«Походы.. Сегодня про них. Но не с классом, не с шебутными приятелями, не с институтскими вояжорами, не с секцией «Юный натуралист». С родственниками, с семьёй!
Вылазки на южные побережья Отчизны — за ради здоровья старшей сестрицы, но всем кагалом — не в счёт. Хотя, те ещё походы! Дикий пляж, огромное скопление народа и необорудованные места «отхожие». Антисанитария — класс!
И даже не путешествия — родители, Ленка, собака — к Астрахани, на необитаемый остров. Два лета подряд — в аккурат перед моим первым классом. Там многолюдный лагерь — из московских эстетов. Пёстрые яркие палатки, купальники/плавки столичные на верёвочке, жизнерадостный музон из приёмников — «Три плюс два»! Общая готовка — а стало быть, «дежурные по очагу». Ранние сумерки, осваивания пространств на плавсредствах, купания до одури, здоровые жерехи, щуки, сомы и пр., красные раки, в ведре вАрены. Комары «с нос», оводы «с палец». Прихваченная с собой разнообразная живность и дети — дети особенно! — колбасится и просится на ЧП. Жара, разливанная Волга и быт, который я плохо помню. Видимо, потому что налаженный.
Все перебранное — я мала и подконтрольна! Не «я в походе», «поход со мной»!
Но вот три — кажется — вылазки в природу я запомнила особо. Это — думаю — мои тринадцать, четырнадцать и пятнадцать лет. Взрослая деваха! Дважды — сплавления по рекам Верхневолжья, на спас/плоту самолётном. И поездка к озёрам — скорее всего Вышневолоцким — на неделю, похоже. И не о подробностях. О настроении!
Я — походник бывалый!) См. выше. Хотя, сами эти сборища не люблю — люблю чистые сортиры, отсутствия «звероподобных насекомых круглосуточно», в меру мягкие ортопедические матрасы, свежесваренный кофе по утрам. И бренчания гитарные — с плохим слухом и таким же плохим голосом («..как здорово, что все мы здесь!..») меня не впечатляют. То есть, костровая романтика — не моё! Подъём ранний, бока отлёжены, голова позванивает — с непривычки, от слишком чистого, насыщенного волей воздуха. Разнарядка, подчинения, спартанские условия. То по ягоды, то на байдарках, то за хворостом. А ещё — непредвиденные погодные и жизненные!
Но! Нигде, пожалуй, мне не было так хорошо и спокойно. Как в этой тройке вылазок в дикий мир. Я помню тот период жизни — пубертат и борения с нагибом всемирным — как глоток чужестранного и немыслимо родного. Помню дорогу к местам — отплыва и стоянки озёрной. Хотя не часто запоминаю путь, не так интересно.
Помню моменты времени, ознаменованные чем-то примечательным, но не броским, скорее внутренним, атмосферным. Помню лес вышневолоцкий, вида северного мшистого. И деревни бойкие горластые, вдоль Осуги. Тихий трёп вечерами, возле трескучего костерка, перед отбоем. И пробуждения неучтённые, с пробегами по студенистой росе. И нырок в спальник — «скорей, скорей, греться!..» И гречка — с тушёнкой или сгущёнкой. И чай, дымком пахнущий. И тишь — вокруг, как примета. И — no people.
Я ездила с дядей, тёткой и их друзьями. Взрослая компания, только на плоту — с Катей, подругой моей любоховской, московской рафинированной барышней. Никто не давил на мозг, не занимался воспитанием. Ощущения — предоставлен себе, но в пределах происходящего! Ты — член стаи, воин армии. Но это тебе — в кайф!
Я была «ермаком», «пржевальским» и «миклухо-маклаем» одновременно! Это дало мне пожизненное ощущение своего места в густонаселённом человеческом обществе!»