Жизнь - игра. Но не стоит в нее заигрываться - особенно, если ты король. Ведь можно проиграть все.
В своем сериале про перепитии взаимоотношений французского короля Франциска и императора Карла V мы подошли к моменту, когда развешенные ружья должны палить одно за другим.
Серия 17. Конец-это только начало.
В прошлой серии я попыталась заинтриговать читателей, намекнув на шокирующие для европейских наблюдателей результаты мира при Крепи.
Напомню, что в тот момент император держал французов за горло, находясь со своей армией в 70 км от Парижа... так каковы были плоды славной победы?
А результаты были такими же, как после неудачного для Карла прованского похода. Для прочного мира и освобождения Савойи Карл должен был что-нибудь отдать (а то нахапал, понимаешь!): или Милан (как приданое для племянницы), или Нидерланды (как приданое для дочери).
Счастливым женихом был младший сын Франциска Карл, герцог Орлеанский. В отличии от предыдущего мирного договора в Ницце, отец не отправлял Карла Орлеанского к алтарю бесприданником - с собой Франциск давал ему несколько крупных французских герцогств, отчуждаемых от короны. Таким образом в Европе должно было образоваться новое государство - и не малое.
Мир при Крепи вызвал во Франции взрыв возмущения. На болотах выли и скрежетали зубами дофин Генрих, его жена Екатерина Медичи, его любовница Диана де Пуатье, и их партия.
Дофину и Диане было от чего злиться - мир при Крепи оттяпывал у наследника престола немалую долю имущества, а продвигала его главная врагиня Дианы - фаворитка Франциска, герцогиня д'Этамп. По словам недоброжелателей продавшаяся императору с потрохами.
Кстати в следующий раз, после мира при Като-Камбрези, французы так же выли и тоже винили во всем фаворитку...на этот раз саму Диану. Я вот думаю, может, это просто в консерватории что-то было не так?)
Но как бы не злился дофин, испанцы тоже не были счастливы. Так-то ни Нидерланды, ни Неаполь не были их исконными землями - но берешь чужое и на время, а отдавать приходиться свое и навсегда. А это всегда печально.
Да и вставал главный вопрос: а что,собственно, отдавать менее жалко- Милан или Нидерланды?
Думать эту тяжелую думу Карл поручил своим испанским министрам.
Одна их группа настаивала на необходимости оставить за собой Нидерланды- так как земля богатая, на которую Карл имел твердые юридические права, в отличии от узурпированного им по беспределу Милана.
Другую группу представлял герцог Альба. Он рассуждал так:
Милан- ворота,через которые мы въезжаем в Германию и Нидерланды,через них мы сохраняем власть над этими государствами и поддерживаем повиновение империи. Без Милана, мне кажется, империей не возможно будет управлять, и королевства Вашего величества окажутся отрезанными друг от друга.
Учитывая алчность и амбиции французов, не стоит и говорить, что как только они покажут нос в Милане, сразу же попытаются отвоевать Неаполь и Сицилию,а Ваше Величество не сможет послать этим королевствам помощь, потому что тот кто владеет Миланом,контролирует и Геную. И помощь из Испании не сможет придти, так как между Каталонией и Неаполем у нас не останется портов.
Дискуссия оказалась жаркой, но испанские министры императора собаку съели на интригах, и в результате... политкорректно разделились пять на пять. Пятеро были за Милан, пятеро за Нидерланды.
Решающее слово осталось за наследником,принцем Филиппом. Тот выбрал сторону герцога Альбы. Отдать нужно было Нидерланды.
Но и Нидерланды с Миланом не дремали. И их представители выносили мозг самому Карлу, находящемуся в Брюсселе. Никто не хотел быть отданным.
От необходимости принимать такое тяжелое решение Карл аж заболел. Но воспаление хитрости не помогло. Нужно было озвучивать свое мнение. В феврале 1545 Карл все-таки решил - он готов был отдать Милан, как приданое для своей племянницы, одной из дочерей Фердинанда.
Вот тут и нужно, наконец, сорвать покровы. А ради чего вообще все это было? То есть Карл со своей армией насквозь пронзил Францию, предал союзника, Генриха VIII- испортив с ним отношения надолго,если не навсегда... только чтобы подарить Милан, за который тысячи испанцев отдали свои жизни... сыну Франциска? ЭТО ЧТО ВООБЩЕ ТАКОЕ?
