Подтолкнула меня к написанию нижеследующего прочитанная вчера заметка об одиннадцатилетней девочке, которая в течение полугода залазила в семейный сейф родителей, доставала оттуда деньги и щедро оплачивала ими разные прихоти своих друзей возрастом постарше. В итоге люди лишились двух миллионов своих накоплений.
Я ее понимаю.
Вот вы многое в своей жизни находили? Да не по мелочи, а так, чтобы это осталось в памяти на всю жизнь?
Я в шести- или семилетнем возрасте нашел 100 рублей.
«Подумаешь, сто», - скажете вы. – Я и по 110 без труда и штудирования трудов Конан Дойля за раз находил».
И окажетесь неправы. Чтобы вы могли представить себе действительную ценность этих денег в описываемое время, скажу, что, например, получка отца составляла 800 с чем-то рублей. А отец уже тогда был весьма квалифицированным рабочим с хорошим производственным разрядом. Цифра эту я запомнил из однажды услышанного разговора родителей. Почему ее зацепила моя память, не знаю. Детская память сама своевольно решает, что ей запоминать, а что нет.
Понятно, что существовал еще обязательный месячный аванс, но он был существенно меньше основной получки.
Упомянутый клад лежал посредине тротуара. Материально он был оформлен в виде одной, но самой крупной в то время купюры. Хороший кладоискатель покупает в магазине металлоискатель и собирает коллекцию разных карт, а я просто бодро шагал по пустынной улице своего маленького городка в привычном ничегонеделании и в надежде увидеть что-нибудь интересное. Узнаю брата Колю: недлинные ноги нынешнего Старпера «растут» из того времени.
Так вот, вы же не будете спорить, что внезапное, неожиданное, необъяснимое везение – оно и есть та единственная ипостась чуда, которой мы можем сподобиться в нашей жизни. Повезти может любому – и взрослому, и ребенку. Взрослый так и будет считать это везением. А ребенок - чудом.
Жизнь конфигурирована под взрослого, ему она посылает самые жирные куски. Но ощутить всю полноту свалившейся сверхудачи способен только ребенок. Именно ощутить, а не оценить – оценит-то как раз лучше взрослый.
Для ребенка стоящее, серьезное чудо должно еще и правильно прийти – в красивой упаковке и вот с этой надписью «чудо». Встретиться с ним он готов в любую минуту. Остроту переживания чудесного чудесным же сознанием ребенка мне довелось однажды прочувствовать в детские годы моей дочери.
Мы были на приеме в поликлинике по поводу ее заболевания. Пока в завершение врач выписывал рецепты, он предложил ребенку выйти и посидеть в коридоре. Спустя какое-то время дверь открылась, и на пороге я увидел – даже не свою дочь, а ее глаза. «Случилось что-то невероятное!» - стало понятно сразу: чтобы моя болезненно робкая дочь осмелилась по собственной воле открыть дверь кабинета, из которого ее только что услали?! Ни в жизнь!
«Папа, папа, пойдем быстрее. Там случилось чудо. У девочек лица превратились в лепешки!», - задыхаясь, проговорила она. – «Подожди, дочка, сейчас дядя допишет и пойдем».
Вышли. Дочь чуть не бегом потянула меня по петляющему коридору и остановилась напротив двух девочек, смирно дожидающихся своей очереди у другого кабинета. «Вот они», - пальцем указала она на них. Девочки, бурятки лет четырнадцати, все так же смиренно и несколько смущенно молча посмотрели на нас.
Наскоро извинившись перед бедными подростками, я поволок постоянно озирающуюся на них дочку на улицу.
Но это было куда как потом после той знаменательной северодвинской находки. А там я вижу: сто рублей. Непонятный толчок изнутри, мгновенная оторопь, и я решаю пройти мимо. Еще бы: такого не может случиться в реальной жизни, это понятно человеку, не так давно нащупавшему грань между книжной сказкой и действительно возможным в окружающем мире. Да и кто я такой, чтобы быть награжденным настоящим чудом!
Огромным и непривычным усилием воли, подстегиваемый непонятным и отчаянным азартом, все же останавливаюсь. Интуитивное ощущение: этим своим поступком преодолеваю предначертанность судьбы. Руки дрожат, я поднимаю хрустящую бумагу. К такой никогда не только не прикасался, но и вообще не видел.
