Сквозь неплотно задернутые шторы пробивался солнечный лучик. Анна поморщилась и отвернулась, глаза резануло ярким весенним светом. Непонятное ощущение от сна - то ли спала, то ли нет... Так она проводит ночи после смерти мужа. Не дают спать мысли и увеличившийся в размере живот. Аня всё время боится по старой привычке лечь на него и раздавить малыша. В воспоминаниях она постоянно возвращается в короткую, но счастливую семейную жизнь. Прижимает к губам своё обручальное колечко и вспоминает, как эти пальчики любил целовать Прохор. Сегодня снова видела его во сне. Странно, но видела только со спины, без лица. Он уходил, и она отчётливо понимала, что уходил навсегда. Хотелось напоследок увидеть его лицо и добрую улыбку. В отчаянии, Аннушка звала его, просила повернуться. Всё тщетно...
- Уходи и не возвращайся, мой дорогой человек, - прошептала она, закрыв влажные от слёз глаза. – Я должна научиться жить без тебя...
В обед Аня решила зайти к своим на работу. Сидеть дома становилось мучительно тяжело. Степанида постоянно причитала и утирала слёзы, глядя на внучку:
- Горемычная ты моя... Нужно жить дальше... Дитё ж у тебя под сердцем...
А иногда забудется и начинает вспоминать:
- Надо же такому случиться... в гробу, как живой парень лежал... Жить бы да жить...
Как объяснить пожилому человеку, что не нуждается молодая вдова в жалости и такого рода воспоминаниях? Да, нужна поддержка, но тактичная, чтобы она не будоражила свежую рану... Такую поддержку смогла дать только Валентина. Остальные люди непонятным образом отстранились от неё. Причину происходящего помог раскрыть случай.
Анна случайно услышала разговор устроившихся отдохнуть на солнышке работников.
- Аня-то уже не выйдет? В декрет ушла? - спросил молоденький мальчишка, которого прислали на место Прохора.
- Да. Из одного отпуска сразу в другой ушла. Обещала сегодня в гости зайти. А тебе что?
- Просто спросил. Хорошая девушка...
- Ты, Ромка, держись от неё подальше... - предостерегла его Галина.
- Чего это вдруг? - удивился парень.
- Так она чёрная вдова. У неё мужики умирают один за другим... Схватила парня и угробила. Ни себе, ни людям...
- Галька, прикуси свой ядовитый язык! - одернула её Валентина. - Чушь всякую болтаешь...
- Чушь не чушь, а второго схоронила. Если хочешь, Ромка, попробовать, то милости просим.
- Что я, дурной что-ли? Мне жить охота.
- То-тоже...
Аннушка тяжело задышала от обиды и несправедливости. Слёзы непроизвольно потекли по щекам.
- Чёрная вдова... Звучит страшно... но это не про меня. Что я такого сделала? Это же роковая случайность... - шептала и плакала Аннушка.
Общаться расхотелось. Аня свернула на тропинку, идущую к лесу. Нужно успокоиться перед тем, как возвращаться домой. Весна уже давно вступила в свои права. На все голоса пели птицы, улицы и лес оделись в свежую зелень. Отцветали яблони, сливы и вишни, образуя молодые завязи будущего урожая. Жизнь продолжалась во всех измерениях... только без Прохора.
То, что Аня услышала на ферме, было началом большой травли. Галина постаралась быстро разнести по деревне свою придумку. Результаты не заставили себя ждать. Люди начали обходить её стороной, не показывали новорожденных детей, даже одноклассники перестали приглашать на свадьбы, чтобы проклятие не перешло на их семьи.
Родители Прохора приезжали на девять дней. Они переживали смерть Прохора в кругу своей семьи. Им было проще, так как, помимо погибшего сына, у них росло ещё семь детей. После сорока дней родственники пропали вовсе, и не только они. Ане казалось, что люди искренне уверовали в то, что она чёрная вдова, а кто и не уверовал, то всё равно на всякий случай держался от неё подальше.
Аня стала жить ещё более уединённо, чем раньше. Степанида в последнее время пропадала у соседа. Её вечный враг Макар Степанович, в честь которого она назвала дворового пса, неожиданно перестал выходить на улицу. Всевидящее око Степаниды Матвеевны заметило этот факт. Оказалось, что сосед сильно занемог.
- Бабуля, ты же Макара Степановича терпеть не можешь, говоришь, что он злее собаки... - недоумевала Аннушка.
- Так живой человек, не бросать же его в беде... - отвечала Степанида, складывая в сумку кастрюльку с обедом и пузырьки с настойками.
Аня вслед за бабушкой вышла на крыльцо. Старушка семенила ногами в сторону соседской калитки.
- Как быстро она постарела... - думала Аннушка, глядя ей в след.
Странная штука - жизнь. Не разберёшь в ней, где та грань, которая разделяет любовь и ненависть... или это у бабушки чисто женское - полечить, помочь, обогреть... Так уж устроено старое поколение.
Может, и к лучшему, что бабушка часть времени проводила у соседа. Анне нужно было время для осмысления своего положения.
После того как круг общения сузился, Аня училась жить в новых реалиях. От одиночества её спасали прогулки по лесу. Степанида отправляла внучку собирать лечебные травы. Толк в них бабушка знает. Единственная в деревне она умеет составлять целительные настойки от разной хвори, делать мази и втирания. Самой ходить по лесу Степаниде было уже сложно, а Аннушке по статусу положено было много гулять и дышать свежим воздухом. Природа девушку восстанавливала. Достаточно пару часов побродить по лесу, чтобы снова почувствовать себя бодрой, жизнерадостной и обновленной.
Подходило время родов. На следующей неделе, в понедельник, Ане было предписано лечь в больницу для подготовки к родам и, собственно, самим родам, но у ребёнка на этот вопрос был свой ответ. Ночью Аня проснулась от сильной боли в животе. Корчась от боли, она дошла до Степаниды. Бабуля быстро смекнула, что действовать придётся самой.
- Не боись, Анюта! Раньше детей в поле рожали... ни врачей тебе, ни больниц... и ты родишь. Ты девка, только меня слушайся...