Сахарин

I

Там, где отроги Атласских гор встречаются со Средиземным морем, с давних пор стоит крохотный курортный городок. Ранним зимним утром на всём побережье сыро, серо и пусто, а на близких возвышенностях в десяти минутах ходьбы от пляжа уже вырос слепящий ковёр снега. Дует промозглый ветер, но Виктор Мадов, капитан тысяча двести пятьдесят седьмой космической экспедиции Восточного, безразличен к сырости и ветеру. Или бывший капитан. Он сам ещё не решил, как себя называть. Узкие улицы приморского курортного городка были совершенно пусты. Всюду царило безлюдье. Humanless, как говорили на обобществлённом наречии. Мадов уверенно шёл от транспортной станции к ныне пустующему туристическому центру. Он оглядывал нарядные домики, дворы, усеянные тёмной зеленью мандариновых деревьев, пики кипарисов вдоль набережной и живые изгороди из кустов лавра. Мандарины лежали рядом, яркие пятна глянцево-оранжевого света в пустых дворах и на улицах. В экспедиции была предусмотрена комната психологической разгрузки. Маленькая конура, в которой, помимо прочего, можно было активировать полную проекцию пяти сотен видов Земли - смотреть на них, представлять, что ты уже вернулся или что никуда не бежал от неё. Но похожей на этот проекции там не было. Считалось, что промозглое зимнее побережье не способствует психологическому комфорту. Если море, то залитое солнцем, с развесистыми ушами банановых пальм и белоснежными шезлонгами.Humanless стало непредвиденным следствием TimDivа, учения о разделении пространства между людьми при помощи времени. Time Diversity. ВременнОе разнообразие. Людей делили на профессиональные, досуговые и прочие группы, а потом разводили их во времени. И так каждая группа оказывалась в мире, предоставленном только ей.

С развитием транспортной системы и серьёзным падением рождаемости TimDiv обратился в Безлюдье. Никто не хочет прозябать в сыром и ветренном городке на побережье Средиземного моря. Люди вернутся к апрелю, а в следующем ноябре снова исчезнут.

Мадов едва зацепил эпоху преобразований, когда его только начинали готовить к полёту, запруженные людьми улицы ещё не были редкостью, поэтому, когда он вернулся, первым делом он обратил внимание на вездесущую пустоту. Человечество разбрелось по планете, и Земля снова казалась ему огромной игровой комнатой, которую можно изучать вечно.

II

Виктор подошёл к воротам туристического центра. Подключился к удалённой связи, обозначил себя. Неприметная створка отъехала в сторону. Мадову пришлось пригнуться, чтобы войти. Всё из-за последствий предполётной подготовки и самого полёта: рост Мадова сейчас колебался в районе двух с половиной метров.

Каморка администратора находилась по левую руку от входа. Виктор обошёл её и шагнул внутрь.- Доброе утро, - Мадов протянул руку администратору. Тот осоловело поглядел на широкую мощную ладонь и протянул в ответ свою, белую и мягкую. Он даже не попытался подняться с кресла, в котором тонуло его небольшое тело. - Доброе… - Он дожевал что-то и неспешно заглотил. Можно было видеть, как комок пищи неспешно проходит по его пищеводу. Мадов замечал, что редкие одиночки, для которых даже в TimDivе людей слишком много, следуют обратному расписанию. Он верил, что эти люди дичают. И плохо дичают. Они, минуя стадии древнего человека, обезьяны, вообще млекопитающего, быстро превращаются в беспозвоночных. Они некоторое время разглядывали друг друга. Мадов возвышался над администратором, а тот разлился по креслу и изучал Мадова широко открытыми глазами. Наконец Виктор разглядел на столе администратора Чувствбургер™.

Мадов недовольно вздохнул и стал очень простыми словами объяснять цель своего визита и то немногое, что в связи с этим требуется от администратора - всего лишь внести Мадова во все списки разрешения и впустить посетителей семинара. Администратор кивал и почёсывался, всё чаще поглядывая на Чувствбургер™. И чем яснее становился его взгляд, тем с большей нежностью он смотрел на эту вершину farmfoodsа. Мадов раздал указания и отправился прогуляться по территории туристического центра. Он думал о Чувствбургере и людях, которые употребляют его.

