В одном из моих любимых фильмов есть фраза, что если интернет использовать дозированно и только для достижения конкретной цели, то он оказывается очень полезным. Я искала текст пьесы Алана Боуни “Бейрут” и по цепочке отыскала ещё один интересный проект.
В этом материале я поделюсь впечатлениями от “Бейрута”, а в качестве бонуса расскажу коротко про актёрские чтения “Короля Эдипа” (Dramatic reading of Oedipus the King by Sophocles, перевод и режиссура Брайана Дорриса (Bryan Doerries).
Пьеса “Beirut”. Все умрут, а я останусь
Алан Боуни – автор пьесы, он был американским драматургом и писателем. В числе его работ, помимо "Бейрута", также "Сорок вторая улица" (Forty-Deuce)*, "Шарон и Билли" (Sharon and Billy) и "Шоу Бини и Сесила" (The Beany and Cecil Show). В его библиографии есть и роман "Уолли Уандерстрак" (Wally Wonderstruck).
*Forty Deuce на слэнге называли часть 42ой улицы в Нью-Йорке, которая контрастирует с представительной и престижной областью. Проститутки, преступность и наркотики в противовес туристическим местам с тематическими ресторанами, библиотекой, мюзиклами типа The King Lion и роскошным отелем.
Алан Боуни умер от осложнений, связанных со СПИДом, в возрасте 44 лет. И размышления на эту тему прослеживаются в его пьесе Beirut, которая считается самой известной его работой. Из текста точно неизвестно, какой именно “вирус” охватил Нью-Йорк. Проскальзывает как зацепка парвовирус, но по описаниям из диалогов между главными героями есть отсылки к ВИЧ (долгая инкубация, язвы по всему телу, передаётся через влагу).
В отсутствии конкретного названия для заболевания в художественном произведении есть смысл. Это метафора, она создана с целью показать, как человек реагирует, оказываясь в точно противоположной привычной для него ситуации. Как он меняется и как это отражается на нём внутри и снаружи. Но эта вымышленная болезнь скорее всего отсылает к реальной эпидемии ВИЧ/СПИДа 80-х, когда врачи не знали об этом ровным счётом ничего, не существовало никаких уколов и терапии, поэтому люди умирали десятками.
В 1987 году "Бейрут" Алана Боуни открыл одноактный фестиваль MCC Theater (Manhattan Class Company). В театрах такого типа помещается от 100 до 500 зрителей. В постановках здесь поднимают темы, на которые важно говорить и которые вряд ли поднимут на больших сценах Бродвея, а также этот малый театр помогает развивать навыки начинающим драматургам, режиссёрам и актёрам.
Пьеса Боуни "Бейрут" впервые адаптирована для экрана в 1993 году, это был фильм "Рассвет" (Daybreak) с Кубой Гудингом-мл и Мойрой Келли в главных ролях.
Промо-материалы MCC так говорят о пьесе: Это непристойно, это реально, это поэтично; и это напоминает нам о силе историй и их роли в укреплении надежды, солидарности и документировании экстраординарных времён.
Пьеса «Beirut» от Алана Боуни рассказывает историю Торча и Блу, которые оказались в трудной жизненной ситуации, перед дилеммой. Они любят друг друга, но Торч заболел. Он хочет уберечь Блу от опасности заражения, поэтому просит её покинуть его.
На поверхности лежит ответ, но именно на этом и строится история. Так ли правильно оставить любимого человека в подобной ситуации или есть варианты.
Автор рисует убогую обстановку: “Пустое запущенное однокомнатное полуподвальное помещение в заброшенном доме в Нижнем Западном округе Манхэттена. Продавленный диван, тонкий матрас с грязными простынями и подушками. Радио с часами. Газеты, медицинские журналы, банки с консервами и всякий мусор на полу. Одно окно с изодранной шторой”. Из еды – только консервы, на электричестве экономят. В качестве бонуса выдают какие-нибудь предметы: Торчу досталось радио с часами. Он находится на карантине, потому что тест выявил наличие вируса в теле, он “позитив”. Парень сидит в заточении и читает журналы, чтобы самому разобраться, что же его поедает изнутри. И существует ли эта зараза вообще?!
