Вдумаемся в написанное адмиралом. Как ещё Мехлис должен был расценивать разговоры о нашем отходе? Три армии, превосходство над противником и отход?! Охотно верим Н.Г. Кузнецову – никак по-иному на разговоры об отходе представитель Ставки отреагировать не мог.
Да только сомневаемся, что подобные разговоры вообще велись. Это после того-то, как 26 апреля С.М.
Будённый в своей директиве ставит задачу по очищению Крыма от немцев, он 28 апреля прилетает в Крым и начинает говорить о нашем вынужденном отходе?! Не мог он такого говорить так же, как не мог ни приказывать, ни рекомендовать реорганизовать нашу наступательную группировку в оборонительную.
Но ведь и меры предосторожности, о которых пишет Н.Г. Кузнецов, оказываются отнюдь не рытьём окопов и созданием резервов, а переносом командного пункта штаба фронта (см. выше). На это Мехлис попросту махнул рукой. Мотив ясен: мол, нам тут виднее, да на то она и война, чтобы бомбили и стреляли. Зная смелость Льва Захаровича, его комиссарскую «закваску», легко понять, что к предложению о переносе командного пункта, во избежание его бомбардировок, он мог отнестись равнодушно.