Ирина понимала: стоит ей побывать в женской консультации, тут же её беременность станет темой для обсуждения в Верхнелуганском. А она сама ещё ничего не решила. Интересно было поставить перед фактом Колосова… посмотреть на его реакцию: по-прежнему ли он будет восхищаться её зелёными глазами, таким же изобретательным будет Игорь Вячеславович, восторженно именуя её то колдуньей, то богиней… Так ли красноречиво будет признаваться в любви, – если узнает, что она беременна. Ну, а Хуторной в этой ситуации – как там?.. – надёжный запасной аэродром. Саньке вообще знать про это пока не следует. Поэтому и поехала в Луганск. Там, для своих, она – замужняя женщина, и беременность – обычное явление. А в посёлке, того и гляди, – их встречи с Колосовым перестанут быть тайной: Ирина отлично чувствовала, как что-то накаляется прямо в воздухе… Нет, Саня ни о чём не догадывался. Когда этот ошалевший Ромео Колосов по-пацанячьи безоглядно оставил на её высокой смуглой шее следы своей страсти, Саня и правда решил, что это ему надо контролировать себя… Покраснел даже, застеснялся. Вот только свекруха как-то сдержаннее стала. И свёкор хмурится почему-то. Ну, и… одноклассница эта, Полина Ермолаева, видела их с Колосовым, – откуда взялась только в такой поздний час.
Известие о её беременности мать встретила скептически:
- Сама себя в ярмо загоняешь. Нет, конечно: дети – цветы жизни… Вот только в твоих, Ирочка, серых буднях ещё многого не хватает, кроме цветов… – Мама окинула Ирину скорбным взглядом: – Дом-то достроил муж твой? – Ответила сама: – Нет. – Выразительно кивнула на вешалку в прихожей: – А шубку свою ты давно в зеркало видела?..
Ирина беспечно отмахнулась:
- Какая шуба, мам! Зима заканчивается. – Хвастаясь, вытянула ладонь с новыми колечками: – Смотри! Саша подарил. И серьги, – видела?.. Это я решила, что со штукатуркой можно подождать. А он мне не прекословит. Я решаю, что важнее: серьги с изумрудами… или штукатурка.
Мама вздохнула, протянула каталог меховых шуб:
- Посмотри хоть. Шахтёр твой… неотёсанный, понятия не имеет, как надо жену одевать.
Ирина полистала каталог, загорелась:
- Вот такую хочу! Смотри, мам, – белоснежный горностай! Хочу!.. Представляешь, – к моим волосам!
- Ну-ну…
Ирина вызывающе вскинула глаза:
-Давай поспорим! В следующий выходной я приеду к вам в этой шубке!
Дома Ирина отворачивалась от Сани, молчала в какой-то непонятной, задумчивой обиде… Саня обнял жену, глаза её нашёл:
- Ир?..
Ирина грустно усмехнулась:
-Тебе не стыдно, что я в такой шубе хожу?
Саня глазами захлопал: шубку Ирине осенью покупали… Самую красивую выбрали.
- А мне стыдно!.. Что муж – шахтёр! – не может купить мне приличную шубу!
Ирина демонстративно швырнула на стол каталог, предусмотрительно открытый на нужной странице. Саня улыбнулся:
- Ир, к следующей зиме обязательно купим. Сейчас весна не за горами… Да и отделку в нашем доме надо закончить.
Ирина сузила зелёные глаза:
- А говоришь,– ребёнка хочешь. Хуторной! Ребёнок, как и жена, – дорогое удовольствие… Ты не думаешь, что тебе оно не по силам?
Саню в жар бросило: и правда, что это он… Такая белоснежная шубка будет Ирине к лицу. К тому же есть возможность малость подработать: Гришка Лукин, машинист добычного комбайна, на месяц уезжает в санаторий, и в третьей лаве требуется замена машиниста. Третья лава – новая, у горного инженера там много дел, а заодно можно в Гришкины смены поработать за комбайном, студенческие годы вспомнить: после третьего курса каждое лето, до самого сентября, работал в забое. А Иркина радость разве не стоит того, чтобы он месяц поработал за Григория!
Виновато взглянул на жену:
- Ир! Конечно, купим! И со штукатуркой справимся.
… Надо же, – батя догадался!.. Полина, как только поняла, что беременна, счастливо вспыхнула: сын будет! Саня!.. Александр! А отец будто знал о её надежде… Сын, – Санька, Санечка! –он уже есть, его крошечное сердечко уже бьётся у неё под сердцем… А в конце лета малыш родится. Отец правильно сказал: Алексеевичем будет. Может, и похож будет на деда, – мечтая, улыбалась Полина.
