Зойка! - Домой! Голос матери растворяется в вечернем тумане как в молоке. Август, стало темнеть раньше. Но все равно ещё лето и в школу только через три недели.
- Зойка! - Ужинать иди! Снова голос матери заставляет отвлечься от главного, Зойка сидит на вершине раскидистой яблони, и трясет ветвь. Яблоки большие, с ребристыми боками валятся в траву. Внизу двое парней, Борька Еремин и Игоряха Климов складывают яблоки в рубахи.
Где-то хрустнула ветка. - Зойка! - Харе! Слезай! Игорь поплотнее завязал рубаху узлом на животе. Зойка проворно соскочила на землю. Втроём они отогнули шаткую доску забота и вылезли из чужого огорода. - Надо было ещё картошки копнуть - с сожалением сказал Борька. - Печеная то она самое то! Игорь поспешил приободрить Борьку - Ничего, мимо нашего огорода пойдём я мигом накопаю! С картошкой и яблоками они пошли за поле, к опушке леса. Развели небольшой костёр, Игорь своим перочинным ножом настрогал веток, на низал на них картошку и яблоки. Ловко пристроил около жарких углей. Перочинный нож Борькина мечта. И в обще он смотрел на Игоря то ли с восхищением, то ли с завистью. Всегда модный, в узких синих джинсах и ремень в них кожаный. На ремне бляха в виде головы льва. И она, эта бляха тоже вызывала Борькино восхищение. А соломенная шляпа - сомбреро. Шик! Это все потому что мать Игоря работала в деревенском магазине. Томная женщина, с ниткой крупного жемчуга на толстой шее, и красивым именем Фаина. Всегда знала на какой базе в городе имеется дефицит. А мать Борьки работала на ферме дояркой. И дома скотина, надо накормить напоить. Одни они были с матерью, отец утонул пьяный по весне. Поехал на рыбалку и не вернулся.
Вместо джинс как у Игоря, Борька носил линялые трико с пузырями на коленках, а вместо соломенной шляпы сатиновый кепарик, который ему сшила мать. А еще Борька был рыжий, с копной вьющихся в беспорядке волос.
И даже кожаный ремень с перочинным ножом, не мог сравниться с тем, что Борьке нравилась Зойка. Худенькая, словно точеная она отменно лазала по деревьям, могла уместится на самой тонкой ветке и не свалится.
Одним словом Борька был тайно влюблен в Зойку. А она сидя у костра и с аппетитом жуя печеную картошку даже не догадывалась об этом. Стряхнув в костер кожуру от картошки, Зойка вытерла об траву руки и взяла печеное яблоко. Ела уже не торопясь. - Я после восьмилетки на ферму пойду! - сказала она непринужденно. - Мамка говорит дома надо работать, а не как наша Катька. Легкой жизни ищет ...
Мать Зойки, Домна Павловна была лучшей дояркой на ферме. Да что на ферме, её труд был отмечен даже в районе. Отец тракторист, бригадир. Но в последнее время справляться стало труднее, вот и метила Домна Зойку в помощницы. Обожглась на старшей дочери Катерине. Та после школы уехала учиться в техникум, но в каждом письме жаловалась как ей трудно. - Не могу, не получается, хочу домой! Домна посоветовавшись с мужем решила - пусть возвращается!
И Катерина вернулась. Но идти работать на ферму не спешила. Сначала устроилась молоко принимать, потом хныкала - тяжело! По просьбе Домны, Катерину взяли в библиотеку. Но и тут она снова жаловалась - скучно! Домна только руками разводила. - Да пойми ты, на молокоприем и в библиотеку только беременных берут. На легкие работы. А ты кобылица их место занимаешь.
Но как мать, в душе все равно жалела. Сама намаялась с ранних лет на этой ферме, видела только совхозных коров и свою скотину. Так может дать Катьке слабину. Пусть понежится ещё. А Катерина и нежилась, днями загорала на речке, следила за модой, шила на машинке платья. Деньги на ткань не стесняясь брала из кошелька матери. По вечерам бегала в клуб на танцы. Отец, как-то услышал от товарищей: - Что дочка то у тебя Иваныч, в бессрочном отпуске? - Да, не в яблоню яблоко. Александра Ивановича слова задели за живое Этим же вечером за ужином, Катерина поев, как всегда встала и хотела идти лечь на диван с журналами. - А посуда? - спросила Домна замешивая поросятам пойло. - Зойка прибежит с гулянки, вымоет.
