Журнал «Крокодил» писал о Голливуде довольно редко. Но когда писал, то делал это довольно едко.
На фильм «Пилот реактивного самолета» "Крокодил" откликнулся едкой статьей, переведенной с английского (в переводе название фильма дается как «Летчица реактивного самолета», а актриса Джанет Ли – как Джанет Лей).
Пилот реактивного самолета / Jet Pilot. США, 1949-1954. Режиссеры: Джозеф фон Штернберг, Жюль Фертмэн. Сценарист Жюль Фертмэн. Актеры: Джон Уэйн, Джанет Ли, Джэй Си Флиппен, Пол Фикс и др. Бюджет 9 млн. долларов. Прокат: 1954, 1957.
Приведу текст этой статьи полностью:
«Голливуд воюет. Как никогда, чарующе томна и соблазнительна Джанет Лей в новом приключенческом фильме «Лётчица реактивного самолёта». Актриса с великолепным мастерством передаёт чувства и переживания русской лётчицы при виде последнего крика западной моды — темнофиолетовой, расшитой золотом американской пижамы.
Режиссёр Говард Хьюджес дал Джанет возможность в этом фильме испробовать свои силы в сексуально-драматической роли: она играет лётчицу, убежавшую из красной авиации и тотчас попавшую в объятия полковника американской авиации».
Такой подписью снабжена цветная, во всю полосу фотография Джанет Лей, помещённая в журнале «Лайф». Джанет Лей на этой фотографии, само собой разумеется, в восхитительной темно-фиолетовой, расшитой золотом пижаме, непомерно открытой и с разрезами до самых бёдер. Ноги её — в верхнем левом углу фотографии, голова — в правом нижнем, всё же остальное изящно расположено между тем и другим.
Итак, Голливуд бросает вызов социализму. Уже сама фотография вскрывает серьёзные противоречия между капиталистической и социалистической точками зрения на женщину. В советских фильмах хорошенькие героини, как правило, исключительно привлекательны. В продукции Голливуда как раз наоборот: если героиня красива, её представят так, что она ничего, кроме отвращения, не вызовет.
Я не читал сценария этого выдающегося произведения искусства — «Лётчица реактивного самолёта», но легко представляю его себе. Полковник американской авиации встречает русскую лётчицу. Внезапно искра необычайной силы пронзает их обоих, как будто они вложили свои пальцы в патрон электропроводки. Между ними происходит следующий разговор:
ПОЛКОВНИК. О Сандра, едем со мной на западное побережье. Мы будем так счастливы там!
САНДРА. Ах, полковник, не искушайте меня! Я же участвовала в создании колхоза, который стал сейчас самым большим и богатым из всех сельскохозяйственных предприятий мира. И ведь он принадлежит нашему народу!
ПОЛКОВНИК. Едем со мной, и я подарю тебе темнофиолетовую, расшитую золотом пижаму.
САНДРА. Пижама! Я начинаю колебаться. Но скажите мне, смогу ли я у вас развивать свои способности и творческую инициативу? У нас, например, есть женщины, которые управляют целыми отраслями производства. Многие женщины избраны в Верховный Совет СССР.
ПОЛКОВНИК. Нет, Сандра, подобного я тебе обещать не могу. Но зато я подарю тебе банку освежающего крема фирмы «Понд».
САНДРА. О! Баночка освежающего крема! Вы вскружили мне голову, полковник. У меня уже, кажется, не хватает сил отказать вам. Но скажите мне: если я стану матерью, будет ли мне предоставлен отпуск с сохранением заработной платы, будет ли мой ребёнок иметь право на труд и образование?
ПОЛКОВНИК (поспешно меняя тему разговора). Неважно, дорогая. Зато у тебя будет восхитительный прибор для поджаривания гренок.
САНДРА. Но у меня уже есть такой прибор!
ПОЛКОВНИК (потеряв всякое терпение). Тогда я положу к твоим ногам набор маникюрных принадлежностей!