Мир погрузился в хаос. Закрылись кинотеатры, клубы (никто не танцует, потому что потные тела – это опасно), никто не ходит по врачам, потому что врачи отделываются простым – у вас вирус, они сами не знают, что случилось, а признавать своё бессилие не желают.
Всех тех, кто с подозрением на вирус, ссылают в Нижний Западный Манхэттен, который из-за опасности прозвали Бейрутом. Сюда опасно приезжать, так как можно подхватить неопознанную заразу. Кругом размещены детекторы, которые считывают тату-наклейку на инфицированных (на левой ягодице у парней, на правой – у девушек). Тату-наклейки со светоотражающим эффектом для секс-детекторов выдают инфицированного, эти детекторы установлены везде, так что даже в туалете не скрыться, и патруль заставляет проходить унизительный ритуал – снимать штаны для проверки.
Торч злится, потому что его молодость ещё вчера, грубо говоря, была в расцвете, а сегодня он голый и с татуировкой на заднице вынужден мучиться – от жары и от бомбы замедленного действия внутри его тела, которая неизвестно в какой момент рванёт. Его подружка Блу словно проживает отрезок жизни в фантастическом кино – она не хочет верить глазам, она не слушает Торча, что вирус внутри него как пули, которые могут попасть и в неё. Он не знает, сколько времени ему здесь находиться – пока язвы не проявятся, а они могут не проявляться очень долго.
Все должны отгораживаться друг от друга. Ситуация напоминает момент из “Бойцовского клуба”, когда Тайлер Дерденн читает надпись в памятке для пассажиров самолёта: Аварийный выход на высоте 30000 футов. Иллюзия безопасности.
***
БЛУ: (С профессиональной решительностью раздвигает ему ноги.) Раздвинь ноги. Под яйцами. Это нейроваскулярный центр напряжения. Стресс вреден для тебя, Торч.
ТОРЧ: (Расслабившись.) Да. Они говорят вам надо избегать стрессов. Прикольно, да? Сначала закрывают на карантин в Нижнем Западном, а потом говорят. Не нервничайте.
***
Блу появляется в грязных тапочках и бесформенном платье. Она примчалась ради поцелуя. Он в раздражении: рисковать жизнью? От её безбашенности он и в восхищении, и в ужасе. У него вся жизнь перед глазами пробегает. Блу со своими розовыми мечтами и ад вокруг раздражают Торча. В начале есть сцена, которая одновременно и трогательная, и ужасная. Когда она пришла сюрпризом, он обернулся простынёй, отгораживаясь от неё. Хотя внутри него и бушуют гормоны, он не позволяет им встать на первое место, он прежде всего думает о безопасности девушки. И от этого раскручивается всё действие пьесы. Чаши весов постоянно колеблются то вверх, то вниз (от головы, к тазобедренной части).
Торч пытается настроить её против себя, что в нём нет ничего особенного. Нет разницы, с кем спать – анатомия у всех одинаковая. Зато круче, когда нет угрозы получить язвы на теле. Можно прожить целую жизнь, а умереть быстро и чисто.
Он назвал свой вирус “пулями внутри себя”, которыми может убить случайно Блу. Но что ему делать потом, если он её убьёт, а сам по иронии останется жив? Блу осадила Торча, что, оказавшись здесь, именно она рискует! Есть в этом нотка трусости – он боится ответственности. Всё же им чуть за двадцать, они молоды слишком для более глубоких рассуждений, всё же в их диалоге прослеживается больше заботы о себе, чем о том, кто рядом. И безумие сложившейся ситуации рисуется ещё ярче.
***
БЛУ: Невозможно жить! Без любви. Просто. Невозможно.
ТОРЧ: Куча народу! Они живут. Без неё! Любя один долбаный секс на этой планетке –
БЛУ: Да? Да они все вокруг мёртвые!
