Даю пересказ нескольких историй, записанных в разное время. Там где идет прямая речь, правописание я чуть подправил (каюсь), заменил некоторые слова, смысл которых может быть непонятен современному читателю.
Итак:
«В составе 403-го конного отряда я находился с осени 1942 года. Сначала, то была сотня, потом, эскадрон. Первый набор в 314-м лагере военнопленных, в Конотопе, где сидел я после пленения был произведен еще зимой 1942 года, но воевать против партизан тогда вызвались 11 человек, чем обозлили вербовщиков. После этого нам урезали пайку и перестали выдавать гражданские теплые вещи. Ходили слухи, что их отбирали у евреев, хорошее немцы отсылали на родину, а всякую рухлядь отдавали нам. Осенью в лагере снова стало невыносимо. Пайка сокращалась и пошли дожди. Пришли новые вербовщики, и говорили, что набирают добровольцев, умеющих ездить верхом, чтобы охранять урожай от грабителей.
К тому времени я отощал совсем, и мы, около 30 человек согласились записаться в охранники. Сначала нас помыли в бане, дней десять дали отоспаться, откормиться, потом начались занятия. Занимались с нами и немцы, и бывшие наши и эмигранты в какой-то смешной форме. Фамилий я сейчас уже не упомню. Через две недели нас построили и устроили принятие присяги. Каждого по одному вызывали из строя, давали бумажку, заставляли читать. Всего описывать не буду, стыдно.
Весной 1943 года, в марте или апреле пришло к нам пополнение, новые немецкие офицеры и несколько казачков. Стали мы зваться 403-м восточным конным аптайлунгом (так в оригинале), на немецкий манер. Уже в феврале нас стали ставить в оцепление леса, когда мадьяры, немцы и полицаи охотились на партизан.
Нам все втолковывали, что мы должны стать настоящей боевой частью, и что в мае у нас будет проверка (в оригинале указано «игзамен»). Мы на то не подписывались, и начали шептаться между собой.
Где-то в конце мая или начале июня приехали агитаторы в папахах, и сказали, что будет у нас «боевое испытание». Построили поле обеда, приехали мадьяры, несколько немцев. Привезли несколько людей в гражданском, сказали, что захваченные партизаны».
Ладно, попробую сократить рассказ. Суть его сводится к одному: приезжий «казачок» сначала попытался испугать стоящего связанного партизана, проскакав, взмахнув шашкой (в оригинале «шаблей») над головой связанного, рассчитывая, что тот испугается и упадет. Потом, когда этого не произошло, пошел на второй заход , и зарубил партизана. Потом потребовал, чтобы каждый из построенного эскадрона выбрал себе жертву из привезенных партизан (среди которых было три девушки и несколько подростков), и повторил его «подвиг».
Цитирую дальше: «Хтось за моей спиной казав: «Та хиба мы нелюди ?!»» Пока выясняли кто сказал, стемнело, а ночью эскадрон, зарубив немцев и «казачков» (винтовок им так и не дали) ушел к партизанам.
Похожую историю я записал очень давно в Конотопе, когда пытался выяснить историю расстрела своего деда. Довелось побеседовать с бывшим шуцманом. Для меня, воспитанного в светлых советских традициях, его рассказ был диким. (Да, нас воспитывали именно так, возможно, избыточно правильно). Это потом я нашел документы, и нашел его фамилию в списках хива жандармерии Нежина с отметкой о пропаже без вести. Он был послан для расстрела пяти местных жителей, но по дороге убил немецкого жандарма, и вместе с ними ушел к партизанам Колпакова. «Ну не смог я убить их, связанных, да еще и моих соседей. Немца убить оказалось проще. А в своих стрелять не смог. Одно дело враг в поле, другое дело беззащитные люди». После войны он отсидел, вернулся в родные края.
Есть еще одна история, за достоверность которой я не ручаюсь, я ее слышал в пересказе, но речь в ней шла о человеке, с которым я когда-то общался лично (но очень-очень давно). Сначала их набрали для охраны пленных, потом, выяснилось, что совсем не для этого. Какие-то люди (по гражданке) учили их технике допросов. Измученных «жертв» привезли с собой. Сначала делали все сами, потом потребовали каждого повторить, кто отказался – под арест. Ночью 23 человека бежали.
В общем, все истории очень похожи. В первой и последней присутствовал фотограф. Механика проста: обманом или силой «втянуть в оборот», потом «замазать кровью» . Потом…
Чаще всего, человек, замазанный кровью, становится добычей своих новых хозяев, они могут сделать с ним все, что захотят. Их финал предсказуем, даже хозяева относятся к ним с презрением. Это четко видно из немецких документов.
Потом очень немногие могут найти в себе силы, чтобы сломать свой страх перед возмездием, и принять правильное решение… Обычно это очень сильные люди. Признать ошибку очень трудно.
Есть много историй, очень похожих между собой, только, есть нюанс… Если первые две истории – это 1943 год, то последняя произошла совсем недавно. Совсем-совсем недавно.