Ему казалось, что именно от такой судьбы и от таких людей он сбежал когда-то с Земли в холодную пустоту. Конечно, тогда Чувствбургеров ещё не было. И вообще farmfoods был скорее детской страшилкой, а само слово означало пищу, полученную с помощью традиционных технологий производства. Индивидуальное сельское хозяйство и прочие развлечения сверхбогатых. Потому фармокологические компании элегантно запатентовали торговую марку farmfoods, farmacological food & supplies.

Чувствбургер™был из них самой раскрученной серией. Булка, жирное мясо, майонез и редкие овощи, а в каждом из этих комнентов коктейль различных психоактивных веществ. Можно подбирать индивидуально, можно брать заданные наборы. Седативные, анксиолитические, эйфорические, даже дисфорические свойства. Администратор обедал скорее всего обыкновенным номером пятым. Расслабляющий, но без снотворного эффекта.

Туристический центр представлял собой больше белое здание с жилыми номерами, утопленное в густом вечнозелёном парке со столбами сосен и кипарисов, костяными гигантами-эвкалиптами и пятнистыми платанами. Среди деревьев пряталось ещё несколько корпусов: медицинский, отдельный пищевой, хозяйственный. У дальнего конца парка, в тени высокого забора, располагался каскад пустых бассейнов, а невдалеке от них отдельные бунгало. В сотне метров от фасада главного корпуса начинался пустынный серый пляж. Виктор Мадов, капитан космической экспедиции номер тысяча двести пятьдесят семь, производил осмотр этого влажного и ветренного великолепия. И на разумном уровне ему казалось, что блеск земной зелени, её наполненность жизнью, должна приводить в восторг, но где-то внутри он чувствовал, что всё это ему безразлично. Или всё же бывший капитан? Он так и не определился.

Он не имел представления ни о том, что нужно им от него, ни от о том, что нужно ему от них.

III

Чего хотел добиться от участников семинара Виктор Мадов: убедить их в необходимости возобновления космических экспедиций? Или просто найти в них что-то, что откроет возможность снова жить по-настоящему? Безлюдье проявилось и здесь. Несмотря на то, что из многих населённых в это время мест в приморский городок можно было добраться за час-полтора, на семинар пришло только три человека. Худой энергичный мужчина в просторной рубашке и брюках, работник бюро планирования - по нему было видно, что Чувствбургерам он предпочитает старомодные капельные стимуляторы. Таких мать Виктора когда-то называла наркоголик-трудоман. Уже к моменту отправки Виктора в экспедицию вся земная экономика держалась на таких людях и веществах, которые они употребляли.

Он с порога стал рассказывать администратору о своих многочисленных хобби, о прочитанных книгах (недавно он закончил сочинения Лактанция, а теперь приступил к “Дневнику Шопоголика”), о местах, где он был, крайне многочисленных. “Один из немногих людей, - подумал Мадов, - для кого наша игровая комната стала скучной”.Следующей была женщина просветлённого вида, закутанная в несколько бежевых покрывал, с лёгкой сединой на блекло-медных волосах, выбивающихся из-под палевого платка. Последней пришла девушка, одетая по моде коммерческой контркультуры, с одной зелёной бровью, короткой стрижкой и орнаментом с минаретов Айя Софии на коротеньких шортах.

Мадов подготовил место для семинара в пустующем ресторане. Серое море усталым ковром стлалось за панорамными окнами, мебель ютилась горами вдоль стен, а в центре большого бело-синего зала остались четыре стула, три напротив четвёртого. Когда все расселись, повисла коротка пауза.

— Добрый день, меня зовут Виктор Мадов, я… возглавлял космическую экспедицию номер тысяча двести пятьдесят семь… Может, у вас есть какие-то вопросы? — сразу же сбился он. Мадов знал, что ему есть, что рассказать, он знал, что способен на это. Ему только хотелось удостовериться, что его готовы услышать. Поэтому начал так нерешительно. Вопросов не было.

— Тогда позвольте мне задать вопрос самому, — начал Мадов, поднявшись со стула. Слушатели задрали головы, едва дотягиваясь до него взглядом. — Зачем вы здесь? Что вы хотите найти в истории бывшего космонавта, который вернулся домой и узнал о том, что совсем недавно была свёрнута последняя программа по отправке людей в космос?

— Вы многое видели, — деловито ответил ему мужчина, в свете серого зимнего солнца его короткие светлые волосы тоже казались серыми, — это интересно. Я бы хотел послушать интересные истории из жизни космической экспедиции. Я и сам много где был, знаете ли. Много видел разного. А раз уж сам не полечу, то хоть так.

