(против чего боролись, на то и напоролись)
Ответ на эссе Бориса Агеева «Цепь молчания, или «Чёрт всё устроит» («Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова как роман-инициация)
ч. 4
Бой с тенью
Агеев бьётся (сражается) не с Булгаковым, а с тенью Булгакова, с его отражением в собственном сознании. Либо утверждая и доказывая то, что Булгаков сам изначально манифестирует (это называется ломиться в открытую дверь), либо ниспровергая то, чего в романе нет, а есть в собственном сознании.
Вот он сетует: «…сопротивление критикам романа производит впечатление животного инстинкта: оно не признаёт никаких доказательств, пренебрегает аргументами и основано, скорее всего, на незрячем поклонении, на некритическом восприятии, каковое в своё время испытал и автор этих строк, окутано облаком наркотического обаяния и купается в волнах собственного восхищения». – Всё верно. Но с таким же успехом всё это можно направить и в его адрес. Ведь касается это не только восприятия романа Булгакова, но и восприятия … Пушкина, Гоголя, Толстого, наконец, Библии.
«Как в любом идолопоклонстве, – продолжает он свою мысль, – в этом проявляется что-то ненормальное, и лишь подтверждает наблюдение, что в самом романе «Мастер и Маргарита» сосредоточена непонятная сила, воздействующая на мозговую подкорку читателя и имеющая основанием подсознательное, не поддающееся ни убедительности логики, ни душевному увещеванию». – Ответим: сила эта – трикстер, именно он и воздействует, как например его отголосок Остап Бендер, джокер, стоящий на грани пространств, совмещающий плюс и минус, непонятка, третий. А вот образ самого дьявола в христианском понимании не способен производить такого воздействия.
«Я не только не обнаружил в романе «опор» для оправдания светлейшего имени Михаила Булгакова, – пишет Агеев, – но набрёл на ясные указания на то, что он написал совершенно не тот роман, которые мы все читали». – А нужно ли ему оправдание? Его опоры – в его собственном художественном мире.
И наконец: «Помудрев, соприкоснулся и со святыми книгами, Библией, её экзегетикой, патристикой, повлиявшими на внутренний мир не сочностью метафоры, не красочностью художественного образа, а силой духовного убеждения. Тогда прояснились собственные противоречивые мысли о романе «Мастер и Маргарита»». – И здесь полностью проявляется сам Агеев – но готов ли он в своих же принципах и установках пойти до конца, вернее, до бесконечности?
Агеев верен своей парадигме, но Булгаков – вне её. Случай Агеева – это когда стремятся не понять Булгакова, а обвинить, исходя из собственных убеждений. Будучи абсолютно уверенным, что именно их позиция является истинной. Ну как же, отцы церкви – это разве не истина в последней инстанции?
Исихасты, нестяжатели, аскеты медитируют на Библии, находят там нужные смыслы. Но есть там и прямой, непосредственный смысл – и от него тоже никуда не деться. Способен ли Агеев анализировать тексты Ветхого Завета, со всеми его острыми и тупыми углами? То есть подходить критически, как, например, Фрезер в своей книге «Фольклор в Ветхом завете»?
Моё кредо
Я отнюдь не атеист, – напротив, убежденный теист, убежден в изначальности божественного закона духовности, справедливости, гармонии, равновесия. Любовь и добро – то, что ведёт к истине, к Богу. Нелюбовь как отсутствие любви (ненависть и равнодушие), зло как отсутствие добра удаляют от истины, от Бога, что значит – ведут в погибель, в небытие. И в этом смысле Библия – вовсе не та книга, которая учит любви и проясняет истину. В ней множество таких мест, которые наоборот – учат нелюбви и затемняют истину.
Я верю в Бога, в Исуса, в Христа. Но что означает само слово «верить»? Верить или не верить – это просто жонглирование словами без понимания их сути. Нужно не верить, а знать. И правильнее будет: не верю, а знаю, потому как для меня это очевидно.
