В 1945 года мне исполнилось 7 лет. Был дошкольником, но умел читать и писать. Начал осваивать грамоту, находясь в эвакуации в 1941-42 годах в деревне в Калининской (ныне Тверской) области. Занимались со мной две молодых учительницы, беженки из оккупированных западных областей, проживавших с нами в одной избе. Возвратившись в Москву, в 4 года я мог складывать из букв слова, а потом и читать книги. В пять лет записался в детскую библиотеку, находящуюся недалеко от нашего дома. Жил я с мамой в деревянном доме на Чапаевском переулке в 1 км от метро «Сокол». Отец был на фронте. Кроме нас в доме жили еще 6 семей.
У большинства моих сверстников отцы воевали, у многих погибли. Это, по-видимому, обусловливало значительно бόльшую нашу политизированность, чем у современных детей. Патриотизм был у нас в крови. Мы тогда не знали, что на стороне Германии против нас воюют почти все страны Европы. Для нас все были “немцы”. Недаром в правом верхнем углу всех советских газет печатался призыв “Смерть немецким оккупантам”. Война близилась к концу. Увеличилось число салютов в честь побед Красной Армии. При каждом салюте все высыпали на улицу, орали, искренне радовались, кричали «Ура!». Салют обычно начинался после наступления темноты. Когда в день взятия Берлина 2 мая мама уложила меня спать и не разбудила с началом салюта, я был сильно на нее обижен.
Самым запоминающимся днем стал День Победы 9 мая. Салют продолжался всю ночь. Это был не тот фейерверк, который мы наблюдаем сейчас. Тогда не было специальных установок для этих целей. Стрельба велась из зенитных орудий осветительными ракетами. Было задействовано много прожекторов, лучи которых бегали по небу. Использовались и трассирующие снаряды. Раздавалась стрельба и из стрелкового оружия. Недалеко от нас был Центральный аэродром, на котором располагалось большое количество орудий, так что можно сказать было светло, как днем. В эту ночь нас никто не загонял спать.