Так, в ходе переговоров со Ставкой, состоявшихся в ночь с 9 на 10 мая (точнее, около 3 часов утра 10 мая), Д.Т. Козлов и Л.З. Мехлис телеграфировали:
«…Мы предполагали с утра (10 мая – И.Д.) нанести силами ударной группировки Львова удар в направлении развилки дорог у совхоза Арма-Эли, но ночью прошёл и ещё продолжается проливной дождь, сделавший дороги совершенно непроходимыми для автотранспорта.
Главком направления Будённый приказал обязательно наступать с утра 10-го группой Львова.
Мы сомневаемся в целесообразности [наступления], ибо танки не пройдут» [32; 198].
А вот что пишет в своих «Утерянных победах» бывший командующий 11-й немецкой армией:
«9 мая мы уже смогли подтянуть 22 тд, и она заняла исходное положение для наступления. Когда же она собралась повернуть на север, ей пришлось сначала отбить сильную атаку танков противника. Потом начался дождь, продолжавшийся и всю следующую ночь, почти (выделено нами; «почти», т.е. не совсем; см. выше – И.Д.) исключавший действия ближних бомбардировщиков и сделавший почти невозможным продвижение танков 10 мая утром. Только во второй половине дня 10 мая погода прояснилась, и продвижение возобновилось. Но всё же из-за того, что вся операция зависела от темпов продвижения, эта 24-часовая задержка могла оказаться роковой» [19; 264].
Ну, а для советской стороны, судя по всему, роковым оказался именно приказ на организацию контрудара силами 51-й армии, отменивший предыдущий приказ о контрударе силами 44-й армии.
Такую мысль высказал историк В.В. Абрамов, назвав переориентировку главного удара «“моментом истины” всей Керченской оборонительной операции» [1; 22]. Свою точку зрения он основывает на мнении непосредственных участников тех трагических событий – бывшего командующего 47-й армии К.С. Колганова и бывшего начальника штаба этой армии А.А. Хряшева, с которыми встречался в 70-х годах прошлого столетия. Оба генерала утверждали, что эти два, казалось бы, дополняющие, но на деле противоречащие друг другу приказа, только дезорганизовали оборону. С этим положением был согласен и бывший начальник оперативного управления Крымского фронта генерал В.Н. Разуваев, с которым В.В. Абрамов состоял в переписке [1; 22].
Прежде чем перейти к изложению событий 9 мая 1942 года, остановимся ещё на паре моментов.