САНДРА. Ах!.. Наши колхозы, наша промышленность, представительство женщин в правительстве, декретный отпуск, гарантированный труд и отдых, общественная собственность на национальные
богатства... Что всё это по сравнению с темнофиолетовой, расшитой золотом пижамой, освежающим кремом и набором маникюрных принадлежностей! Полковник! Я ваша! (Падает в обморок от счастья.)
Следующая сцена. Героиня в изящной позе, в новой темнофиолетовой, расшитой золотом пижаме возлежит на диване, в то время как социализм рушится. Если бы в Советском Союзе выпускались темнофиолетовые, расшитые золотом пижамы, с разрезами до самых бёдер, Голливуд давно растерял бы всю свою тяжёлую артиллерию в войне идей».
Тэд ТИНСЛИ (Из американской газеты «Дейли уоркер»). Перевёл О. Бенюх. Тинсли Т. Голливуд воюет // Крокодил. 1954. № 32. С. 10.
В 1959 году на экраны мира вышел американский фильм «Путешествие», посвященный венгерским событиям 1956 года. Роль майора советской армии в этом фильме сыграл знаменитый голливудский актер Юл Бриннер (1920-1985).
Путешествие / The Journey. США, 1959. Режиссер Анатоль Литвак. Сценарист Джордж Табори. Актеры: Дебора Керр, Юл Бриннер, Рон Ховард, Флип Марк, Роберт Морли, Энн Джексон, Мария Урбан, Дэвид Коссофф, Жерар Ури, Анук Эме, Иван Петрович, Зента Бергер, Джейсон Робардс, Леонид Пылаев и др. Премьера: 19 февраля 1959 (США).
В том же 1959 году журнал «Крокодил» откликнулся на этот фильм открытым письмом Юлу Бриннеру, подписанным актером Николаем Крючковым (1911-1994).
Далее приведу этот текст полностью:
ЮЛУ БРИННЕРУ, ПОЖИРАТЕЛЮ СТАКАНОВ. Открытое письмо киноактеру Юлу Бриннеру. США, штат Калифорния, Голливуд
«Мистер Бриннер! Недавно мне в руки попалась английская газета «Дейли геральд» с рецензией на новый голливудский фильм «Путешествие», в котором вы исполняете роль майора Советской Армии, находящегося вместе со своей частью в небольшом венгерском городке.
Зная, что за последнее время вы приобрели в американских кинокругах твердо установившуюся репутацию знатока таинственной и непостижимой русской души, я, признаться, живо заинтересовался рецензией. Кто знает, подумал я, может быть, вы и впрямь силой своего таланта проникли в глубочайшие тайники славянского характера, открыв миру, в том числе и нам самим, его неведомые доселе стороны!
Не успел я прочесть и дюжину строчек, как понял, что предчувствия меня не обманули. Оказывается, в один из кульминационных моментов фильма вы нагибаетесь над столом, берете зубами полный стакан водки, одним махом выпиваете его, а затем... разгрызаете пустой стакан и закусываете им. Как пишет рецензент, при этом у вас по губам течет кровь и вы, улыбаясь, объясняете: «Это старинный русский обычай!»
Я не буду поздравлять вас с другими находками, ибо я достаточно потрясен этим эпизодом. Ведь какая, черт возьми, многозначительная символика! Русский майор берет стакан водки зубами? Убедительно. Чем же он еще может его взять, когда руки у него круглосуточно заняты осуществлением планов красной агрессии?
Закусывает пустым стаканом? А как же иначе? Чем еще может закусить изголодавшийся русский человек? У него течет кровь по губам? При его кровожадности это вполне обычное состояние, так сказать, будни.