— А вы? — Мадов посмотрел на девушку.

— Я… — Она уткнулась взглядом в пол и потёрла одну ладонь о другую. — Честно говоря, я не знаю, наверное, тоже. Послушать интересные истории.

— У вас есть опыт, которого, по всей вероятности не будет больше ни у кого, кроме ваших немногочисленных коллег-возвращенцев, — добавил мужчина, — хочется к нему приобщиться.

Мадов кивнул и посмотрел на оставшуюся женщину. Её лицо было неподвижно и отражало неизменный доброжелательный интерес. В совокупности с одеждой это делало её похожей на отправительницу религиозного культа.

— А я больше интересуюсь вашим внутренним ощущением, - ответила она, ответив улыбкой на его взгляд. Слова её звучали ровно и ритмично, как речь диктора, — каково узнать, что дело вашей жизни, к которому готовили ваше тело и ваш разум, которое было в большом почёте во времена вашего отбытия, теперь никому не нужно? Как вы относитесь к тому, что из героя, расширяющего горизонты для человечества, вы превратились в неудобную тему для разговоров, в сор, который заметают под ковёр?

— Сор? А вы не церемонитесь, да? — Мадов наигранно усмехнулся, этот выпад попал, куда нужно.

— Вы и без меня знаете, как теперь всё работает. С расширением горизонтов лучше справляется техника на удалённом управлении. Откуда вообще у вас такой интерес к моим переживаниям? Это какое-то журналистское расследование?

— Вовсе нет, - женщина не отводила глаз, — и простите меня за это вторжение, но тот факт, что вы организовали эту встречу, говорит о том, что вы хотели чем-то поделиться. Дело в том, что я, подобно Алексу, — она указала на мужчину, и Мадов подумал, что, наверное, действительно стоило предложить гостям представиться, —занимаюсь чем-то вроде сбора интересных аспектов человеческой жизни. Однако в отличие от него, я интересуюсь экстремальными состояниями человеческих душ, а не тел.

— Что ж… - Мадов хмыкнул, волна раздражения прошла, осталась только настороженность, — а вы? Как вас зовут?

— Мира, — ответила женщина вечным спокойным голосом.

— А я Виктор… — зачем-то ответил Мадов. Спросил имя у оставшейся девушки, она назвалась Дорой.

— Если хотите узнать, что я думаю по поводу сворачивания программы космических экспедиций с человеческим участием, то я, разумеется, считаю это решение ошибкой, — Мадов присел на стул и закинул ногу на ногу, — глупейшей ошибкой. Есть некоторые вещи, символические значение которых крайне важно. Пока люди отправлялись туда, — он выделил это слово совершенно случайно. На этом «туда» его голос как бы просел, - здесь, на Земле, люди знали, что весь мир принадлежит нам. Теперь, с удалённым управлением, мы как те дети, наблюдающие сквозь витрину за товарами модной кондитерской. Весь мир — он там, за стеклом, а мы заперлись на Земле.

— Но что толку от человека, который болтается в невесомости несколько десятков лет? — возразил Алекс, нахмурив редкие брови, — ведь машины действительно справляются лучше?

— Машины с чем угодно справляются лучше, но они нужны для того, чтобы помогать людям, а не замещать их, — парировал Мадов, — космические экспедиции это то, что мясной человек должен делать самостоятельно.

— Но какой в этом смысл? Это дорогостоящее и совсем не безопасное приключение для людей, на эти деньги… - Алекс, вы ведь говорили об опыте… - прервал его Мадов и на мгновение замолчал, будто наткнувшись на препятствие в своей речи.

— Получается, налогоплательщики просто оплачивают незабываемый экстремальный опыт для вас и вашей команды? — Выпалила Дора, избегая встречаться взглядом с Мадовым.

— Экстремальный опыт… это лишь слова, которые нисколько не выражают, что вы на самом деле испытываете там, — и снова его голос просел на этом «там», - когда вы висите в крепко запаянном кислородном баллоне в нигде, ни в чём, в пустоте, когда… Когда вы попадаете в условия, в которых человек никогда не должен был оказаться, когда вы, как представитель биологического вида, выходите за границы предначертанного, берёте в свои руки собственную эволюцию, — лицо Мадова натянулось, отражая внутреннее усилие, — даже если назвать это экстремальным переживанием, то это наше общее переживание. Наша общая борьба, наша общая победа.

