбались, поскольку просидели запертыми в судебной комнате бог знает сколько часов без еды и курева, но более, от честно исполненного - полной отдачей, на двадцать раз оценив и переоценив доказательства, трижды проверив доводы сторон, миллион раз перечитав, пересказав друг другу закон, приведя тонны аргументов про и контра, припомнив десяток жизненных аналогий, копнув практику авторитетных судей и раскрыв юридическую сторону "нового мышления", "ускорения", "демократизации" и "гласности". Короче, нашли решение не только соответствующее духу и букве закона, но здравому смыслу и добрым нравам. Акт во благо.
Следующим номером шли подростки из Миасса, которые прибыв в Челябинск сходу ограбили сувенирный прилавок - разбили витрину, схватили детские значки и дали деру. Разумеется, повязали, и при осмотре обнаружили нунчаки, редкое для тех времен оружие, а когда притащили в отделение, их опознал избитый подросток, которого мать привела подавать заявление. Разбой и грабеж.
Потом еще что-то, а потом еще, но рано-поздно двухнедельный срок весь вышел и я зашел попрощаться.
Не пущу, сказала она, останешься здесь. Вот бумагу в институт сочиняю - какая к черту инженерия, твое место тут и нигде больше.
Горячо благодарил, убеждал, что сердцем прикипел к лазерам и дефектоскопам, что люблю красивые формулы, большие киловатты и ректификат, а она лишь качала головой. Ты-юрист, попомни мое слово.
Выпили чаю с тортом и даже обнялись на прощание.
Тогда не придал значения. Подумаешь, общественная нагрузка, но ровно через три года, создал юридическую контору поступил в юридический, получил лицензию, а в две тысячи первом стал адвокатом. Перст судьбы - день в день, как в аптеке.
Тридцать лет практики, а потом ковид и пенсионное обнуление, но уже хочу возвращения. Пусть не триумфального, но реального и полного. Работы, задач, семинаров и судов. Добросовестного труда и профессиональных напряжений. Прений и решений. Поэтому грущу. Остро не хватает вовлеченности, задействованности, кропотливой заботы над делом, неожиданных процессуальных ходов и нестандартных решений. Отсутствие не моя планида, и тут начинается психология.
Неужели не нужен, забыли или отвернулись. Это ж я, золотой мальчег, единственный и неповторимый.
А потом другое. Видимо так и должно, поди раскусили, самозванец, ничего не знаю, не тяну, не анализирую, рассчитываю на суд, удачу или халяву, чужую снисходительность или благорасположенность.
А потом круче. Конечно, раз никогда не иду против закона, не обещаю неправового решения, не общаюсь за пределами судебной комнаты, не обещаю золотых гор или пристрасного отношения.
А потом патетика. Что поделать, постарел, не трещу по-птичьи, не ношу модного, не использую гаджеты, не тусуюсь с сильными мира, не даю рекламы, не унижаюсь и не прошу подачек.
А потом вообще хрень. Говорил отец, защищайся, надо было слушать, говорил, расширяй практику - надо было на ус мотать, предлагали аспирантуру - надо было соглашаться. Дурак
А потом ересь несусветная. Сколько денег прокутил понапрасну, сколько потрачено впустую, мог бы вложиться в ценное и теперь купался в молоке - нет, дурацкая дача, машина, одних ресторанов сколько исхожено.
А потом обидчиво-отчаянное. Плюну, пусть пальцы кусают, раз не хотят по хорошему, опомнятся - поздно будет, вот сбегу на пенсию, тогда попляшете...
А потом иду курить. Или сначала кофе, а потом курить.
Или на тренировку, а потом пивка безалкогольного, или на прогулку.
Или зазвонит телефон - старый приятель, интересный разговор.
Или дочь, и я буду задавать дурацкие вопросы, или дед - дурацкие ответы.
Или Шило, а там теннис и шашлыки, или Мелеуз, Тюмень, Ебург. Просто так - с ней вдвоем
А потом снова понедельник