Отец стукнул кулаком по столу так, что вмиг разлетелись грязные ложки. - Вот что милая доченька! - Хватит, отдохнула! - Чтобы завтра же шла на телятник! И никаких отговорок я не потерплю!
На телятнике Катьки хватило только на месяц. Сначала она стала просыпать будильник. Вместо того чтобы встать, Катерина переворачивалась с боку на бок и снова утыкалась щекой в теплую подушку. А в это время не кормленные телята пытались мычать на все голоса.
- Тяжело на телятнике! Пусть меня лучше пошлют на курсы клубных работников. Буду заведующая, буду работать. Вместо слов отец снял с шифоньера чемодан и протянул его Катерине. - Уезжай от греха. - Найдешь работу в городе, а меня не позорь ...
Катька уехала, устроилась в парикмахерскую. Теперь она жаловалась что её тошнит от вида жирных волос. Но отец был непреклонен.
И вот теперь у Домны вся надежда на Зойку.
Игорь раскидал палкой угли по траве. Становилось уже влажно и прохладно. - А я в мореходное училище хочу - сказал он между делом. Мать устроит. - Закончу, буду в загранку ходить. - Мир повидаю.
Взглянул на Борьку, ухмыльнулся: - А ты что будешь делать? Зойкиным коровам хвосты задирать? - Хм, лопушок.
Борька злился на себя. - Почему он не может ответить этому заносчивому Игорьку? Встать бы сейчас и врезать, так что бы через кострище перелетел. А шляпу пустить на растопку ...
Зойка потянулась: - Брры, холодно. Давайте по домам.
Прошел год, кончилась школа. Игорь уехал в своё мореходное училище, Зойка с матерью доила коров. В выходной она бегала в клуб, то на танцы то в кино. Борька решил закончить курсы трактористов, потом подучиться и сесть летом штурвал комбайна. Пусть поле не море, но всё же он будет своего рода капитан. Над всей этой колышущейся спелой нивой.
На лето приехал Игорь, он возмужал за год, фасонистый, в тельняшке, сразу очаровал половину деревенских девчонок. Зойка не осталась в стороне, смотрела на Игоря как на икону. Мать первой в деревне купила Игорю мотоцикл. Новенький ,,Иж,, оранжевый как апельсин манил к себе блестящими никелированными крыльями. По вечерам девчонки выстраивались в очередь чтобы прокатится. Парни завистливо цокали. Борька казалось бы не обращал внимания на дорогую игрушку. Но когда Игорю купили еще и магнитофон чуть не сгорел от зависти. Он не мог даже и думать о такой роскоши. Все заработанные деньги отдавал матери. Они только начали выбираться из нищеты. Борька купил себе джинсы какие были тогда у Игоря. Правда они были уже не в моде. И ковбойская, соломенная шляпа, болтающаяся на ремешке между лопаток выглядела нелепо. Борька и сам все это понимал, злился. А больше всего злился на Зойку. Неужели она не догадывается что он ее любит? Всегда старался чтобы заметила. Однажды в городе накупил сгущенного кофе, конфет, выстоял очередь за апельсинами. Дома положил в коробочку, принес на ферму и подсунул в Зойкин халат.
А она подумала что это сделал Игорь и вечером на танцах в благодарность положила голову на его плечо.
Борька стоял у стенки и все это видел. Не в силах вытерпеть обиду он вышел из клуба. Постоял, покурил, хотя и сигаретами не увлекался. Тут на крыльцо вышел Игорь. - Братан! - Дело есть! - крикнул он и подошел к Борису. - Слушай, тут в соседней деревне бабка винишком торгует. - Сгоняем, возьмем ,,бомбу,,. Расслабимся ... - А я и не напрягался - хотел ответить Борис, но смолчал. Как всегда. И поехать согласился. Мотоцикл летел быстро, освещая фонарем проселочную дорогу. На повороте под колеса выскочил заяц, но вовремя успел проскочить. Бутылку они купили. Повернули к пролеску где когда-то пекли картошку, не разжигая костра стали пить портвейн. Он был сладким, и быстро мутил голову. Игорь хлопал Бориса по плечу и повторял только одну фразу: - Не боись брат! - Прорвемся!
Глаза его помутнели, он наклонился к Борису и зашептал ему в ухо, как будто боясь что их кто-то услышит. - Слушай братан! - Я хочу Зойку. - Ну это самое ... Ты понимаешь ...
Бориса вино кружило, земля казалась большими качелями. Язык во рту онемел. Он попробовал встать, но не получилось. Его закружило и он упал ничком в траву. Игорь встал, закинул пустую бутылку далеко, в кусты. Шевельнул ногой Борьку, но тот только промычал что-то. - Ну поспи, поспи ...