— Крайне нерентабельная победа, — вставил Алекс, — ещё одна такая победа и воевать будет некому, — он усмехнулся, показав ровные зубы, — я тоже люблю приключения, но не стал бы оплачивать даже такие значительные, скажем, досуговым голодом детей Скандинавии.

Можно было устранить парочку гуманитарных катастроф, свернув космическую программу. Так что я бы с удовольствием послушал бы о том, что было с вами, но именно как с человеком, который участвовал в космической программе, которая была свёрнута закономерно и правильно.

— Рентабельно. Рентабельность символических побед человечества всегда была крайне сомнительна, — Мадов перевернул стул, так, что между ним и слушателями оказывалась спинка, — вы весь мир хотите видеть довольным и пустым? Объевшимся экономически эффективными Чувствбургерами ™ номер пять?

IV

— А «досуговый голод» детей Скандинавии это вершина глупости! «Досуговый голод»! Вы вообще слышите это? Ещё двадцать-тридцать лет назад такого понятия не было! — Мадов горько рассмеялся, — это ведь просто значит, что дети субъективно оценивают свою жизни скучное, а количество своих игрушек, как недостаточное!

— Конечно, — Алекс пожал плечами, — конечно я хочу видеть всех людей сытыми и весёлыми. Ведь всё, что делали люди на протяжении тысячелетий, это стремились к тому, что мы сегодня обрели.

На некоторое время повисла тишина, прерываемая едва слышным гудением кондиционеров. Ещё казалось, что маленькие серые волны за окном иногда становились слышными, но на самом деле панорамные окна звуков не пропускали.

— Знаете, — начал Мадов смерив Алекса тяжёлым, озлобленным взглядом, — Вы хотите историй? — Он окинул взглядом остальных. Мира всё также была непроницаема, доброжелательна и неподвижна, а Дора спрятала глаза как только он взглянул на неё, — мой коллега по экспедиции, Никита Кусков, экспедиционный репортёр и представитель комфорт-менеджмента на корабле, знаете, ещё лет десять назад их можно было встретить в каждом учреждении, нечто средне между психологом и представителем политического сыска. Он пришёл в центр космических исследований через месяц после прилёта. Он игнорировал психологическую службу. Представьте, свою вотчину! Все реадаптационные мероприятия, он просто просил, чтобы ему нашли «настоящую работу». Но ни для кого не секрет, что «настоящей» работы здесь почти не осталось. И настоящей жизни. Он ходил по твёрдой земле и искал, искал что-то, чего здесь больше нет. А потом покончил с собой, — на этих словах что-то изменилось в лице Миры, до того полностью неподвижном. На долю секунды оно будто сузилось, а затем вернулось в нормальное состояние.

— Это не очень афишировалось, да и мне он был не слишком близок, несмотря на то, что мы провели много времени рядом, — Мадов смотрел в стену, представляя что-то, — а я жив. Я прошёл все реадаптационные мероприятия и не сдался пустоте и глупости. Не сдался земной жизни потому, что я верю в человечество, верю, что ещё остались люди, готовые идти и искать, вернуться на верный путь, от которого мы отступили когда-то. Только я не знаю, где они…

И я надеялся, что именно такие люди придут на семинар, - продолжил он, - А вы говорите мне о рентабельности и «досуговом голоде», - Виктор поднялся со стула, - как вы смотрите на то, чтобы сделать небольшой перерыв? Мне нужно немного подумать.

V

— А однажды, — Мадов прислонился к огромному эвкалипту, через тонкий свитер в его тело вливалась бодрящая прохлада, — один из наших, его, кстати, звали, почти как Алекса — Лексом. Спас всю экспедицию, вручную активировав систему аварийного сброса. Она обычно включалась автоматически, а здесь забарахлила и... он просто бросился туда и сделал дело.

Лекс крупно рисковал, а никто этого даже не заметил, потом только случайно просмотрели записи, даже аварийное оповещение не сработало. А мы... странно благодарить человека за то, что он просто делает свою работу, да? — Мадов пожал плечами, — мы и не благодарили.

И кто хоть раз не спасал всю экспедицию? Кроме, может быть, Кускова? Впрочем, и на его счету есть положительные очки, он скрашивал наши будни как мог. Насильно запирал в конуре психологической разгрузки, заставлял нас праздновать дни рождения друг друга и разные другие праздники, — Мадов мечтательно запрокинул голову, — а ребята просили меня ставить рабочие смены, техосмотры, выходы на обшивку, потому что Кусков любил устроить вдохновенные разъяснения о межличностных отношениях коллектива...

