На следующий день Ипполит Аркадьевич, решив упредить бывшую сноху, сам отправился в отделение полиции и, рассказав участковому о происках Ларисы, расспросил о Светагоре Уружском.
Кабинет, на дверях которого висела табличка с надписью «Участковый уполномоченный Прохоров Андрей Сергеевич», отличался от остальных кабинетов тем, что представлял из себя некую стеклянную будку внутри здания районного ОВД, расположенную на первом этаже.
Через прозрачные стены, Ипполит Аркадьевич увидел, что участковый на месте. Мужчина тихо постучался и вошел в «будку».
— Здравствуйте, — поздоровался он.
На него сразу обратил внимание молодой человек — младший лейтенант полиции, судя по погонам. Молодой участковый, лет 25-27, тоже поздоровался и поинтересовался целью визита пенсионера.
Ипполит Аркадьевич начал издалека, так как сначала растерялся и даже не удовлетворил просьбу лейтенанта присесть, но постепенно освоился и стал говорить по делу:
— ...Понимаете, я же школьный учитель, я никогда в жизни ни на кого руку не поднимал...
— Ипполит Аркадьевич, я ничего не понял из того, что вы сказали, — честно признался Андрей Сергеевич. — Для начала присядьте, я так не могу вас слушать. Но что я вам могу сказать про некоего Светагора... — Лейтенант ненадолго задумался. — Мой коллега опросил соседей по подъезду, и многие факты, о которых вы ему говорили, действительно подтвердились. Поэтому мой коллега, с которым вы вчера имели короткий, как вы говорите, разговор, проверил этого Светагора Уружского.
— Так...
— И оказалось, что на него не раз заявляли в полицию. — Молодой человек достал тонкую папку из стопки документов на его столе и стал ее листать, смачивая при этом пальцы слюной. — Но вот до суда дело так ни разу и не дошло.
— Ни разу? — удивился Ипполит Аркадьевич.
— Нет.
— Но почему? А что... в чем его обвиняли?
— Его обвиняли в мошенничестве. Это, вообще, тяжелая статья, по ней привлечь преступника к уголовной ответственности очень тяжело. Так вот, и в случае с ним не было никаких оснований для возбуждения уголовного дела. По сути, люди сами ему приносили свое добро, отдавали деньги в добровольном порядке, так сказать. И он ни у кого ничего насильно не отбирал.
— Ну да, ну да... Вот и наша Лариса ценности из дому выносила в последнее время. Он же ей так голову задурил, что она перестала себе принадлежать. И что сейчас? Теперь никак его не арестовать? Шансы-то хоть есть?
— Я про это вам и говорю, Ипполит Аркадьевич. Дойдет ли дело до ареста? Однако шансов стало больше, потому что теперь им заинтересовалась прокуратура. — Участковый продолжал черпать информацию о Светагоре из папки. — Так... Родственники какого-то молодого парня обвиняют его в мошенничестве с квартирой...
— О как!
— Проводится проверка.
— А это поможет, как вы думаете, молодой человек? — чисто для себя спросил Дегтярев.
— Я не знаю. Ведь вы тоже мне сейчас сказали, что ваша... имя девушки забыл...
— Лариса, — напомнил участковому Ипполит Аркадьевич.
— ...Ваша Лариса выносила ценности из дома.
— Да.
— Поэтому, Ипполит Аркадьевич, рекомендую заявить на этого Светагора.
— И его арестуют?
— Не факт, — уклончиво ответил лейтенант. — Понимаете, какая у нас система... Я вам сейчас напишу телефон следователя, который занимается этим делом. Вы с ним, пожалуйста, договоритесь и обязательно встретьтесь и все расскажите. — Андрей Сергеевич начал писать на листочке бумаги данные следователя.
— Спасибо, но я должен сначала посоветоваться с сыном. Без его согласия я не могу...
— Конечно, само собой, но... Ипполит Аркадьевич, еще раз вам говорю: обязательно напишите заявление. Вот вам телефон следователя.
— Хорошо, спасибо, — поблагодарил участкового Дегтярев, встал и направился к двери.
— Если что, я могу поговорить с вашим сыном сам, — предложил лейтенант.
— Понял. Хорошо.
— До свидания.
Это был шанс хоть как-то вразумить Ларису. У Ипполита Аркадьевича вдруг появилась надежда, что если она узнает, что ее ненаглядный наставник является обычным мошенником, а этот его «абсолютный свет» — всего лишь очередная афера, то женщина прозреет и вернется домой, выкинув из головы всю эту дурь.