Прежде чем я расскажу о налете на Курилы, я постараюсь рассказать о том, как у нас все было построено.
Как хорошо, что я давал подписку о неразглашении только на 25 лет. Прошло уже почти 40 и наконец, можно выдать главную тайну нашего острова :-) Ну так вот, главная тайна отдельной радиолокационной роты ПВО острова Симушир, заключалась в том, что к обороне острова мы не имели НИКАКОГО отношения.
Когда на нашем острове стоял пехотный полк, который нарыл вдоль обоих побережий три ряда окопов, а в капонирах на отливе стояли танки, вот тогда можно сказать, что остров был более- менее защищен. А наша рота, насчитывающая в самое лучшее время около 50 человек (вместе с детьми и женщинами) а в худшее, дай бог половину, в принципе не могла противостоять даже одной резиновой лодке с десантом.
Раз мы рота ПВО, то может у нас была возможность защитить остров с воздуха? Увы дорогой читатель и такой возможности у нас не было! Самое мощное оружие нашей роты это был пулемет ДШК, калибра 12.7мм. Говорят, во вторую мировую войну он неплохо показал себя в боях. И даже сейчас, смотря по телевизору репортажи из горячих точек, я натыкаюсь на изображения моего любимого пулемета. Он и правда был хорош для борьбы с пехотой и автотранспортом. Но для стрельбы по «фантомам» и бронетехнике он явно слабоват (хотя смотря какая бронетехника).
Как говорили в штабе полка, наша рота рассчитана на 5 минут боя (Оптимисты блин)! Легкие, небронированные кунги наших РЛС простреливались насквозь даже из автомата, а нежная, ламповая аппаратура не выдерживала не то что попаданий, а даже серьезной встряски.
Так что рота уничтожалась под корень одним снарядом из корабельной пушки или залпом штурмовика.
Но в этом и заключалась наша основная миссия. Не имея возможности защитить остров, мы тем не менее держали сплошное радиолокационное поле на дальних рубежах.
Если рота пропадала со связи, значит в полку игралась боевая тревога. Мы фактически были приманкой, клюнув на которую, враг лишался внезапности. Именно поэтому наши дизеля и передатчики работали постоянно. Нам нельзя было отключаться даже на минуту. Ну а самое главное, что мы должны были успеть, это крикнуть в эфир «Летят» или «Идут». А если не успеем, то и так будет ясно что «не успели».
Собственно и мы так поступали со своими часовыми. Мы могли выделить для охраны только двух часовых, которые несли службу по очереди. Днем часовой сидел на вышке ПВН (поста воздушного наблюдения) а ночью ходил по маршрутам вокруг роты меняясь каждый час.
Бытовала шутка: «Кто такой часовой? Труп, закутанный в тулуп, проинструктированный до слез, и выкинутый на мороз». Зимой, при 100% влажности да на ветру, дубак на улице был страшный!
Специально для патрульно-постовой службы в каждой роте существовали специальные тулупы, толстые и тяжелые конструкции до пят. Часовой в валенках, закутанный в такой тулуп с капюшоном и одетым поверх автоматом, был здорово похож на снежную бабу, которая вдруг научилась ходить вперевалку. Естественно, такой часовой ничего вокруг не видел в полной темноте, ничего не слышал и даже до автомата мог дотянуться с большим трудом. Только и оставался, приткнутый к автомату штык-нож.
Если на улице был жуткий тайфун, то часовой стоял в предбаннике роты и охранял вход.
Если тайфун слабел, то часового запускали «по малому кругу» вокруг роты и ПУ. Ну а если видимость позволяла, то часовой гулял по нескольким маршрутам.
Конечно, часовой представлял легкую добычу практически для любого диверсанта. НО! Если часовому удавалось увидеть что-то, или услышать, то он стрелял (даже просто в воздух) и рота поднималась «в ружье». Но главная фишка такого часового была в том, что ходя по маршруту, он нажимал скрытые кнопки в известных ему местах. И на ПУ загорались соответствующие лампочки на карте маршрутов.
Как только лампочка загоралась, оперативный дежурный сбрасывал секундомер прямо перед собой. Если через 5 минут очередная лампочка не срабатывала, оперативный включал сирену боевой тревоги, и рота занимала круговую оборону.