С утра сеялся мелкий дождь, – колючий, потому что тут же замерзал, позванивал по обледенелым вишнёвым веткам. И дороги в посёлке к вечеру подмёрзли, колдобины скрылись под скользким льдом. Полина постояла на верхней ступеньке детсадовского крыльца, осторожно спустилась во двор. За калиткой заметила машину Звягина, растерянно оглянулась: все сотрудники давно разошлись, а она засиделась над планом воспитательной работы для подготовительной группы… Встречаться со Звягиным не хотелось, но Полина нахмурилась: да кто он ей такой, Звягин этот! Поправила капюшон куртки, решительно вышла за калитку, даже не взглянула на вышедшего из машины Юрия. А он преградил ей дорогу, улыбнулся:
- Поль! Ну, хватит уже! Ну, поссорились, – в какой семье ссор не бывает! Садись давай, – домой поедем.
В руках у Звягина Полина заметила цветы.
- Вот, любимые твои, – Юрий протянул ей букет тюльпанов.
Полина хотела молча обойти Юрия. Он попытался задержать её, положил на плечо руку. Полина тут же сбросила его ладонь. Звягин ухмыльнулся:
- Снова недотрогу из себя строишь? А ничего, что брюхо скоро выше носа будет? Про ребёнка думаешь? Кому он… – и ты вместе с ним! – нужны будете!
Полина негромко сказала:
- Это мой ребёнок. Отойди.
Звягин отшвырнул цветы. Наотмашь ударил Полину по лицу. Она почувствовала, как из разбитого носа хлынула кровь. И голова закружилась, – Полине показалось, что она поскользнулась, как-то тяжело упала на колени, больно ударилась об острые ледяные выступы… Услышала, как резко затормозила машина. К ней бежал Саня Хуторной. Бережно поднял её, на минуту прижал к себе. Тут же осторожно отстранил её:
- Подожди, Полинка.
Засветил Звягину в глаз, потом встряхнул так, что разлетелись пуговицы от его модного кожаного пальто. Заломил назад руку Юрия:
- А ну, – тише!.. Ты, Юрий Григорьевич, много на жопе сидишь в своём отделе снабжения, – чтоб драться-то со мной. Понял, да?.. – если ещё раз хотя бы подумаешь о том, чтобы мою одноклассницу обидеть, пожалеешь, что тебя, сволочь такую, мама на свет родила… и ты в наш посёлок припёрся.
Саня открыл дверцу машины, помог Полинке сесть. По дороге домой оба молчали, Саня лишь поглядывал, как вздрагивают Полинкины плечики. У дома Ермолаевых остановился. Полина вышла из машины, и тут же согнулась. Саня встревожился:
- Поль! Ты как?
От резко потянувшей боли внизу живота у Полины побелели губы,– хорошо, что в темноте Саня ничего не увидел… Полина нашла силы благодарно улыбнуться однокласснику:
- Всё хорошо, Сань. Ударилась, – коленкой. Пройдёт.
А голова снова закружилась… Полинка испугалась, – как бы опять не упасть… Заторопилась во двор:
- Спасибо, Сань. Пойду я. И ты иди, – поздно уже.
В калитке оглянулась: Саня смотрел ей вслед…
Отец в третью работал. Полина ужинать не стала, улыбнулась матери:
- Устала, мам. Спать хочу.
А сама без сна лежала, даже дышать боялась: прислушивалась к боли. Потом всё же задремала, – боль, показалось, утихла. А перед рассветом очнулась вновь, – в пояснице и внизу живота, тягостным предчувствием беды очнулась… От липкой влаги на простыни Полина похолодела.
Утром отец отвёз Полину в больницу.
…Хотелось солнца. Когда спускались в первую смену, было ещё совсем темно. Инженер Хуторной – наверное, впервые за всё время работы в забое – жалел, что не увидит сегодняшнего рассвета. Проверял заземление корпуса комбайна и представлял, как над степью, из-за старого террикона, поднимается большой золотисто-розовый шар… Осматривал приводную и натяжную секции ленточного конвейера, очистные и тормозные устройства, – и видел, как этот светлеющий шар золотит берега Луганки. А в середине смены заискрил повреждённый комбайновый кабель. И тут же раздался тревожный голос проходчика Серёги Миронова:
- Мужики, превышение метана!
-Рванёт?!.. – последнее, о чём подумал Хуторной, – в то мгновение, когда успел отключить кабель с открытым искрообразованием.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»