Маленький эпизод, а какая гамма чувств и мыслей! Я нахожусь под столь сильным впечатлением от вашего знания русских обычаев, что хотел бы подсказать вам еще несколько, о которых ваши сценаристы, возможно, еще не знают. Во-первых, изображая русских, вы вполне можете закусывать не только стаканом, но и скатертью. Проглотив стакан, сжуйте скатерть. При этом вы можете тонко улыбнуться и объяснить: «Так делал племянник Рюрика». Во-вторых, если ваш славянский герой — эдакий рубаха-парень, стонущий под игом диктатуры местного райздравотдела, пусть он в порядке протеста съест и стол. Но при этом вы ни в коем случае не должны пользоваться вилкой и ножом: русские до этого еще не дошли. Пользуйтесь исключительно пилой. Отпилите ножку—съешьте. Отпилите другую — проглотите. Неплохо также показать, как мы, русские, просыпаемся утром. Мы встаем, делаем зарядку, а потом, чтобы не убирать постель, съедаем ее вместе с матрацем.
* * * Английскому рецензенту фильм не понравился. С его точки зрения, он «оставляет кислый привкус». При этом, надо думать, речь идет не столько о вкусе разгрызенного стекла, сколько о политических вкусах авторов картины. Ибо антисоветские выдумки давно и всем набили оскомину». Николай КРЮЧКОВ, киноактер.
(Крючков Н. Юлу Бриннеру, пожирателю стаканов // Крокодил. 1959. № 14. С. 10).
Летом 1969 года в Москве состоялся очередной Международный фестиваль, на который, как всегда в те годы, хлынули десятки тысячи зрителей. Все бы ничего, да журнал «Крокодил» тут же усмотрел в фестивальных показах крамолу в виде пропаганды секса. Так на страницах журнала появилась разоблачительная статья журналиста и писателя Наума Лабковского (1908-1989).
Ниже привожу текст этой статьи полностью:
Наум Лабковский, специальный корреспондент Крокодила
«Как я не стал киноманом. «Я люблю кино. Но не настолько, чтобы сидеть одновременно на четырех стульях. И все же я научился этому недавно в Москве. Я сидел одновременно в четырех креслах: одно — в кинотеатре «Россия», второе — в «Космосе», третье—в «Ударнике», четвертое — в «Прогрессе». Я купил абонементы в четыре кинотеатра, чтобы ознакомиться с возможно большим количеством конкурсных фильмов. К сожалению, выяснилось, что именно конкурсные фильмы в этих кинотеатрах будут идти в наименьшем количестве. В основном здесь пойдут фильмы внеконкурсные.
— Вам очень повезло, — объяснил мне знакомый зубной врач, обычно не пропускавший ни одного просмотра в Доме кино. — Конкурсные фильмы существуют для того, чтобы режиссеры получали премии, а внеконкурсные — для того, чтобы зрители получали удовольствие. Чего стоят одни названия! «Девушка с пистолетом», «Бандиты в Милане», «Татуированный», «Украденные поцелуи» и даже «Утка, которая звонит в половине восьмого». Скажите честно, приходилось ли вам когда-нибудь видеть утку, которая звонит? То-то! Восемь крупнейших московских кинотеатров, все дома творческой интеллигенции, большинство дворцов культуры и клубов наперебой в три смены крутили у себя внеконкурсные картины.
Теперь, когда фестиваль кончился, я пытаюсь привести в порядок мысли. Одному человеку всю бездну фильмов пересмотреть было просто невозможно. Даже взяв двухнедельный отпуск за свой счет, даже используя все жанры современного городского транспорта — от реалистического подземного до фантастического таксомоторного, — человек не мог объять необъятное.
Человек, но не киноман. Киноман — это вид привидения, способного появляться одновременно в нескольких кинозалах. И сверх этого часами простаивать у подъездов гостиницы «Россия» в надежде увидеть живую Софи Лорен, или живого Марчелло Мастроянни, или полуживого (от рукопожатий, похлопываний по плечу, фотовспышек и интервью) Альберто Сорди. Среди киноманов преобладают женщины (киноманки). Впрочем, встречаются и мужчины. И те и другие знают, что «надо» смотреть и что «не надо»...
— И тут Омар Шариф сбрасывает камзол и остается в одной повязке из махрового полотенца. Он обнимает ее, и они ложатся в постель...