Дора слегка ёжилась от холода, Алекс барабанил пальцами по карманам, Мира всё также осталась неземной и непоколебимой.

—Знаете, о чём я подумал во время перерыва? — Окликнул слушателей Виктор, — о том, что из всего нашего семинара, вы, может быть, лучше всего запомните именно этот момент.

— Почему? — Ответил Алекс, —потому что сейчас вы начали рассказывать те самые истории?

— Вовсе нет, — Мадов улыбнулся, — из-за холода.

— Холода?

— Вы запомните, как вам было сыро, холодно, как ветер пробирался под одежду. Запомните это лучше, чем все мои забавные анекдоты.

Алекс усмехнулся, Мира слегка кивнула, Дора разминала леденеющие пальцы.

— И это подводит нас к тому, что я во всей полноте понял только сейчас, на перерыве, — Мадов прижал ладонь к стволу эвкалипта, — такая банальность, но... Я много размышлял над тем, что путь сытости, путь комфорта, он неверный, но тогда как назвать верный?

И понял. Я бы назвал его путём страдания. Мы утратили страдания, — торжественно грохнул Мадов словами об асфальт, — не страдания вообще, но страдания ради цели. Когда-то философы древности говорили, что смысл счастья в уменьшении числа страданий, но это ложь! Только страдания приведут человека к счастью! Я знаю, вы все это чувствуете. Чувствуете пустоту и ложь земной жизни. «Досуговый голод» в Скандинавии? А помните, по курсу истории, что раньше означало слово «голод»? Те, кто испытывал голод благословенны возможностью его утолить! А прокляты мы, запертые в собственной сытости, рентабельности, радости номер пять!

— Но... разве страдания... это... не... плохо? — У Доры начали стучать зубы.

— Тогда зачем ты стоишь здесь? — Торжествующе парировал Мадов.

— Я... не знаю, — полувопросительно ответила Дора, оглядев остальных.

— И всё же, даже если вы очень хотите страдать, вы могли бы делать это на Земле, - Алекс почесал затылок, — зачем делать это где-то ещё?

— Алекс прав, Виктор, — добавила Мира, — к тому же, в наше время изобретено гораздо больше способов пережить сверхинтенсивные ощущения, даже страдания, — Мира подошла к Мадову ближе. Она казалась совсем маленькой рядом с ним.

— О чём вы? — Виктор смутился.

— Путешествовать можно не только вовне, но и внутрь, — загадочно сказала она и достала из кармана горстку разноцветных таблеток.

—А, вы об этом, — Мадов презрительно отмахнулся, — химические раздражители нервной системы... Они действуют, но в глубине вы всё равно помните, что ваша жизнь в безопасности, что вы употребили их от скуки. И даже форма их употребления... Я думаю, что Чувствбургер в этом смысле честнее, — Мадов повёл богатырскими плечами, — тупое пожирание всего, что находится на расстоянии вытянутой руки. Прямо как... — Мадов повернулся в сторону каморки администратора.

— Тут таблетки восьми цветов, — она показала горсть Доре и Алексу, — вещество во всех одно, но в зависимости от цвета его эффект кардинально меняется. Кто-то через несколько секунд открывает глаза и говорит, что прожил тысячи жизней в тысяче миров, кто-то объясняется всему миру в любви, а кто-то выворачивает наружу внутренности и плачет несколько дней. Есть и случаи, когда никакого эффекта не последовало, а есть и немного летальных исходов.

Все переглянулись. Летальные исходы при приёме психоактивных веществ в большинстве открытых обществ считались чем-то давно ушедшим и вспоминать о них считалось дурным тоном. Это была одна из загадок, оставленная человеком прошлого - как можно настолько желать химического раздражителя, чтобы ставить на это жизнь, которая могла бы быть наполнена любым другим удовольствием.

— Летальных исходов? - Переспросил Алекс с различимым отвращением в голосе, - я не осуждаю чужих привычек, но это чересчур.

— Зачем? Зачем кому-то может понадобится такое вещество? — Дора вытянула шею и откинула голову набок, как птица, протягивающая голову к кормушке.