Что такое Бог? Это сам принцип Мироздания, это весь Мир как таковой, вне которого ничего не существует. Что такое Исус? Это заповеди, которым нужно следовать, это путь, следуя по которому можно достичь слияния с Богом. Что такое Христос? Это точка, на которой достигается слияние с Богом. Это крестная смерть на Голгофе, принесение в жертву собственного эго. Верить в это не нужно, это нужно знать. Что значит раб божий? Это означает – находящийся в воле божьей. А что такое воля божья, что такое Бог? Бог – это законы мироздания. И понятно, что никто не может выйти за пределы их действия.
Атеисты говорят: Бога нет. Заявление совершенно бессмысленное. Так же, как и обратное – Бог есть. Бессмысленное по той причине, что понятие Бог вообще не предполагает своего утверждения, либо отрицания. Потому как это не вещь, не предмет, не личность, которые могут быть или не быть. Это понятие, выходящее за пределы обыденного разумения. Это понятие целостности, единицы, которое в силу своей неразделенности не может вместиться в разделенное сознание.
Итого
Тебе совсем не обязательно принимать позицию Булгакова, но если ты читаешь его роман, а тем более разбираешь его, то необходимо понять позицию автора – не со своей колокольни, а такой какая она есть, без своих оценочных суждений
Эссе Агеева не имеет к роману Булгакова сущностного отношения, поскольку находится с ним в разных понятийных пространствах. Это всё равно как если бы при разборе «Приключений барона Мюнхгаузена» указывать на несоответствия в них «Курсу общей физики».
Вот обнаружил Агеев в романе россыпи масонской символики – и что? А то, что само её присутствие для Агеева уже показатель зла. Раз масоны значит зло – а как же иначе? А вот разобрать что это такое – масонство – распутать этот клубок, докопаться до сути явления – на такой подвиг он конечно не горазд… да и зачем? Ведь уже всё кем-то определено.
Зло? А в чём зло? Какое конкретное зло совершают персонажи в пространстве романа? Для примера – в «Фаусте» там всё ясно: Фауст соблазняет Маргариту, убивает Валентина – вот оно зло. А здесь что?
Агеев в своём эссе подробно разбирает все несоответствия двух версий – канонической и булгаковской. И это при том, что сам Булгаков по сути кричит о том, что его версия совсем другая, что он не верит, не признаёт установленного канона. То есть он сам говорит о том, в чём подробно его «изобличает» Агеев.
То есть намерение Агеева состоит не в том, чтобы понять Булгакова, а в том чтобы изобличить его. А смысл? Не проще ли было всего лишь сказать: версия Булгакова не соответствует канону и потому оно мне неинтересно и не нужно?
«Если в этих книгах написано то, что и в Коране, они бесполезны, а если в них написано другое – они вредны», – по сути претензии Агеева сводятся именно к этому.
Я понимаю точку зрения Агеева, но что дальше? Что за ней стоит? А дальше за ней – без движения – не иначе как бесовщина Воробьевского – против чего боролись, на то и напоролись.
Посылы как бы ясные… нет, не то слово! Не ясные, а понятные… Да, вроде бы человек на чётких позициях, которые он отстаивает от посягательств. А в целом что-то мутное, недосказанное. Есть установки – но нет жизни. Потому что где нет сомнения – там нет движения – а следовательно нет устремлённости к истине.
У Агеева претензии к самому мировоззрению Булгакова, к тому факту, что оно не совпадает с каноном. Разбирать же, в чём состоит это мировоззрение, он не собирается – зачем, если есть уже канон, в котором всё определено…
В этом главное отличие Булгакова от Агеева: один сомневающийся, другой – убеждённый; один – движущийся, другой – неподвижный; один – ищущий, другой – нашедший. Агеев считает что нашёл именно истину, но Булгаков в этом сомневается…
Олег Качмарский, 2017-2022