— Нет, в постель они ложатся, когда Омар Шариф сбрасывает полосатый костюм.
— Постойте, вы же говорите о разных фильмах. Камзол он сбрасывает в «Мейерлинге», а полосатый костюм — в «Забавной девчонке».
— А что он сбрасывает в «Женщине на один сезон»?
— Вы с ума сошли! В «Женщине на один сезон» сбрасывают с себя все, что на них есть, Ирина Петреску и Юрие Дарие.
— А в «Повелителе мух»? А в «Утке, которая звонит в половине восьмого»?
— В каждом фильме кто-нибудь что-нибудь с себя сбрасывает. Теперь это обязательный стандарт коммерческого кино.
И тут раздаются голоса разумных рядовых кинозрителей: — Минуточку! Минуточку! Но ведь «Женщина на один сезон» поставлена в Румынии, а «Повелитель мух» — в Польше.
— Ну и что из этого? Некоторым, даже талантливым, кинематографистам очень хотелось котироваться на международном кинематографическом рынке. И вот что получилось: они подменили в своих картинах любовь постелью. На западный манер, совсем на западный.
А этот манер отличается поразительной трафаретностью. Альковные сцены кочуют из фильма в фильм, вне зависимости от стран и исполнителей. И порою кажется, что это трафарет провинциального фотографа, куда разноименные герои только вставляют свои лица. В самом деле, без постели не обходится почти ни один западный фильм, как почти ни один не обходится без насилия и убийства.
А между прочим, перед началом фестиваля в Москве на заседаниях международной гильдии киносценаристов как раз обсуждался вопрос об ответственности за пропаганду насилия и секса в современном кино. Товарищи, отбиравшие фильмы для внеконкурсных просмотров, как видно, были не в курсе. И функции отборочной комиссии они переложили на зрителей. Дескать, зритель у нас грамотный, как-нибудь освоит опыт басенного петуха и найдет для себя жемчужные зерна...
Но эти зерна были на конкурсных просмотрах. Например, англичане показали блестящий музыкальный фильм по «Оливеру Твисту», американцы — мастерски снятую «Космическую Одиссею — 2001», поляки — грандиозное историческое полотно о пане Володыевском, французы — острую сатирическую ленту Жака Тати «Время развлечений», югославы — волнующую партизанскую драму «Когда слышишь колокола»...
И я поскорее поменял четыре «внеконкурсных» абонемента на один «конкурсный». Из киномана я превратился в нормального кинозрителя, радующегося каждому значительному явлению искусства. Я увидел, как многообразна современная некоммерческая кинематография мира. Я понял, как относятся к московским киноконкурсам лучшие мастера мирового кино. (…).
А группа иностранных кинодеятелей, у которых я попытался узнать, какие из фильмов, виденных ими на фестивале, произвели на них самое сильное впечатление, буквально забросала меня на званиями. — «Октябрь», «Живой Ленин», «Журавушка», «Еще раз про любовь», «Стачка» Эйзенштейна, «Мать» Пудовкина, «Закройщик из Торжка» Протазанова... Признаться, я несколько растерялся. Откуда, из какой далекой старины взялись «Стачка» и «Закройщик из Торжка»? Оказывается, из малого зала кинотеатра «Октябрь», где Совэкспортфильм показывал на так называемом «Международном кинорынке» новые и старые советские фильмы.
Да, московские кинофестивали оказывают воспитательное влияние на международные киновкусы. В то время как некоторые наши снобы еще рвутся на альковные приключения модного киногероя Омара Шарифа, иностранные кинематографисты получают наслаждение от наших искренних, чистых фильмов. И эти новые веяния выходят за пределы малого зала кинотеатра «Октябрь» — выходят на простор большого международного кинорынка, который встречает советские фильмы все более гостеприимно. Вот что мы увидели на Шестом московском кинофестивале. И уже за это ему спасибо!». Лабковский Н. Как я не стал киноманом // Крокодил. 1969. № 21. С. 5.
