Исторический музей на Красной площади впечатляет своим величием . Однако мало кто знает , что когда-то он на протяжении многих лет служил жильём десяткам москвичей .
Владеют ли нынешние сотрудники ГИМа (Государственного исторического музея) сведениями о своих сотрудниках того периода - не ведаю . По крайней мере , информацию не то что о жителях музея - о самом факте их проживания в нём найти в Интернете не удалось . Ну а то , о чём вы прочитаете ниже , мне поведала несколько лет назад одна из обитателей музея , вернее, его подвалов, проведшая в этих стенах десяток лет жизни , с 1941 по 1951 .
Дед маленькой Риты, Фёдор , был художником-оформителем и расписывал музейные стены . Неудивительно , ибо родом он происходил из семьи иконописца . Собственно , так он и стал одним из жильцов . Жена его , Анна Ивановна , трудилась прачкой и обстирывала сотрудников музея , также проживавших под многочисленными его экспонатами .
Поселились они на Красной площади за годы до войны . За сколько лет - не скажу , но не менее десяти прошло до момента , когда голос Левитана объявил по радио о нападении Германии на Советский Союз .
Сначала жили в небольшой комнатке без окон, в подвале . Но потом , по причине увеличения объёмов работы в музее , получили в том же подвале комнату гораздо больше и удобнее , служившую уже и складом художественных принадлежностей , и мастерской , и, собственно , жильём.
Комната была огромной : больше двадцати "квадратов" , с потолками высотой четыре метра и подоконником в метр шириной . По воспоминаниям Маргариты Васильевны , жильцы свободно пеленали новорожденных детей на подоконнике - настолько широким он был.
Окно Довольновых выходило на кремлёвскую стену . Вход в подвал - квартиру же смотрел на собор Василия Блаженного .
Все работники музея состояли на довольствии, поэтому семья питались очень хорошо , даже деля еду на пятерых .
Их родной сын Серёжа , которому в 1941 году сровнялось десять лет, был крайне хилым и болезненным , практически не ходил , так что хорошее питание для семьи было большим подспорьем .
Во время войны художник с женой взяли к себе двух маленьких внучек : сначала пятилетнюю Риту , а в 1942-новорожденную Нину (последнюю , опять же , по причине пайка ). Отец малышки ушел на фронт , а мама денно и нощно трудилась на оборону , как и многие москвичи .
Поэтому маленькой Маргарите пришлось нелегко : нужно было присматривать и за дядей , и за двоюродной сестрой.
Рита хорошо запомнила бомбёжки Москвы , которые продолжались почти два года : с июля 1941 по июнь 1943 . Взрослые и подростки , которые не находились в эти моменты в помещении , тушили зажигалки на крышах окрестных домов .
И, конечно , одним из первых ярких воспоминаний о войне , был сбитый и привезенный в конце июля 1941 года на площадь Свердлова "юнкерс " - об этом много говорили в комнатах "под музеем".
Парады 41 и 45 годов врезались в детскую память ударами о брусчатку тысяч сапог, гулом сотен колёс техники и лязгом гусениц ( больше из окна их подвала разглядеть ничего не удавалось , как ни старались ): жильцам строго запрещалось покидать здание во время всех мероприятий на Красной площади .
В 1944 году вывезенные прежде самые ценные экспонаты вернулись в музей . Музей работал всю войну , кроме одной недели в 1941 году , когда вставляли выбитые от бомбёжки стёкла .
Медаль "За оборону Москвы" Анна Ивановна получила уже как сотрудник внутренней охраны музея .
Одним из самых ярких воспоминаний того времени у Риты была длиннющая горка в Александровском саду . Фотография , конечно , сделана десятилетия спустя , но это - та самая горка , служившая отменным развлечением многим поколениям .
Фотографий , сделанных в то время в самом музее или хотя бы рядом с ним , у семьи увы , никогда не было. Вполне возможно , из-за тех самых строгих правил .
Семья художника прожила на Красной площади до начала 50-х годов , а потом получила квартиру на нынешней Профсоюзной улице , тогда ещё не имевшей названия .
