Вслед за трескучими тридцатиградусными морозами на Урале наконец-то началась весна — ясная погода при -18С. За окном солнце и свободный субботний день. Сидеть дома совсем не хотелось — кони просились вскачь. Но ехать за город было уже поздно и, посмотрев на крепкий февральский лед за околицей, я вспомнил про поездку три года назад на затон, где когда-то географ глобус пропил. Раскочегарил верный болид и вот — уже через час я уже стою с друзьями на берегу "географического" затона.
Поскольку ничего особенного оригинального относительно прошлой заметки вряд ли можно было бы наснимать, я решил, что буду просто гулять и получать удовольствие от отличного морозного дня. Решимость моя была тверда, но ровно до того момента, как мы подошли к кораблям.
Тропинка в неглубоком снегу повела нас вокруг стоянки кораблей и буквально за пять минут мы обошли ее другой стороны — никаких ограждений или флажков, как со стороны подъезда к затону. Ровно как и никаких злобных старушек на вышках, которые отгоняли нас от кораблей в прошлый раз.
Здесь мы уперлись в два туристических двухпалубных круизных теплохода 305 серии "Дунай". За три прошедших года с прошлого нашего визита теплоходы сильно обветшали и поржавели.
Теплоходы этой серии строились по заказу СССР с 1959 по 1964 годы на венгерской судоверфи Ganz Danubius, с доков которой на воду сошли 47 подобных теплоходов. Плавали "дунаи" как по крупным рекам России (Дон, Волга, Кама, Обь), так и поменьше — Ока, Москва, Вятка и т.п. При длине в 78 метров и водоизмещении в 720 тонн эти суда могли развивать скорость до 20 км/час и размещать на своем борту 311 пассажиров и 55 членов экипажа.
В 90е года эти теплоходы начали массово выводиться из эксплуатации или модернизироваться под современные требования комфорта и безопасности, в результате чего, пассажировместимость судов существенно снизилась в диапазон от 80 до 180 человек.
Как «Николай Зеров», так и "Сергей Даньшин" были спущены на воду в Будапеште в 1961 году, получили приписку в Камском речном пароходстве, откуда до конца 80х годов плавали по регулярным маршрутам (до Ростова-на-Дону и Астрахани) и по заказам Пермского и Свердловских советов по туризму. С 1991 года оба теплохода были помещены на отстой в затон судостроительного завода "Кама" (то есть, как раз где мы их и нашли).
С названиями у теплоходов тоже получились непростые истории. До середины 1970-х годов теплоход "Николай Зеров" плавал под именем «Арагва», а "Сергей Даньшин" до мая 1975 года именовался "Бурея", после чего с ошибкой был переименован в "Сергей Данщин" (современное официальное название теплоход получил только в мае 1981 года).
Цепочка довольно свежих следов уверено вела нас к трапам на борта теплоходов — мы не стали отказываться от неожиданного приключения и бодрым гуськом взметнулись на палубу "Зерова". Немного погуляв по ней, мы обнаружили незапертую дверь и наконец-то попали в темные коридоры судна.
Внутри оказалось холодно, темно и немного тревожно. С самого первого мгновенья, как я вошел в чрево этого судна, у меня возникла сильная ассоциация с кадрами из фильмов "Сияние" Стэнли Кубрика и "Титаника" Джеймса Камерона. Ребята немного замешкались со съемкой на улице, а я осторожно продвигался по местами сгнившему полу, ожидая в любой момент увидеть в конце коридора близняшек смотрителя "Оутлука" Дилберта Грэйди.
Но обошлось — из неожиданных образов я практически сразу наткнулся только на портрет хозяина теплохода.
Портрет заслуженного работника Камского речного пароходства, фронтовика, героя социалистического труда — Зерова Николая Петровича. Но и тут не обошлось без знаков — под портретом стояла словно только что забытая Джеком Торрансом пишущая машинка.
Несмотря на явные признаки тлена и разрухи, многие артефакты из советского прошлого оказались практически нетронутыми. В каюте капитана мы с удивлением обнаружили судовые и нормативые документы.
Поднявшись на верхнюю палубу, мы попали в отлично сохранившуюся по оборудованию капитанскую рубку.
Очень непривычным оказалось то, что управлением штурвалом происходит спиной по движению судна
Самый полный ход!
Здесь же нашлись нетронутые вахтенные журналы и протоколы происшествий на борту.
Активный человек был этот Виноградов Петр Егорович — умели же раньше люди отдыхать!
Было бы наверное непростительно не обследовать и второе судно, названное в честь летчика — Героя Советского Союза — Сергея Даньшина. Этот теплоход сохранился значительно лучше — мы с большим интересом и некоторой грустью прошлись по когда-то красивым залам ресторанов, кинотеатров, музыкальных салонов, бытовым помещениям экипажа.
Здесь на парадной лестнице портрета героя не оказалось — он был возле каюты капитана.
В богато меблированной каюте капитана также нашлись нетронутые судовые документы — остальное, что можно было снять, унести и продать бесследно исчезло.
Гостиная капитанской каюты — из нее можно попасть в проходную спальню из которой пройти в индивидуальный санузел и душевую.
В восторге мы вывались на палубу, обмениваясь впечатлениями — холодное февральское солнце неумолимо падало в искрящийся изморосью горизонт.
На выходе из теплоходов доблестная охрана все же заметила нас и призвала на выход с территории хранения кораблей. Увлекательная прогулка заканчивалась. Мы покидали затон с некоторой грустью — огромная историческая эпоха, следы которой мы в отчую только что лицезрели, неумолимо погружалась на дно затона ржой и облупленной краской.
На этом все.
Слава роботам.