История любви / Love Story. США, 1970. Режиссер Артур Хиллер. Сценарист Эрик Сигал (по собственному роману). Актеры: Эли МакГроу, Райан О'Нил, Кэтрин Балфур, Томми Ли Джонс и др. Премьера: 16 декабря 1970. Бюджет $ 2,2 млн. Сборы в США: $ 106,4 млн.
Музыка из этого фильма получила «Оскар», и сотни миллионов зрителей в разных странах мира, затаив дыхание, переживали за судьбу влюбленных.
Но идеологам СССР эта картина не понравилась, «Историю любви» не стали покупать для всесоюзного проката. Но зато журнал «Крокодил» прошелся по этой голливудской мелодраме едкой статьей штатного фельетониста Марка Виленского (1926-1996).
Приведу этот текст полностью:
Марк Виленский. История «Любовной истории». «Жила-была в Бруклине (Бруклин — часть Нью-Йорка, вроде как бы Замоскворечье в Москве) голубая душа. В детстве она верила, что гостинцы под елку кладет Санта-Клаус. А когда однажды застукала папашу, в подтяжках и шлепанцах лезшего под елку с подарочным пакетиком, голубая душа увлажнилась слезами разочарования. Подросла голубая душа, и отец послал ее в лавку за банкой краски «слоновая кость». — Ой, как здорово, палочка! — зазвенела голубая душа.— Значит, мы можем ехать в Африку: у злых слонов отрезали бивни и сделали из них краску. — Не пори чушь! — прошепелявил папа, перекатывая сигару из правого угла рта в левый. — Никаких слонов, одна химия. И опять омрачилась голубая душа.
Прошли годы. Жизнь добила последние иллюзии. Обманы и разочарования закоптили голубую душу, как смог — небо Нью-Йорка. Она безгранично доверяла стражам порядка, но начальник полиции оказался по совместительству гангстером. Она боготворила западную демократию с ее выборной системой, но винтовочная пуля сняла с поста президента, а револьверная — сенатора...
И все-таки где-то в уголочке бывшей голубой души уцелел незапятнанный синий лоскуток: многажды обманутая душа верила в непорочное происхождение бестселлеров — самых раскупаемых книг. — Да,— говорила она,— когда вся думающая, читающая Америка замечает в книжном море одну книгу и дружно раскупает ее в миллионах экземпляров, тут уж можно не сомневаться — это свободный выбор по велению сердца.
Помните «Любовную историю» Эрика Сегала! Как ее расхватывали! Люди неслись в книжные лавки сломя голову, обгоняя друг друга, словно им продавали не книгу, а рецепт вечной молодости. Недаром после такого всенародного признания пришлось и Голливуду раскошелиться на экранизацию книги Сегала...
Ах, бывшая голубая душа! Ты не одна верила в непорочное зачатие бестселлера Эрика Сегала, в сказку о стихийно вспыхнувшем энтузиазме потрясенного читателя.
Правда, солидные критики поражались: из-за чего, собственно, такой шум! Дешевенькая, сусальная историйка о любви сына миллионера и бедной умирающей студентки, травиата по-американски. Сюжетная тропа, истоптанная до окопной глубины многими поколениями литераторов. (…).
И вот пришел ответ на все вопросы. Американский журнал «Тайм» походя, небрежно, в десяти строках убил миф о стихийном энтузиазме поклонников «Любовной истории». Продюсер кинофирмы «Парамаунт» Роберт Эванс,— рассказывает журнал,— потратил 10000 долларов — включая раздачу денег служащим студии для приобретения книги в местных магазинах — на то, чтобы протолкнуть книгу в список бестселлеров. Только тогда «Парамаунт» выпустила фильм».