Мадов молчал, водил тяжёлой челюстью и разглядывал разноцветную горстку в руке Миры.

— Вы их пробовали? — спросил он через некоторое время.

— Да, — она посмотрела ему в глаза с предвкушающей улыбкой, — и не единожды.

— А что там за вещество? — встрял Алекс.

—Этого я сказать не могу, - пожала плечами Мира, — но могу вас уверить, что его название вам ничего не даст, а формулу я и сама не знаю. И ещё могу обещать, что если вы попробуете его, вас больше не будет интересовать этот вопрос.

— Да, меня вообще ничего не будет интересовать, — фыркнул Алекс, — я буду мёртв.

Мадов встал, всё также водя челюстью, скерстив на груди огромные руки, он пристально разглядывал таблетки.

— Почему нет чёрных? — спросил он.

Мира вместо ответа протянула ему горсть.

Мадов всмотрелся в её умиротворённое лицо и ему вдруг стало не по себе, её безмятежность была насыщена дыханием другого мира, и в этот раз ничего, даже консервная жесть корабельной обшивки, не отделяла Виктора от него.

Он протянул руку и тремя пальцами ухватил пористую поверхность. Красная.

За ним последовала сама Мира, она непринуждённо забросила в рот белую. Протянула Доре, та испуганно огляделась и попыталась было возразить.

—Уйти сейчас, это всё равно, что не приходить, — Мира вдруг начала говорить в каком-то особом ритме, - ты и сама не знала, зачем пришла, но теперь у тебя есть возможность понять это, — женщина произносила несколько слов совсем без перерывов, а в каких-то неожиданных местах вдруг разрывала предложение полуминутной паузой, — мне не нужно убеждать тебя. Я всего лишь рассказываю то, что вижу — ты берёшь из моей руки жёлтую таблетку.

Жёлтая таблетка отправилась внутрь Доры. Та застыла на стуле с недоумением на лице, пытаясь понять, кто принял решение об употреблении, и когда Мира назвала цвет таблетки. Всё скрутилось в ярко-жёлтый ком, растущий из предвкушения чего-то.

Мира протянула таблетку Алексу. Он замотал головой.

— Нет, не буду я употреблять неизвестное вещество с угрозой летального исхода, — его голос стал вдруг бесконтрольно повышаться, срываясь на фальцет и снова опадая, — да и вам не стоило, что это вообще такое? Вы в своём уме? — накинулся он на Миру, — вы что-нибудь слышали о законах? О том, что не имеете права...

— Она права, Алекс, — Мадов внезапно возник совсем рядом с ним, - никто из нас не пришёл бы сюда, если бы не пустота. Мы все ищем что-то, чего этот мир, - он простёр взгляд к высокому серому небу, - не может нам дать.

— Это не правда, — Алекс встал, — почему вы считаете, что можете принимать за меня решения? Что имеете право на интерпретацию моих действий? Вы, кажется, мало ходили к психологу!

Мадов застыл. Его тяжёлый взгляд неторопливо вспахивал суетливого человечка, казавшегося ребёнком рядом с командиром космической экспедиции.

— А что если я действительно понимаю вас лучше, чем вы сами себя? — задумчиво протянул Виктор, он будто сам для себя сейчас разрешал какую-то головоломку, — вот вы посылаете меня в психологическую службу космического агентства, — а разве тамошние работники могут понять меня? Разве они знают, что я за человек? По-вашему, это они, те, кто имеет право на интерпретацию ваших слов, действий, чувств, переживаний?

— Я... никто не имеет. Но... — Алекс потряс головой, будто стряхнул воду с лица, — только сам человек имеет право на интерпретацию себя, а психологи из службы должны были помочь вам в этом, видимо, это вы не хотите понимать себя, если противитесь им, вам проще съесть эту цветную пилюлю, чем подумать о том, что...

— И всё-таки это ваша интерпретация, — в Мадове появилось давно покинувшее его чувство, что его действия имеют смысл, он буквально физически ощутил, что может самостоятельно запустить цепь событий, которые могут на что-то повлиять, что-то изменить. Это было потрясающее чувство, — а теперь давайте допустим, что моя интерпретация вас, будет... —Грозно начал он, а затем добавил, — поверьте, я действительно пытаюсь сделать как лучше, вся эта встреча, - Мадов виновато опустил глаза, - мы обязательно поговорим об этом потом.