Но мы забываем, что одна партия - это еще не вся игра. И в НАСТОЯЩЕЙ игре, которую вел Карл, на кону стояли ни Милан или Нидерланды, на кону стояла его бессмертная душа.
Миром при Крепи Карл заманивал противника в ловушку. Но противником был не Франциск. Противниками были раскольники, лютеранские князья Германии.
В своих мемуарах Карл делится с читателями мыслью, что еще война с герцогом Клевским
"открыла ему глаза на возможности преодолеть гордыню лютеран силой - и это можно сделать очень легко, если правильно выбрать время и стратегию"
Время - тогда, когда им никто не смог бы помочь. А это случилось как раз после мира при Крепи - Франциск и Генрих VIII никак не могли решить свои территориальные споры: Генрих не отдавал Булонь, а Франциск отправил десант в Англию. Пожилым драчунам было не до лютеран.
Султан Сулейман тоже был занят, отправившись с походом в Персию.
Стратегия - классическое "разделяй и властвуй". Чтобы заручиться поддержкой лютеранских князей в последнюю войну с Франциском, Карл приблизил некоторых из них и пошел на уступки.
Филипп Гессенский и Иоганн Фридрих Саксонский восприняли это, как милость, и начали наглеть - напав на земли герцога Генриха Брунсвика,посадив того в заключение. Это не понравилось ни католикам, ни другим протестантам.
ПОВОД для войны таким образом сам шел Карлу в руки.
Более того, ему был подан ЗНАК.
9 сентября 1545 года, главный счастливчик прошлого года, Карл Орлеанский, исчерпал запасы своего везения - и внезапно умер. Умер от чумы, так что император даже не имел к этой смерти отношения!
В мемуарах император сам удивляется своему везению. Карл Орлеанский не дожил меньше 2х недель до того,чтобы стать герцогом Милана.
Это случилось за 9 дней до даты, оговоренной в мире при Крепи. И новость пришла так вовремя, что могло показаться, что сам Господь устроил все это
Над Филиппом Гессенским и Иоганном Фридрихом Саксонским начали сгущаться тучи. Однако не все поддерживали Карла в его коварных планах. Сестра Мария предупреждала, что не стоит будить древнее зло
"Гунны и вандалы пришли из тех же мест,где сейчас живут лютеране. И они в свое время разрушили Францию,Испанию и Италию"
Карл не был с этим согласен. Тем не менее он попытался еще раз решить дело миром, собрав очередной рейхстаг.
Впоследствии Карл утверждал, что там Филипп Гессенский перешел за красную линию, и разговаривал с ним "дерзко".
Император не знал, что и Филипп Гессенский пишет мемуары, и свои разговоры с императором фиксирует. Например, разговор касаемо архиепископа Кельнского, решившего перейти в лютеранскую веру.
Император по словам Филиппа возмущался, но в целом тон их беседы был дружелюбным. Не звучало ни угроз, ни дерзости.
"Как этот человек может что-то реформировать? Он не знает латыни,и я слышал,что он служил мессу всего раза три в своей жизни, он даже не знает Confiteor.
На это я ответил- "Ваше Величество! Он прочитал много книг на немецком и имеет прекрасное понимание религии"
Император тогда сказал: "Но реформировать - не значит вводить новое вероисповедание"
В общем, рейхстаг в Регенсбурге закончился очередным бла-бла-бла. Протестанты тянули время и отказывались отправлять представителей на недавно открывшийся Трентский собор.
Это стало для Карла последней каплей. Он решил действовать. Страдания Генриха Брунсвика должны быть отмщены, а преступники наказаны.
Я решил начать войну против курфюрста Саксонии и ландграфа Гессена, как против возмутителей мира и порядка, отрицающих авторитет Империи, ссылаясь на заключение герцога Брунсвика и отъем его земель. Хотя этим предлогом я, конечно, не могу заставить протестантов думать, что это не война за религию,но по крайней мере это отложит и усложнит их мобилизацию...и, возможно, отвратит лютеранские города от того, чтобы снабжать саксонца и гессенца деньгами. - Карл сестре Марии
События последовавшей Шмальканденской войны я описывала уже давно.
Не сочтите за саморекламу,но очень рекомендую прочесть. Это моя самая любимая история- герои сотворили высокую драму.
А в нашем сериале - продолжение тут.