Нетрудно представить себе, как все происходило. Осветителя Флинта вызывают к администратору студии. — Флинт, голубчик, вот вам пять долларов... — Спасибо, а то мы как раз собирались бастовать, требуя надбавки... — Увы, это не надбавка. Флинт. Но вы ее получите, если выполните задание мистера Эванса. Отправляйтесь в книжный магазин... — Честно признаюсь вам, сэр, я не охотник до чтения. — А это и не требуется. Только идите в магазин быстрым шагом, лучше даже рысцой, чтобы запыхаться. Пот не вытирайте, пусть капает на прилавок. Спросите пожалостливее: «Бога ради, сэр, умоляю, скажите — остался ли еще хоть один экземплярчик «Любовной истории»? — Шепотом, сэр? — Почему шепотом! — Ну, это, наверное, пароль. — А-а, ну да, вы сейчас снимаете детектив. Нет, Флинт, это не пароль, а просьба. Вам дадут книгу. А вы закричите: «О, какое счастье!» Но погромче, чтобы слышали все покупатели и прохожие. — А что мне потом с ней делать, с этой историей! Принести мистеру Эвансу! — Упаси бог! Выкиньте ее в мусоропровод. Незаметненько.
Мошеннический трюк продюсера Роберта Эванса сработал. Тщательно спланированный искусственный ажиотаж породил массовую натуральную шумиху, подобно тому как вокруг пары шутников, уставившихся, задрав головы, на карниз дома, вырастает толпа наивных уличных зевак. Ах, голубые, доверчивые души!» (Виленский М. История «Любовной истории» // Крокодил. 1974. № 14. С. 10-11).
А вот как журнал «Крокодил» громил итальянское развлекательное кино. Известный киновед, знаток итальянского киноискусства Георгий Богемский (1920-1995), автор солидных монографий и статей в журнале «Искусство кино» в 1974 году почему-то решил опубликовать свою очередную статью в журнале «Крокодил». Статья была посвящена итальянскому развлекательному кино 1970-х годов. Приведу ее полностью:
Георгий Богемский. Монстры в подлеске. «Пока маститые кинокритики спорят, что хотел сказать своим последним фильмом Висконти и чего не сумел сказать Феллини, обратимся к совсем другому итальянскому кино, знакомому нашему зрителю гораздо меньше. Это — кино второго сорта, уцененное. Сами итальянцы называют его в отличие от «настоящего», от «большого» специально придуманным словом «сотточинема», то есть «подкино» (как бывает лес и подлесок). В то время как под облаками шумят пышными кронами десять — двадцать фильмов-великанов, которые по заслугам получают премии на кинофестивалях, подавляющее большинство итальянских лент — добрых 90 процентов — скромно произрастает в тени, А именно через заросли этих фильмов ежедневно пробирается бедолага-зритель, пропитываясь их сырым, гнилым духом.
Каждый год в подлеске высаживают по нескольку десятков новых фильмов сугубо для «внутреннего потребления» — на неаполитанском и сицилийском диалектах. Почти все — комедии, нафаршированные остротами, от которых шарахаются лошади. Во многих из них снимается дуэт комиков Франки-Инграссиа. Куда там Софи Лорен или Клаудии Кардинале до популярности этой парочки! По своим гонорарам они оставили позади всех кинозвезд. Когда их стыдят в газетах за идиотское кривлянье, они невозмутимо отвечают, чти раз они любимцы публики, значит, такова сама публика: «для деревенщины мы аккурат в самый раз».
А какой кинопищей потчуют горожан? До 80 фильмов в год составляют «вестерны-спагетти», то есть американская ковбойская рутина в итальянском исполнении. Поскольку три четверти мест в кинозалах Италии занято подростками, а подростки любят стрельбу, итальянский экран плотно оккупировали самодельные ковбои, шерифы, краснокожие и мустанги. Мальчуганы визжат от счастья, взрослый зритель развлекается подсчетом трупов. В вестерне «Хороший, плохой, злой» я насчитал 21 труп, а мой сосед — 26. В финале герой фильма грузит трупы убитых им бандитов на тележку, как пьяницы — пустые бутылки, и везет сдавать их шерифу за приличное вознаграждение. Всякие сантименты, добрые чувства, не говоря уж о мыслях, решительно изгнаны, чтобы не мешать трюкам. Сценаристы, экономя собственное серое мозговое вещество, бестрепетной рукой крадут трюки и сюжетные повороты из американских вестернов 20—30-х годов. Столь же экономно используется реквизит — всегда одни и те же пончо, сомбреро и пистолеты. Фильмы снимаются в предельно сжатые сроки. Минимальные расходы, максимальная прибыль—таков девиз продюсеров. Этот неожиданный для Италии жанр существует уже лет шесть.
