Начало здесь.
Предыдущая серия.
Однако начала Сальникова с ошибки. Она сидела в своем кабинете и с тоской смотрела на пустой стол. Еще несколько месяцев назад этот стол был завален бумагами. И каждая из этих бумаг означала проблему — счет за электричество, жалоба пациента, заявление сотрудницы. Сальникова не знала, что делать с большей частью этих проблем, поэтому бумаги копились и копились. Теперь заботами Маслова поток был перенаправлен в его кабинет. И уж на его-то столе бумаги не задерживались ни на минуту. В дверь постучали. Через секунду, не дожидаясь ответа, в кабинет заглянул Маслов.
— Разрешите, — сказал он утвердительно и тут же, через запятую, — я уезжаю до восьми в гарнизон. Вот, подпишите.
Сальникова посмотрела на него с ненавистью.
— Эрнест Федорович, вы со мной разговариваете, как начальник с подчиненной, — сказала она и взяла бумагу. Он ничуть не смутился. Смотрел на нее своими ясными глазами и молчал.
Нет, с ним так нельзя.
Сальникова положила бумагу на стол.
— Оставьте, я потом подпишу.
Маслов нахмурился.
— Когда потом? Мне это в гарнизоне нужно отдать.
— Поезжайте, вас ведь там ждут, — Сальникова слегка взмахнула рукой.
Маслов сел на стул рядом со столом. На Сальникову он не смотрел, опустил глаза в пол.
— Я вижу, у нас тут проблема, — сказал он глухо.
— Вы о чем? — спросила Сальникова.
— Вы что-то имеете против меня? — Маслов посмотрел на Сальникову и его взгляд не был, как обычно, обезоруживающим. В этом его взгляде было настоящее бешенство.
Нужно было отвечать.
— Мне не нравится то, что вы ведете себя как мой начальник. Врываетесь без стука, заставляете подстраиваться под ваше расписание…
— Я не веду себя как ваш начальник. Я просто делаю свою работу!
— Разве сеансы психотерапии с женами офицеров входят в ваши обязанности?
— Ах вот, в чем дело, — Маслов прищурился, — вас беспокоит то, что я приобретаю слишком большое влияние в гарнизоне?
— Нет, меня беспокоит то, что вы не занимаетесь своими непосредственными обязанностями. Ваша частная практика — это ваше личное дело. Занимайтесь ею в нерабочее время.
— А что входит в мои непосредственные обязанности, можно уточнить? Найм персонала входит в мои обязанности? Ведение личных карточек? Проведение ремонта? Переговоры по реструктуризации наших задолженностей по ЖКХ? Что из этого входит в мои обязанности?
Маслов задыхался от гнева. А Сальникова внезапно успокоилась. Разговор принял опасный оборот, в любую секунду любой из них мог сказать что-то, после чего их совместная работа была бы невозможна. При этом было понятно, что уйти в этом случае придется Маслову, а Сальниковой этого ухода не простят. Классический цуцванг. Значит, здесь нужно остановиться.
— Эрнест Федорович, давайте не будем забывать о том, что прежде всего вы врач-психотерапевт. Вы должны заниматься нашими пациентами, — примирительно сказала Сальникова.
— Я занимаюсь нашими пациентами. Наши пациенты сыты, одеты, спят на сухом и получают квалифицированную медицинскую помощь.
Маслов встал. А Сальникова наконец вспомнила, о чем она хотела его спросить. С чего на самом деле нужно было начать это разговор.
— Когда вы в последний раз были в четвертой палате?
— А что там? Старушка-алкоголичка в состоянии овоща, — раздраженно сказал Маслов. Мыслями он уже был далеко — в гарнизоне, там, где его ждали «настоящие клиенты».
— Как вы можете так говорить о живом человеке, — возмутилась Сальникова.
Маслов смутился.
— Да, вы правы. Прошу прощения. Я помню эту женщину. Зайду к ней сегодня же. После гарнизона.
Маслов повернулся к двери.
— Подождите еще минутку, — остановила его Сальникова, — я понимаю, что ваша частная практика не ждет, но тем не менее.
Сальникова снова с удовольствием сказала это «частная практика». Ей казалось, что Маслову будет довольно обидно это слушать, но он и глазом не моргнул.
— Я прочитала вашу статью о принципах диагностики психических заболеваний в «Медицинском вестнике Северо-запада», — продолжила она.
— Ну, это… — махнул рукой Маслов, явно польщенный.
— Я не знала, что вы пишете статьи.
— Просто обобщил несколько мыслей. Обкатываю диссертацию.
— У меня просьба. В статье указано, что вы сотрудник нашего диспансера…
— Да, это требование редакции — указание места работы автора.
— Впредь потрудитесь согласовывать со мной ваши будущие публикации.
— Да, конечно, вы правы.
Раунд был еще не выигран. Противник получил удар, но держался на ногах. Теперь нужно было заставить действовать его самого. И действовать именно так, как нужно было Сальниковой.
— В вашей статье есть несколько очень интересных мыслей по поводу диагностики шизофрении.
— Спасибо! — кивнул Маслов.
— Я с вашими идеями категорически не согласна.
Маслов вдруг улыбнулся.
— С чем именно?
— С вашими гипотезами по поводу отказала от медикаментозного лечения и перехода к лечению словом. Мне кажется, это популизм.
— Однако клиническая практика…
— Чья клиническая практика? Ваша?
— Нет, мировые источники…
— Мировые источники мне не указ. Вы, может быть, еще и НЛП практикуете? — Сальникова намеренно выделила голосом «НЛП», дав понять, как она относится к данному явлению.
— Вы так говорите, как будто это что-то незаконное! — воскликнул Маслов.
— А разве нет? Есть инструкция министерства здравоохранения…
— Эти инструкции составлялись в шестидесятые годы. Сейчас другое время.
— Вы считаете, что за это время человеческая природа так уж сильно изменилась?
— Я считаю, что за это время сильно изменились наши представления о человеческой природе. Может быть, мы еще пустим в ход средневековые методы и будем хирургическим путем извлекать из головы пациентов камни глупости?
— Значит, вы считаете, что сегодня уровень психиатрической науки достиг такого уровня, что мы можем излечить любого пациента?
— Я этого не говорил. Но при правильной диагностике…
— Эрнест Федорович, так мы с вами ни о чем не договоримся. Давайте переведем разговор в практическую плоскость. Вот у нас есть пациентка в палате номер четыре. Поработайте с ней.
— В каком смысле поработать? — не понял Эрнест Федорович.
— В прямом. Как психотерапевт.
Маслов ответил не сразу.
— Вы меня поймали.
— Вы сами себя поймали, дорогой Эрнест Федорович.
— Я уже сказал. Зайду к ней сегодня вечером. После гарнизона, — сказал Маслов.
— Тогда поторопитесь. Вы ведь, наверное, уже опоздали.
Маслов посмотрел на часы и выбежал из кабинета Сальниковой.
Не сказать, чтобы все прошло очень гладко, но в целом ее план сработал. Сальникова представила себя в виде большой пушистой кошечки. А Маслов был облезлой крысой. Сейчас крыса почуяла запах сыра и вошла в мышеловку. Оставалось только ждать, пока крыса вцепится в сыр и мышеловка захлопнется. Выйдя из кабинета, Сальникова мурлыкала про себя.
Вернее, кажется, она делала это вслух.
Продолжение здесь.