***
Торч оценил простоту жизни до этого карантина. То, что раньше он не замечал, сейчас в убогой комнате и с регулярным патрулём стало ценностью:
ТОРЧ: (Встаёт с дивана, бросает окурок в раковину, ходит по комнате большими шагами.) Это? Ерунда! До того, как я встретил тебя? Я не любил никого. И я был в полном порядке. Слонялся везде и всюду, брал пару пива, околачивался на бирже труда, травил байки с безработными и всё такое. Ночью? Шёл в какой – нибудь клуб и слушал! Одну мокрощелку? Или другую мокрощелку? Всю эту чушь об этом любовном дерьме! И мне было смешно. А потом трахал её. Или не трахал. Это неважно. Я был счастлив.
БЛУ: Ты был мёртв.
ТОРЧ: (Не обращая внимания, поднимает штору.) Господи! Если бы у меня была негативная реакция? Я был бы там, дышал бы свободно. Нафиг нужен секс? Я бы пошёл. Попинал мячик. Размахивал бы так небрежно своей Н – картой, сел бы на метро по Манхэттенскому мосту в Бруклин. С этого моста такой вид на город. Или подался куда – нибудь в Бенсонхерст? Ты с Квинс, ты не врубаешься. А я, бруклинский итальянец, Бенсонхерст? Это круто! Эти итальянские парни? Отвисающие напротив кафешек и пялящиеся на девок.
***
Я смотрела эту пьесу онлайн - именно в таком формате она и была представлена в принципе. Актёры Оскар Айзек (Торч) и Мариса Томей (Блу) читали свои реплики по скайпу. И это был тот случай, когда есть возможность наблюдать мастерство. Они делали это так выразительно, что создавалось ощущение полного присутствия: в тёмном зале театра, или даже словно реплики адресуют именно зрителю. Концентрация и отдача колоссальные.
Хронометраж пьесы — час, он пролетает незаметно за счёт яркого проживания актёрами своих ролей. Они перевоплотились в пару, оказавшуюся запертой в комнате, а вокруг творится хаос, но при этом им важно решить свою проблему, которая на данный момент важнее, чем то, что вне. На час окунаешься в их непростую ситуацию и сопереживаешь. Это фишка пьесы — несмотря на дистанционную читку картинка происходящего рисуется очень реалистичная и приковывает внимание.
The Oedipus Project. Does anyone hear my voice?
Проект "Эдип" представляет известных актёров, читающих сцены из "Царя Эдипа" Софокла. В чтении поднимаются мощные, конструктивные разговоры о климатическом кризисе, экологической катастрофе, экологической справедливости, о влиянии пандемии COVID-19 на различные сообщества по всему миру. Пьеса Софокла была поставлена в 429 году до н.э. Это произошло в период после чумы, которая унесла жизни трети населения Афин. Центральной темой пьесы является высокомерие правителей, проклятия поколений и ущерб для экологии от прошедшей чумы. Царь Эдип помогал афинянам осознать травму и утрату, одновременно подвергая сомнению их собственную роль в страданиях не только окружающих, но и будущих поколений.
Роли читают: Билл Мюррей (Bill Murray), Оскар Айзек (Oscar Isaac), Кори Хоукинс (Corey Hawkins), Фрэнсис Макдорманд (Frances McDormand), Джеффри Райт (Jeffrey Wright), Фрэнки Фейсон (Frankie Faison), Дэвид Стратерн (David Strathairn), Маржолейн Голдсмит (Marjolaine Goldsmith), Джумане Уильямс (Jumaane Williams), а также ряд учёных-нобелевских лауреатов.
"Царь Эдип" рассказывает историю самоуверенного правителя во время великой чумы, который отказывается слушать доверенных советников, игнорирует пророчества и обнаруживает, что он является источником заразы, которая опустошает его народ и его землю. Узнав правду о себе и своей роли в катастрофе, король теряет всё — корону, жену, власть, страну, честь. Он отправляется в изгнание, а эта судьба хуже смерти в Древней Греции. "Царь Эдип” – это вечная история о лидерстве, подотчётности и проблемах, с которыми сталкиваются граждане и избранные должностные лица во время эпидемий.