Очнулся Борис, уже стало светать. Болела голова и мутило. Кое как встал, отряхнулся и побрел к дому. Решил идти напрямик, полем. Рожь уже начинала наливаться, вот вот и он будет её убирать. На первых порах помощником комбайнера.
А сейчас он придет домой и ляжет спать.
Не доходя до огорода стариков Ершовых Борис вдруг услышал хриплый крик - Помогите! Он узнал этот голос - Зойка! И тут же другой голос, тоже знакомый, грубо и властно приказал - Молчи сука! Борис одним махом перепрыгнул через изгородь. В развороченной от борьбы копне он увидел как мелькнули оголенные Зойкины ноги. Игорь ладонью хлестал Зойку по лицу, в другой руке у него был нож. Тот самый, существованию которого так завидовал Борька. Но сейчас в голове шумело, руки были словно ватные и все же он ударил. Игорь отпрыгнул застегивая на ходу джинсы. Увидев Бориса, оскалился в идиотской улыбке. - Братан! - Ты вовремя! - Уступаю другу! И понизив голос, почти шепотом произнес: - Зойка классная! - Успел! А мог бы быть не первый ...
Второй удар кулаком сбил Игоря на колени, нож выпал из рук в траву. - Ты что братан! - Сейчас, сейчас я найду ... Он бормотал и шарил в траве. Наконец нашел нож, вскочил на ноги и как медведь пошел на Бориса. - Ты что брат, я же тебе как другу, а ты ...
- Чистеньким хочешь остаться? - Не выйдет. ... Нож, как жало змеи мелькнул у Бориса перед глазами. Он не помнил как выхватил нож из рук Игоря, как ударил лезвием наотмашь по шее ...
Очнулся от крика Зойки. - Боря! - Что ты наделал! Борис бросил нож на траву, подскочил к ней. Зойка билась в истерике ...
Борис схватил её за руку и они побежали. Подальше от этого места.
Уже рассвело окончательно, когда они вдвоём дошли до Зойкиного огорода. Она дрожала от холода, страха и всего
что случилось. Борис набросил на неё свой пиджак. - Как же так Борька? Он ведь лежит там. - А вдруг только раненый? - Иди домой. Голос Бориса звучал глухо. - Знай, я всегда тебя любил и люблю. - А ты куда? Голоса у Зойки не было, она спросила одними губами.
Борис опустил голову. - Я не знаю как дальше повернется жизнь, но я тебя люблю. Он повторил это как заклинание. Повернулся, и не оглядываясь пошел прочь.
Не заходя в избу, залез на сеновал. Плашмя упал в душистое сено и заснул. Проснулся Борис от голосов на дворе. Сразу же перед глазами встали события ночи. Понял, что пришли за ним. Тихонько пролез в узкое окно через которое осенью ссыплют картошку и нагибаясь пробежал через огород. До леса рукой подать.
Сколько он бежал и не помнил. Пели птицы, пахло малиной и грибами. Солнце светило в глаза. Дом был уже далеко, лишь было еле слышно как гудит на ферме доильная установка. Не останавливаясь он шёл и шел. Стало смеркаться, к тому же Борис почувствовал голод. Нарвал спелой малины, жевал пока сок не потек по рубахе. Сок, а будто кровь.
Вышел из леса в поле, туман как парное молоко. Две копны стояли как два исполина. Борис зарылся в сено, закрыл глаза пытаясь заснуть. - Мамка наверное уже подоила корову. - Как она теперь будет без меня? - Может вернуться пока не поздно?
Думать о будущем не хотелось, сон сморил. Ночью Борис несколько раз просыпался, мучил кошмар. Перед глазами стояло лицо Игоря. Он так и не понял что умер. Все произошло мгновенно.
- Сволочь! Раскраивания Борис не чувствовал, лишь только ненависть, и злоба на самого себя. - Не смог защитить Зойку. В душе полоснуло болью ... как она теперь ...