По тому же принципу куются фильмы ужасов. Собрав воедино все страсти-мордасти из старых фильмов Хичкока, Клузо, Поланского, итальянские кинобизнесмены склепали уже не один десяток лент, после которых зрители боятся возвращаться домой по ночным улицам. Как правило, в них действует сексуальный маньяк, который убивает молодых красивых женщин при помощи всякой ползающей и летающей нечисти. Чудовищные ядовитые твари копошатся в этом киноподлеске, жаля психику кинозрителя. Одни названия чего стоят: «Тарантул с желтым брюшком», «Четыре мухи из серого бархата», «Четыре саранчи в вечерних туалетах», «Хвост скорпиона», «В железных тисках паука», «Что-то ползет в темноте». Кроме насекомых, на экранах резвятся «Птица с хрустальными перьями», «Кот с девятью хвостами», «Ящерица с женской кожей» и тому подобные монстры.
Но независимо от того, какой представитель животного царства фигурирует в фильме, рядом с ним для полноты ассортимента обязательно присутствуют убийца-маньяк, яд кураре и кинжал с зазубренным лезвием.
Бывают еще фильмы ужасов, загробные и даже археологические — «Погребенная заживо», «Поцелуй покойницы», «Этруск продолжает убивать». Мистика и чертовщина, чтоб покрепче было, перемешаны с самой вульгарной порнографией. Просмотрев такие порноленты, как «Смерть на высоких каблуках», «Ужасы со стриптизом» и «Секс дьявола», один итальянский критик сказал: — Итальянское кино превращается в огромный грязный цирк. — Оно превращается в дом терпимости,— возразил ему другой.
Под стать этим фильмам и их реклама. Я добросовестно списал и перевел некоторые анонсы. «Если убийства на экране пригвождают тебя к креслу, если приключения на экране заставляют тебя подпрыгивать в кресле, если секс заставляет тебя падать с кресла, значит, это твой фильм!» «Впервые на экране: пожирательница трупов; ритуал секты, которая обожает пупки; человек, который дал отрезать себе ногу; вечеринка девушек со странностями...»
На афише, залитой потоками крови, реклама фильма «Бабочка с окровавленными крыльями»: «Этот фильм — словно крик боли. Жестокий, ненормальный, леденящий кровь, бредовый, кошмарный, потрясающий, душераздирающий, возбуждающий, безжалостный, невероятный, грандиозный, великолепный». Со всем этим набором прилагательных можно согласиться, пожалуй, лишь за исключением последнего.
Иногда шакалы подлеска поднимают морды кверху, чтобы взглянуть, что делается наверху, в большом лесу. Но не для того, конечно, чтобы устыдиться и поучиться у великих, а чтоб передрать, извратить, подзаработать. Не успел Федерико Феллини закончить фильм по роману древнеримского писателя Петрония Арбитра «Сатирикон», как на экраны уже вышел другой «Сатирикон» — откровенно пошлый, непристойный. Судебный процесс только послужил рекламе этого плагиата, который сделал куда большие сборы, чем «Феллини-Сатирикон».
Видный режиссер Пьер Паоло Пазолини экранизировал «Декамерон». И пошла вакханалия — один за другим начали выходить фильмы, опошляющие литературные памятники Возрождения, Каких только «вариантов» не появилось: «Декамерон № 2» и «Декамерон № 3», «Декамерониссимо» и «Черный Декамерон», и фильмы-«новеллы» с такими названиями, что даже и переводить совестно.
