Слегка склонив голову, скорее в знак уважения к возрасту, нежели к тому, что ее собеседница когда-то была матерью шехзаде, Нурбану приготовилась выслушать проклятия в адрес Османского рода. Как известно, черкешенка была мастерицей проклинать и делала это с большим темпераментом.
Откуда что только бралось! От воспитания, которым всегда женщина так кичилась, и следа не оставалось. Уж ежели на похоронах султана не постеснялась, кричала и визжала так, что, казалось, небеса обрушатся, то что сейчас говорить! Тогда ее спасла только доброта Селима да существующие законы, защищающие женщин.
На родине Нурбану-султан с Махидевран никто бы не стал считаться. Подобное поведение считалось серьезным проступком. Женщину бы приволокли в суд и на глазах толпы привязывали к специальному стулу, предварительно старательно обмазав грязью и нечистотами.
Затем ее, на потеху городским зевакам, протащили бы по главным улицам к ближайшей реке и резко сбросили в воду. Причем, судья в зависимости от серьезности проступка назначил определенное количество погружений.
Имелся еще один вариант: на обвиненную в сварливости женщину могли надеть тяжелый металлический колпак с импровизированным острым кляпом в области рта. Конструкция колпака была разработана таким образом, что снять его самостоятельно было нельзя и женщине приходилось всюду носить позорную маску ровно столько, сколько распорядился судья.
Представив Махидевран в такой вот маске, Нурбану-султан радостно заулыбалась и тут же поспешно прикрыла лицо платком. Подобное выражение лица сейчас было не к месту. Она искренне сожалела, что на Босфоре считают ниже своего достоинства связываться с представительницами женского пола. На взгляд Нурбану-султан совершенно зря. Точно так же думала и покойная Роксолана и, узнав об очередном проступке черкешенки, повторял слова своего любимого Фирдоуси: где баба замешана, дьявол не нужен.
Венецианке довольно много раз приходилось убеждаться в правоте этих слов. Думается, с подобным часто сталкивалась и Хюррем-султан, жизнь которой была сплошной борьбой. К сожалению, она никогда не рассказывала о том, что пришлось испытать. Кое-что Нурбану удалось узнать из рассказов евнухов, да иногда Михримах-султан позволяла себе немного откровенничать. Но делала это крайне редко. Причем, в этих рассказах свою мать всегда показывала страдалицей, особенно, когда речь заходила о наложницах, которых валиде заботливой рукой отправляла к сыну-султану.
Мать свою Михримах жалела, что, впрочем ей не мешало с мягкой улыбкой на устах отправлять султану Селиму молодых красавиц. А когда Нурбану начинала открыто возмущаться, искренне недоумевала: ну, что здесь такого? Ведь так требует обычай!
Все это мгновенно пронеслось перед глазами и мгновенно испортило настроение. Она даже заскрипела зубами от злости, чем испугала Махидевран. Женщина мгновенно решила, что вместе с гостьей к ней пришла беда и испуганно затрепетала.
Так что Нурбану-султан пришлось забыть обиды, взять себя в руки и доброжелательно спросить:
— Что требуется госпоже? Есть ли у нее в чем нужда?
Публикация по теме: Страху Нурбану-султан. Книга вторая, часть 17
Продолжение по ссылке