Рано утром Борис вскочил, забросал нору. В ближайшем ручье вымылся и выстирал рубаху с брюками. На палящем солнце все высохло быстро. К середине дня он вышел к шоссе. На попутке доехал до районного центра. Вышел на городском рынке. Народу много, все спешат куда-то. Затеряться легко. Он поболтался по базару, от голода засосало под ложечкой. Как назло на глаза попалась столовая. Вкусно пахло щами и жареной картошкой. Борис завернул за угол столовой. Это было старое каменное здание цвета сметаны. По углам виднелись из желтевшие подтеки. Двор был завален ящиками, и картонными коробками. У покосившегося забора, на перевернутых ящиках сидели трое мужчин. Ещё один перевернутый ящик, служил всем троим по видимому столом, покрытым газетой <<Советский спорт>> В центре стола стояли бутылки с пивом, рядом лежал хлеб, банки с килькой и куски колбасы. Когда Борис появился так неожиданно все трое повернули к нему головы. Один из сидящих, худощавый, с бледным лицом и светлыми, жидкими волосами, воскликнул: - Глядите мужики! - Какой фраер нарисовался! Второй полный, с синим лицом, с такими же иссиня-черными волосами, в спортивных трико добавил: - Ты не заблудился часом?
Третий, старичок с небольшой бородкой и в очках с толстыми линзами, быстро встал, отряхнув крошки с парусиновых брюк.
- Ну-с, молодые люди, мне пора ...
Бледный махнул Борису рукой: - Садись, похавай. Борис подошел и сел на место старичка. Взял колбасы и хлеба стал жадно глотать. Тот что с синим лицом, налил в стакан пенного пива и пододвинув его к Борису, спросил: - Как звать? - Боря? А меня Михаил. - По глазам вижу что ты в бегах Боря. - Да ты не красней как девка. - Мы эти дела понимаем. Михаил кивнул головой в сторону бледного. - Вон, Леха, лещ значится, тоже три года сушился в санатории. - А твоё дело табак!
- Я не курю! - удивленно ответил Борис. Леха с Михаилом громко рассмеялись. - Плохи чую твои дела парнишка.
Тут дверь столовой открылась и вышла повариха. Полная, в накрахмаленном, марлевом колпаке. - А ну-ка! - Давайте, двигайте от сюда подобру по здорову!
Леха поднялся, кивнул Борису - пойдём!
Пришли они в какое-то общежитие, кисло пахло развешанными над железной печкой фуфайками. Койки, заправленные зелеными, одеялами стояли вдоль стен.
Михаил грузно опустился на койку, она жалобно скрипнула и просела под его весом.
- Давай, рассказывай, про себя все. Михаил произнес таким голосом что Борис понял, лучше не спорить.
И рассказал все как было.
- Вышка тебе светит! - Расстрел! - Но не переживай, мы не выдадим.
- Но по такому поводу надо выпить! Леха соскочил с койки, схватил с тумбочки авоську. В кармане висевшей на вешалки фуфайки, он вытащил какие-то деньги и убежал. Борис сел на подоконник. Небо потемнело и хлынул такой ливень что все люди кинулись кто куда. Но налетев внезапно, гроза так же внезапно пропала, обмыв небо теплым дождем. - Вот бы кто мне душу так промыл как эта гроза - подумал Борис. Тяжко на душе, очень. - Кто эти люди к которым он попал? И это общежитие. Вероятно они тут живут эти Леха с Михаилом. Работают наверное на стройке. Вон все фуфайки в цементе испачканы. Уходить надо отсюда. Уехать обратно, повиниться.
Мысли прервал вернувшийся Леха. Из авоськи торчало горлышко бутылки, топорщились бумажные свертки.
- Пора сваливать - сказал Михаил. - Борька, хватит мечтать! - Идём!
Ночь они провели в каком-то подвале, согревались водкой и хлебом с салом. Борис понял, что Леха с Михаилом никакие не рабочие, а воры. Хмель гасил остаток ночи.
- Пойду с ними куда глаза глядят, нет дороги обратно.
Утром на попутках они уехали в область, где у Михаила находились какие-то дружки у которых всегда можно было переночевать. Леха приносил еду и выпивку. Борис обычно отсиживался в стороне. Часто думал о Зойке.
Однажды Леха пришел только с буханкой хлеба под мышкой. Без выпивки он был злой. Вот и тут сидел нахмурившись, о чем-то думал.
- Ночью магазин возьмем - сказал он таким тоном как будто уже воплотил этот план в жизнь. - Там сторож дед. - Миха сторожем займется. Кивнул на Бориса и продолжил: - А мы с тобой во внутрь ... Борис сидел у стены, но после Лехиных слов он словно вжался спиной в эту стену. - Я не пойду ... Сказал он глухо, не слыша своих слов.
- Чего??? - А жрать ты хочешь? - Я не собираюсь тебя тут содержать до скончания века. - И от нас тебе не уйти. Если ты не забыл вышка на тебе.