Монстры подлеска часто оправдываются тем, что, мол, их фильмы — это же не всерьез, это так, «игра» со зрителем. Играючи растлевают души, играючи загребают миллионы...» (Богемский Г. Монстры в подлеске // Крокодил. 1974. № 9. С. 10).
В перестроечные времена на советские телеэкраны вышел бразильский телесериал «Рабыня Изаура», имевший фантастический успех у десятков миллионов зрителей. После публикации интервью с исполнительницей главной роли журнал «Крокодил» был буквально засыпан письмами телезрителей. Так в «Крокодиле» появился анонимный обзор этих писем, большой фрагмент которого я привожу далее:
«Готов писать рабыне Изауре всю жизнь». «Как известно, в Новый год принято отдавать долги. Впрочем, для данной публикации есть и иной приятный повод. Но об этом позже, а пока что передо мной лежит огромная пачка писем — почта на «Интервью «Крокодила» с «Рабыней Изаурой» (бразильской актрисой Луселией Сантос), опубликованное в № 12 за 1989 год. Телезрители и наши читатели требуют, просят, умоляют, угрожают и даже взывают к совести — дать им ответы на некоторые вопросы. Итак, поделив письма по интересам, отвечаем:
1. Ковалева Т. из Хабаровска. Прохорова Н. из Алагира и др. спрашивают, «правда ли была написана в «Крокодиле» и не выдуманное ли это интервью». Матюхина Ю. из Рязани полна сомнений: «Должно быть, вы это все в шутку напечатали, но мы очень встревожены»... Дело в том, что в некоторых советских изданиях утверждалось, что актер Рубенс де Фалько, сыгравший роль злодея Леонсио, не кто иной, как муж Изауры, а по «Крокодилу» выходит, что никакой и не муж вовсе и никогда им не был. По этому поводу Зоя Сергеевна Шуваева из г. Рассказово пишет: «Если это юмор, согласитесь сами, шутить такими вещами... И если Р. де Фалько был ей мужем, зачем это скрывать? Где же правда?»
У нас в журнале, дорогие товарищи. Ибо интервью "Крокодила» с Луселией Сантос — это не выдумка. Я действительно связался с ней по спутниковой телефонной связи и имел вполне сердечный контакт. Что же касается того, муж Леонсио или не муж — поверим Луселии на слово, не заглядывая в брачное свидетельство. К тому же она была чрезвычайно удивлена этим вопросом.
2. Если уважаемые читатели помнят, один из вопросов к незамужней нынче Луселии Сантос был такой: собирается ли она посетить СССР и если да, то не выберет ли себе здесь прекрасного жениха, каковых у нас, как известно, пруд пруди?
Луселия с удовольствием такую идею приняла, однако вскоре из минского МРТИ пришло письмо от «коллектива старых дев от 20 до 23 лет», который вопрошал: «Где тот пруд (или болото), в котором водятся прекрасные женихи?» Отвечаем: вам стоит поспешить в райпоселок Новая Ульяновской области и в г. Чайковский Пермской области, ибо советское телевидение приглашать в гости Луселию Сантос пока не спешит, а именно из этих двух мест поступили первые предложения руки и сердца от потенциальных отечественных женихов бразильской киноактрисе. Итак, удачи вам, юные... пардон, «старые» девы!
3. Однако самое теплое и сердечное письмо поступило в редакцию от Ю В. Еловикова из города Краснокамска: «Я долго не знал, кого поблагодарить за показ фильма «Рабыня Изаура» Сразу сознаюсь, что я не смотрел ни одной серии, но дело в том, что, пока его показывали, у нас шла и горячая, и холодная вода, и мы просто блаженствовали, думаю, как и все жители Краснокамска. кто живет выше третьего этажа. Сейчас воды нет, может, подскажете, какой фильм попросить показать по ТВ, а пока его смотрят, мы в это время и постираем, и помоемся». Что ж, может, по новой «Рабыню Изауру»? (…)» (А.В., 1990). (А.В. «Готов писать рабыне Изауре всю жизнь» // Крокодил. 1990. № 1. С. 15).