Повезли на операцию сестричек Новосельцевых. Забрали обеих в операционную, а я, свято чтя правило: хозяин ни в коем случае не должен присутствовать на операции, жду в смотровой, наблюдаю, вспоминаю любимую работу.
- У вас же не было этой кошки? - спрашивает ветеринар семейную пару.
Наверное, постоянные клиенты, но я их не знаю. Держат на руках демадекозную замухрышку, точь в точь наша Донна Роза до лечения.
- Приблудились две кошки. Одна пропала, вторая вот. Ее можно вылечить? Да, она на собачьей будке сидела. Это плохо?
- Собака заболеть может, а может и не заболеть, - отвечает ветеринар и набирает лекарство в шприц. Я понимаю, что собака у людей такая же добрая и мирная, как и она сами. Кошку лечат и уносят.
- Помогите! Пожалуйста! Срочно! У нас шарпей, а щенок непонятно как во двор забежал! Шарпей его порвал! Ой, страшно! Он жить будет?
На руках у следующей клиентки окровавленный щенок. Мне становится плохо, отворачиваюсь, боясь увидеть близкую смерть.
- Давайте я его посмотрю, - ветеринар аккуратно берет щена. Потом ставит его на пол. Он отряхивается, как ни в чем не бывало, и машет хвостиком.
- Язык он сам себе прикусил, больше ран нет. Ваш шарпей его пожалел, просто напугал.
- Вот, придется его оставить, - радостно отвечает женщина. Мне знакома эта радость. Скорее всего, она давно хотела вторую собаку, но почему-то не решалась, а тут собачка сама ее нашла.
Болезни... как часто ветеринары слышат удивленное: у собаки может быть инсульт? Кошки болеют сахарным диабетом? У них могут болеть почки? Рак у кошки, разве это бывает? Помню, как меня пытались убедить, что если собаку вакцинировать вовремя, то она ничем болеть не будет. Абсолютно! Мне так и сказали, что меня разводят ветеринары, какие-такие болезни глаз и почек у собак?
Меня всегда подобные вопросы и утверждения поражали. Всем они болеют и очень часто забирают людские болячки на себя. Знаю не один подобный случай. И, как говорит наша ветеринар, - "лечите своих подопечных, иначе, вполне возможно, вы сами заболеете".
Когда мы еще жили в Пятигорске, к ветеринарам мы ездили лечиться в Мин. Воды. А коты и собаки у нас часто болеют одной противной болячкой (уже писала о ней - бабезиоз и гемобартенелез), которую лечат трехдневной ширкой, а если сильно не повезет, то и недельной. Вот так мы повозили кошек (а их тогда у нас было аж 9 душ, да еще собака), задолбались, и Сережа научился колоть сам. Первое время боялся, ручки потели и тряслись и заразными шприцами он регулярно кололся, поэтому некоторое время с колес, т.е. антибиотиков, мы оба не слезали. Потом мы переехали сюда, а мама осталась в Пятигорске, с несколькими котами, которые, как и следовало ожидать, иногда болели. И нам опять приходилось ездить, потому что мама даже держать кошек боялась. Сережа ворчал, серчал и настаивал, чтобы теща сама научилась колоть, на что мама сказала, что она лучше помрет. Вот так дражайший супруг и отдувался, то есть колол. Я колоть тоже дико боялась, падала в обморок при виде капельки крови и вообще вела себя как кисейная барышня. И вдруг Сережу отправляют в командировку, а мамин любимый кот Муся заболевает. Выход один - колоть мне. Хорошо, Муся тогда уже был в возрасте и покорно позволял мне над ним "экспериментировать." К своему первому уколу я подготовилась тщательно. Купила бутылку вина и почти всю ее у мамы выпила. Мама сказала, что эдак я в кота не попаду и твердо отняла у меня остатки. Храбрости и бодрости у меня прибавилась и я таки смогла уколоть несчастное животное, даже не уколовшись сама. Вот так и случилось, что я начала колоть кошек. Крови я продолжала бояться и, придя в вет. клинику, никогда не заглядывала в операционную, а когда кастрировали одну из маминых кошек и эта дурында сгрызла себе швы, я, из последних сил, стараясь не смотреть, держала ее, пока Сережа зашивал.
Мы никогда не знаем, что нас ждет и насколько мы изменимся. Мое преображение началось в тот момент, когда у мамы случился инсульт (мы еще об это не знали) и надо было уколоть ее в попу. Я вымазала йодом всю маму, наметила куда надо воткнуть шприц, прицелилась и ювелирно попала в крошечную, ненамазанную точку кожи. Захотела бы, не попала! Маме было так же плохо, как и тогда Мусе, и она безропотно вынесла все мои опыты. Потом было много всего тяжелого и плохого, и я с огромным удивлением поняла, что несмотря на всю мою брезгливость, я могу менять памперсы, подмывать, вытирать кровь и гной и даже собиралась сама снять швы от подключичной капельницы. Мама не доверила. Зато она доверяла только мне менять повязки на "дырке в горле" - трахеостоме и промывать ее. И уколы. Сколько я их сделала, не перечесть. Ночью, сонная, я мыла руки уже не целясь попадала именно в верхне-наружный квадрант ягодицы, колола легко и не больно. Когда у мамы началась кровавая рвота, обнаружилось, что я уже и не боюсь вида крови. Совсем.
Так я и попала на работу в вет. клинику. Брезгливость, боязнь крови испарились и специфические шутки типа, "а что у нас на обед?" "посмотри в ведре, что мы сегодня отрезали" стали обычным делом. Я с благодарностью вспоминаю это время. Я очень многому научилось, но мне пришлось уйти и произошли очередные метаморфозы. Я опять страшно боюсь крови и уколов. Рука стала тяжелой, что недавно испытала на себе свекровь. Сдерживая слезы, она меня поблагодарила и сказала, что лучше курс ей доколет Сережа. Что ж. Эта дверь для меня закрылась. Я продолжаю колоть своих животных и, по крайней необходимости, людей, но при виде шприца меня также тянет упасть в спасительный обморок и в операционную я опять стараюсь не заходить.
Маятник. Вот что такое наша жизнь. Туда-сюда, туда-сюда.