Еще не разогнувшись, быстро оглядываюсь вокруг: не спешит ли кто к своей потере? Если бы кто-нибудь хотя бы издали приближался, я бы подождал и сам сообщил ему о находке, высказав предположение, что деньги потеряны им. Мои родители и родители моих родителей именно так меня воспитали.
Но вокруг не было никого. Я с облегчением вздохнул: первое обязательное условие ситуации отпадало само собой и наступала очередь второго. Чудесного второго: я превращался в баснословного богача. И вот тут я задал стрекача!
Куда стрекача? Не знаю, куда. Да и не знал.
Не буду столь подробно описывать последующие события. Любое приключение, теряя в остроте, в какой-то момент превращается в рутину. Скажу лишь, что сразу сделал попытку купить лыжную мазь. Почему мазь – дело-то было летом? Предполагаю, что вылезло подкорочное. Лыжная мазь для подростка из тогдашней небогатой северодвинской семьи была тем же самым, чем для сегодняшнего Абрамовича самая большая яхта его флотилии – признаком преуспевания и благополучия: кто-то катается как, простите, валенок без всякой смазки, а я, пусть и в валенках, выйду как человек, на смазанных чудесной смазкой и потому стремительных лыжах!
Из «Спорттоваров» меня с моей деньгой с позором погнала кассирша: «Отдай деньги маме и больше ничего у нее не воруй!».
Одна детская голова хорошо, а сонм дворовых друзей лучше. Я вернулся к дому и застал несколько вышедших погулять ребят. Они, не пережившие случившегося со мной потрясения, оказались гораздо трезвее в разработке необходимой тактики, справедливо указав на главную мою ошибку. Оказалось, что надо было первым делом разменять купюру. А для этого годился только взрослый человек.
Маленькой толпой завалились мы в находящийся неподалеку рыбный магазин. Сейчас уже не помню, первый ли дядя откликнулся на нашу просьбу разменять в кассе эту сотню, но из магазина мы вышли с пачкой купюр.
Вернулись во двор. И здесь, вместе с оправданным ощущением триумфа, я почувствовал неуместный и мешающий правильно радоваться груз ответственности за ситуацию. Я попросил у коллектива времени на размышление и только затем разделил наличествующий капитал между присутствующими джентльменами, оставив себе четвертной. А подумать, по моему разумению, нужно было обязательно: как сделать так, чтобы никого не обидеть и при этом справедливо распределить имеющиеся средства в соответствие с моим рейтингом дружеской привязанности?
Каюсь: делил не поровну, хотя уже тогда был стихийным коммунистом, и слово «справедливость» было для меня не пустым звуком. Наверное, был пока еще социалистом. Однако разницу между социализмом и коммунизмом внедрили в мою голову несколько позже.
Не помню, как в тот же день узнала о происшедшем мама. Но она узнала. Возможно, кто-то из родителей друзей пришел к ней с обнаруженными деньгами и выколоченным из отпрыска признанием. Пришлось мне отдать ей оставшиеся у меня деньги. А потом она прошла по квартирам, где жили мои друзья. Выручено ею в этом походе было только 15 рублей.
После этого наступил жестокий момент: мама, ругая меня за то, что сразу не отдал ей найденные деньги, сказала невероятное: «Я могла бы на них купить тебе двухколесный велосипед. Он стоит 75 рублей».
Ужасной силы удар! Как я плакал! Зря она сказала. Велосипеды у меня потом были всяко получше того, но травма осталась со мной навсегда.
А велосипедик был самый простой. При этом я даже в мыслях никогда не видел его под собой, понимая несоизмеримость вероятной цены двухколесного чуда в сопоставлении с ценником покупаемых мне вещей. А тут оказалось, что чудо было осязаемым. Ужасно! Почему жизнь устроена так, что обрушивает всю несправедливость именно на тебя?
«Умножающий знанье умножает печаль» - так говорил Экклезиаст. К процессу взросления это тоже относится. Как-то я в лоб спросил внука Ваню, тогда пятилетнего: «Какие истории тебе больше нравятся – сказочные или реальные, жизненные?». Ваня ответил: «Сказочные. Там может происходить что угодно, а в жизни не так». Жалко - взрослеет парень. Но в Деда Мороза в свои шесть верит. Сказывается, что в детсад не ходит. Иначе бы не верил.
В дальнейшем я много чего денежного терял, но ни одной существенной находки у меня не было. Вся эта история дала мне главное - пережитое на самом пороге жизни невиданное приключение. Повезло.