После 2-х или 3-х ложных тревог посередине ночи, часовые стали ходить как по часам.
Часовые были молодцы, несколько раз они предупредили нас о начинающемся пожаре, что спасло нас от серьезных неприятностей. В общем, иметь ночью пару глаз на улице было совсем не лишним.
Очень часто часовой приходил с маршрута с патроном в патроннике. Это значит, что на маршруте он что-то увидел, и решил что это опасно. Патрон дослал, а изъять его побоялся. Дернешь затвор, патрон вылетит и упадет в глубокий снег. Ищи его потом ночью. Да что там патрон, однажды часовой на маршруте ухитрился потерять плохо пристегнутый штык нож, и даже не заметил этого. Пришлось потом искать всей ротой его в снегу.
После караула, часовые разряжали автомат на улице в специальном месте, снабженном пулеуловителем. Несмотря на все инструктажи и тренировки за два года службы, дважды имел место случайный выстрел при сдаче караула, но все попало в пулеуловитель.
Мы серьезно готовились к отражению возможной атаки. По боевой тревоге вся рота занимала оборону за 3 минуты. При этом, один человек с телефоном и пулеметом отправлялся на восточное побережье. Там был прекрасный, многокилометровый песчаный пляж, но путь с этого пляжа до нашей роты был только один, по единственной дороге, прорезанной в отвесных, глиняно-песчаных дюнах. Залезть, по осыпающимся отвесным стенам было невозможно, в обход идти далеко и долго, а на узкой дороге с пляжа, нападающих ждал наш пулеметчик, который сидел в замаскированном ДЗОТе. Главная обязанность пулеметчика была доложить по телефону на КП что там творится, а дальше действовать по обстановке. Если все совсем плохо, то рядом были густые кусты, в которых можно спрятать целую дивизию. В общем, одинокий пулеметчик был нашими глазами на тихоокеанском отливе и мог задержать нападавших как раз на те самые пять минут (особенно удобно сверху вниз можно было кидать гранаты).
С «Охотской» стороны для обороны все было намного хуже. Очень удобный пляж и ровная как стол местность с отлива и прямо до роты задержать нападающих не могла, но и они были бы как на ладони. По тревоге здесь командовал старшина роты. Все свободные от боевого дежурства (В основном хозвзвод) занимали оборону в окопах и паре ДЗОТов. Для усиления им придавался и мой ДШК. Таким образом, 6 автоматов, один РПД и один ДШК – это вся наша наземная оборона.
Для обороны от воздушного налета мы взяли тактику вьетнамских партизан. Вероятность ковровой бомбардировки была равна «0» (для такого маленького поселка это не имело смысла) . Значит по нашу душу должна была зайти максимум пара штурмовиков. Наша рота располагалась у подножья вулкана «Мильна». Вулкан мешал сделать заход с юга и мешал выйти из пикирования с севера. А значит, атаковать нас можно было только с востока или запада. Вот исходя из этого мы и выбрали точку для ДШК. Она была метрах в 10 от моей РЛС и могла простреливать оба этих направления. Команды расчету ДШК можно было подавать голосом прямо из двери РЛС (дополнительного телефона у нас не нашлось).
Сил у нас было очень мало, но мы старались продумать каждую мелочь, и постоянно тренировались. Так, например, в случае серьезной опасности, всех детей полагалось прятать в блиндаже под присмотром одной из офицерских жен (Детей к постоянным тренировкам конечно не привлекали, но блиндаж в три наката для их был готов и дети знали куда нужно бежать если скажут).
Операторов мы тренировали в условиях максимально приближенных к боевым. Несколько раз даже разыгрывали настоящий спектакль, когда для оператора, который считывает реальный воздух имитировали настоящий бой, который якобы идет вокруг РЛС. Оператор сидит в наглухо закрытой кабине, где нет окон и вдруг вокруг станции какие-то крики и стрельба боевыми. Как поведет себя оператор? Сможет собраться и выдавать воздух или струсит? Причем у нас не было компенсаторов для автоматов и когда мы стреляли холостыми, то можно было стрелять только одиночными выстрелами. Так что все знали, раз стреляют очередями – значит патроны боевые.
Ну а как вся эта подготовка сказалась на выполнении боевой задачи, я покажу в рассказе «Налет».