Елена Уткина продолжает рассказ о четырех поколениях своей семьи. Здесь - о маме, которую удочерили во время войны, о папиной семье, о том, как родственники разъехались по всей Москве, и о возвращении на Пресню. Поминается и клад, который спрятал когда-то на черный день муж прабабушки, ювелир Иннокентий.
Детство и юность Галочки прошли на Пресне, в том же доме на площади Краснопресненской заставы, где жила еще прабабушка Катя. Краснопресненский парк, зоопарк, стадион, каток, танцплощадка. Здесь моя мама Галя познакомилась с моим папой - Владимиром. Ей было 17, ему 19. Он жил на проезде Соломенной сторожки, недалеко от метро "Динамо". Пешком ходил на Пресню к своей Галке. Приносил охапки сирени, которую все ребята ломали на Ваганьковском кладбище.
Дождались, когда ей исполнилось 18 лет и поженились. Свадьбу гуляли в этой же комнате, где когда-то жил ювелир Иннокентий. Мама, как и бабушка, все детство сочиняла себе множество увлекательных историй и искала им запрятанный "клад". Теперь молодые уехали жить на Соломенную Сторожку к Володиной маме. Стоит рассказать и об их семье.
Мама отца, моя бабушка Надя, родилась в 1912 году в зажиточном селе Большие Пруссы под Минском. С отличием закончила школу и в 1930 году поступила в Минский экономический институт. Там же учился ее односельчанин Владимир. Они еще в школе нравились друг другу, а теперь начали встречаться и вскоре поженились. Затем, не знаю по какой причине, перевелись на учебу в Московский экономический институт (МИНХ имени Г. В. Плеханова).
Молодые получили комнату на Соколе. Надя хорошо шила и брала заказы. Владимир устроился в 1-й троллейбусный парк, что на Войковской, водителем. В 1937 году у них родилась девочка Майя, а в 38-м сын Владимир, мой папа. Только детки чуть-чуть подросли, как началась война. Владимир ушел на фронт. Был политруком. Погиб в 1943-м под Смоленском, как и мой другой дед. Сейчас в этом троллейбусном парке на обелиске, установленном в память погибших, выбита и его фамилия.
Надя с детьми была в эвакуации, где-то за Уралом. Их родное село разделило участь многих деревень в Белоруссии. Его вместе с жителями сожгли немцы в 1943 году - полицай донес о помощи партизанам. Согнали всех в сарай и подожгли. Там оказался и Надин свекор, мой прадед, с женой и 10-летним младшим сыном. Ему удалось выбросить мальчишку через небольшое оконце. В него стреляли, он был ранен, но в дыму и суматохе сумел добраться до леса. Его нашли партизаны. Он вырос, выучился, стал известным специалистом в области удобрений. Это единственный родственник по той линии, оставшийся в живых.
После войны Надя с двумя детьми вернулась с Урала в Москву. Комната на Соколе была занята, и они поселились в том самом бараке в проезде Соломенной сторожки, куда папа привел маму после свадьбы - вместе с бабушкой Надей и папиной старшей сестрой Майей. Прожили год-два, бараки сломали, и они получили трехкомнатную квартиру в хрущевке на улица Живописная, в районе Щукино. Там, в 26-м роддоме, я и родилась.
К сожалению, жизнь у молодых не сложилась, они развелись, когда мне исполнился год. Разменяли квартиру. Маме досталась комната в коммуналке на Курской. Бабушка, папа и тетя переехали в двушку в Дегунино. Меня туда регулярно брали на выходные. Это был край света. Когда я стала постарше, сама к ним ездила на автобусе от метро "Белорусская". Нужно было протиснуться сквозь толпу, постараться сесть и ехать целый час.
Итак, мама поселилась в одной из комнат огромной коммунальной квартиры на Курской. А я - у бабушки с дедушкой на Пресне, так как дедушка сумел "выбить" здесь для меня ясли. Мой первый дом на Живописной я почти не помню. Мне был год, когда мы уехали. А дом на Пресне я помню хорошо, я прожила там до 9 лет.
Последняя часть: