«Последнее счастливое видение ее (Ариадны Эфрон, дочери, домашнее имя - Аля. – Ред. ) - дня за 4 (Алю арестовали 27 августа 1939 года. - Ред.) - на Сельскохоз. выставке, «колхозницей», в красном чешском платке - моем подарке. Сияла». Эту запись, сделанную Мариной Цветаевой через год, в сентябре 1940-го, прокомментировал исследователь жизни и творчества М.И. Цветаевой Борис Мансуров.
О советском по-французски
- Шла четвертая неделя работы Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (ВСХВ), ее открытие состоялось 1 августа 1939 года, - говорит Борис Мансуров. – Аля поехала туда, скорее всего, по работе – как сотрудник Revue de Moscou («Московского обозрения»). Этот журнал выпускался советским объединением «Жургаз» на французском языке для рассказа о жизни в СССР в Европе.
Главной темой «Ревю», как и большинства «экспортных» изданий, были достижения отечественного сельского хозяйства. Только что открывшаяся выставка давала для этого богатый материал.
Тореадор весом 1200 кг
«Великолепные экземпляры, которые восхищают: коровы с надоями 12-13 тысяч литров молока с высоким содержанием жира, могучие быки: Дымок, весит 937 кг (колхоз «Днипростан» Днепропетровской области) или Тореадор (колхоз «Молотов», Смоленская область) - весом 1218 кг…», - писало «Ревю де Моску» в № 8 за 1939 год.
«Городок Всесоюзной сельскохозяйственной выставки разместился в пригороде Москвы, в Пушкинском (так называлась до войны местность в районе нынешнего Останкина – Ред.), на территории в 136 га расположено более ста зданий, в том числе 54 павильона, где представлены различные отрасли сельского хозяйства… - это уже из другой статьи того же номера. Собрание побед советской агрокультуры и агротехники во всех республиках и районах страны поистине восхищает».
Под разными именами
Писала ли эти полурепортажи-полукомпиляции Ариадна Эфрон или кто-то другой – сказать сегодня трудно. Материалы с подзаголовком L`exposition agricole de l`USSA, выходившие в «Ревю» - всего их около десятка - подписаны по-разному: Y. Makarenko, J. Dobriakov, B. Mikhailov, I. Zarnitski.
Цветаевовед, сотрудник музея М.И. Цветаевой в Москве, Елена Коркина, установила, что у Ариадны в «Ревю» было несколько псевдонимов – G. Alieva, V. Follet, P. Luquet, она подписывала так свои переводы стихов и песен.
Вполне возможно, что и материалы о Сельхозвыставке тоже печатались не под собственным именем Ариадны Эфрон. Дело в том, что эта фамилия в конце 1930-х годов во Франции воспринималась неоднозначно.
Эмигрантское сообщество объявило бойкот
Сергей Эфрон, отец Али, муж Марины Цветаевой, работавший в эмигрантском «Союзе возвращения на Родину» и стремившийся вернуться в Советский Союз, начал сотрудничать с НКВД. Летом 1937 года возник слух о том, что Сергей Эфрон связан с убийством бывшего советского агента, который отправил в Москву письмо, сообщавшее, что он больше не хочет работать на Советы. Впоследствии слух развеялся, но тогда о причастности Эфрона к этому делу писали все французские газеты. В октябре 1937 года советские спецслужбы срочно переправили Эфрона в Ленинград, но скандал в сообществе не утихал.
Марину Цветаеву перестали печать. Друзья и знакомые стали ее сторониться, эмигрантское сообщество объявило бойкот. У сына Мура (Георгия Эфрона) появились проблемы в школе.
Так что выбора у Марины Ивановны не было. В июне 1939 года они с сыном уехали в СССР.
«Новый быт» в Болшеве
Сразу по приезде Сергея Эфрона взяли под негласный надзор. Ему было предписано жить в подмосковном Болшеве, на даче НКВД.
- Это были две небольшие комнаты и терраса в длинном бревенчатом малоуютном доме недалеко от станции, на улице, которая называлась Новый быт. Через полтора года, 19 июня 1939 года, здесь же поселилась вернувшиеся из Франции Марина Ивановна с сыном Муром (Георгием).
Аля, вернувшаяся раньше, в марте 1937-го, жила в Москве, в Мерзляковском переулке, у тетки. В Болшево приезжала на выходные, привозила продукты, помогала готовить, стирать.
- Оттуда же, из Болшева, они в тот день на ВСХВ и отправились. Вполне возможно, доехали на электричке до платформы Яуза, оттуда до выставки недалеко.
Купили в киоске большого кустарного льва
«Был сияющий августовский день, ослепительные павильоны и фонтаны выставки, - вспоминала Ариадна Эфрон эту поездку через шесть лет, в 1945 году, в письме из Мордовии, где она отбывала ссылку. - В одном из кустарных киосков купили большого кустарного льва. Маме особенно понравился павильон Грузии, некоторые небольшие (Башкирский и т.д.), из животных – овчарки. Она сказала, что всё – гораздо лучше Международной выставки (в Париже – Ред.). Папа, тогда болевший, чувствовал себя хорошо, мы были все вместе, это был последний радостный день. Через три дня мы с мамой простились навсегда…»
Биограф Цветаевой Анна Саакянц упоминала и о других сувенирах, купленных на выставке: колхозное стадо из белой раскрашенной глины — маленькие фигурки пастуха с собакой и "семейства": коров, лошадей, овец, коз…
Багаж остался на таможне
Не исключено, что это был первый выезд Марины Ивановны из Болшева за два месяца после возвращения в Россию: 21 августа она получила советский паспорт.
Через день после ВСХВ ездила на Центральную таможню, чтобы получить багаж – книги, рукописи, вещи, которые были отправлены на адрес Али при возвращении из Франции. В выдаче ей отказали – недоставало какой-то бумаги.
Подошва на ремешках
Алю арестовали в Болшеве через три дня, рано утром. «Трое штатских. Комендант…, - вспоминала тот день Марина Цветаева. - Аля - веселая, держится браво. Отшучивается… Скверность - лица: волчье-змеиное. -- Где же Ваш альбом? - Какой альбом? - А с фотокарточками. - У меня нет альбома. - У каждой барышни должен быть альбом… Книги. Вырывают страницы с надписями».
Аля собиралась садиться в «воронок» в тех же босоножках, что гуляла по Выставке, «подошва на ремнях» - называли их родители. Ее убедили надеть полуботинки, соседка принесла голубое одеяло – вместо шали.
«Всех знобит, - записывала Цветаева. - Первый холод... Аля уходит не прощаясь. Я - Что же ты, Аля, так, ни с кем не простившись? Она, в слезах, через плечо - отмахивается. Комендант (старик, с добротой) - Так - лучше. Долгие проводы - лишние слезы...»
Статьи о L`exposition agricole de l`USSA и залитые солнцем фотографии павильонов, площадей и фонтанов публиковались в «Ревю» еще несколько месяцев - когда Аля сидела во внутренней тюрьме на Лубянке.