Вышли когда уже достаточно смеркалось. Ближайшая деревня в километре. Тихо вокруг, спит деревня. Борис сразу вспомнил мать. Белым бруском виднелся магазин. Михаил тихо обошел его кругом, на деревянных ступеньках сидел старичок сторож. Он дремал, упершись на ружьё, которое стояло у него между колен.
Михаил, несмотря на свою грузность, к старику подошел тихо. Тот спросонья и от неожиданности не успел ничего понять. Михаил сунул в рот старику кляп. Сложенную газету. И отобрав ружье, положил старичка на землю, приказав лежать тихо.
Михаил вынул из кармана небольшой ломик и ловко поддев им запоры, открыл окно.
- Леха! - Борька! - Залезайте!
Первым в окно запрыгнул Леха, потом Борис. Он всматривался в темноту стараясь чтобы глаза быстрее привыкли. Леха уже шарил по полкам, кидая в мешок банки с тушенкой и консервами.
- Что стоишь? - Водку, водку складывай! - рявкнул он. Борис аккуратно чтобы не разбить складывал бутылки в мешок.
Леха прошарив полки решил взломать дверь в кладовую, висячий замок жалобно хрустнул, из кладовой повеяло холодом.
- Черт! Леха выскочил обратно на ходу хватая бумагу и вытирая руки. В кладовой, на одной из полок он нащупал конверт, а в нём что-то твердое. - Деньги! - обрадовался Леха. В конверте была мелочь, обильно присыпанная непонятным порошком. Леха в темноте даже не смог различить какого цвета порошок, только при свете уличного фонаря увидел что он красно-бордовый. Такие деньги с порошком специально подкладывали, чтобы потом по запачканным рукам легко было определить вора.
Тут на улице стала слышна возня и крики сторожа. Он сумел таки выплюнуть клочок газеты и закричал.
Местный житель Иван Красов, вышел на крыльцо покурить, он то и услышал крик сторожа.
В одних трусах и наброшенном на плечи пиджаке Иван помчался к магазину на ходу стуча в окна односельчанам.
Леха заметался словно загнанный зверек, но рюкзак из рук не выпускал. Ему удалось как таракану юркнуть в открытое окно. Борис растерялся - что делать? От неожиданности он спрятался под прилавок, слышал как магазин наполнялся людьми и тревожными криками ...
- Вот и всё, прощай мама ...
Суд состоялся в райцентре. Мать Бориса только и дело вытирала платком набегавшие слезы.
Борис сидел, низко опустив голову. Знакомый до боли голос окликнул его - Боря!
Борис поднял голову и увидел Зойку, в распахнутом пальто она пыталась пробиться сквозь заграждение.
- Я буду ждать тебя, слышишь Боря! - Он же жив! - Жив!
Да, Игорь оказался жив. Борис чудом не задел ему сонную артерию. Игорь потерял много крови, к тому же шею скособочило.
В то утро Зойка не пошла сразу домой, она сидела в чулане, намокшее от росы платье липло холодом. Зойку трясло, от пережитого страха. - А что если Игорь жив? Мысль мелькнула как молния. Зойка вскочила, и как была в сыром платье так и побежала к матери Игоря. Фаина рыдала и умоляла Зойку ничего не рассказывать. Говорила что уедет из деревни к родственникам на Кубань. Иначе в деревне жизни не будет ...
Фаина действительно уехала с Игорем насовсем.
На суде Борису засчитали откровенное признание, несовершеннолетний возраст и приговорили к четырем годам заключения.
Было трудно, но мысль о том что его ждёт любимая придавало силы. Зойка писала часто и много.
И вот снова стук колес поезда, только в этот раз они стучали на стыках уже весело. Борис ехал домой. В тамбуре, молодой милиционер вдруг потребовал предъявить документы ...
Борис протянул справку об освобождении. Милиционер внимательно прочел, потом взял под козырек и произнес: - Прошу прощения - служба!
Вот и знакомая станция. До боли родной лес. Борис вспомнил как он прятался тогда ... Вот и сейчас приближаясь к деревне, вдыхая запах грибов и поздних ягод он вспоминал тот день...
И снова испугался - как встретит его деревня? Осудит? Простит?
Вопросы, вопросы ... Вечер опустился вместе с белым туманом.
Около до боли родного палисада, подсолнухи склоняли свои большие головы, словно здоровались.
Окно
на кухне освещено, ситцевые занавески слегка колышутся.
Борис слегка стукнул в окошко - Мама! И услышал то что снилось ему каждую ночь - Сынок!