VI

Его движения были молниеносны. Он лёгким щипком взял первую попавшуюся таблетку из ладони Миры, та испуганно отшатнулась. Затем с лёгкостью завёл руки Алекса за спину, зафиксировал их одной ладонью, а второй зажал нос, и когда тот всё-таки разжал зубы, впихнул ему в рот таблетку.

Последовали секунды борьбы Алекса против рефлексов собственной гладкой мускулатуры. Мадов держал крепко, но совершенно без усилий. Мира и Дора смотрели на эту сцену без слов. Одна с ужасом, а вторая пока сама не пока могла понять, что испытывала.

Когда сцена закончилась, в зале воцарилась тишина. Алекс весь раскраснелся, тяжело дышал и что-то шептал одними губами, будто потеряв веру в то, что ещё может издавать звуки. Мира присела на свободный стул Доры что-то напряжённо обдумывая, а сама Дора приблизилась к Мадову и протянула руку, почти касаясь его.

Мадов навис над Алексом и смотрел на него глазами одновременно пугающими и испуганными. Наверное, самое страшное в них и было - собственный страх.

— Я видел вещи, — начал он, отвернувшись в сторону, — такие, от которых душа в пятки уходит, и мои ребята, они видели их тоже. У нас был такой... спец по связи... Мы видели вещи, и мы были одни, каждое действие, каждое решение, это вызов только для нас, небольшой группки людей в пустоте, у которых есть задача — выжить, найти новые миры, ресурсы, служить человеку, человечеству, сделать что-то, ради чего не жалко рисковать, не жалко умереть. А теперь мы спускаемся сюда, чтобы вы доказывали нам, что всё это время можно было сутками жрать Чувствбургер восьмой номер со снотворным эффектом и всё ещё оставаться человеком?

— Виктор, — Дора коснулась рукава мадовского свитера, — а зачем мы сделали это?

— Что сделали? — Он посмотрел на неё сверху вниз, будто только сейчас разглядел.

— Я не знаю, — ответила она. Она сжала ладонью его предплечье и вгляделась в глаза, — у вас есть ответ, скажите? Вы собрали нас здесь, чтобы рассказать, да? Чтобы объяснить нам?

— Идёмте, — он аккуратно взял её за руку и повёл к каморке администратора, Мира последовала за ними. Алекс тоже присоединился к ним через полминуты. Он ждал чего-то, а что-то всё никак не приходило.

Под недобрым ветром шелестели пальмы и кипарисы. Серое море расходилось волновыми раскатами, отзываясь на далёкий шторм. Предполагаемый шторм.

Мадов решительно проследовал к кабине администратора, распахнул дверь и, схватив всю оставшуюся горсть таблеток, протянул её работнику центра, - бери. Одну.

Тот с недоумением посмотрел на Мадова. В нём чувствовалась особая сила, отличавшая подчинённого от подчиняющегося. Он знал, что делать.

Охранник, недолго думая, выбрал зелёную и употребил её, запив несколькими большими глотками сладкой газировки. Мадов поморщился.

— А теперь слушай сюда, — Виктор присел на корточки перед развалившимся в кресле администратором, — я не обманываю тебя. Но и не нужно думать, что я злодей, садист или психопат. Да, я делаю это и для себя, но и для тебя тоже.

Администратор непонимающе замотал головой.

— Постой! Сейчас я объясню! — Мадов показал рукой на Миру, — эта женщина дала нам таблетки, и тогда я понял, что слова бесполезны, что я не могу объяснить, а могу только показать. Главное — жизнь имеет смысл и ценность, только когда она оправдывается испытаниями, страданием, болью, риском. Мы появляемся на свет в муках, понимаешь?

Админстратор снова замотал головой.

— Конечно, конечно ты не понимаешь! — Воскликнул Мадов, — а теперь слушай, внимательно слушай! Я заблокирую выход с территории центра через этот пульт, а пока я разбираюсь с этим, ты выбежишь из каморки и попытаешься скрыться от меня.

Если я найду тебя за час - я тебя убью, понимаешь? Ты меня понимаешь? Просто сломаю шею, — он убедительно опустил огромную ладонь на мягкий администраторский загривок, — но не потому... помнишь? Не потому что я плохой или бессердечный, понимаешь? Я только хочу, чтобы ты почувствовал что-то кроме Чувствбургера.

— Я ... —начал было администратор.

—Беги! — Мадов крикнул, используя всю мощь своих лёгких.

Администратор вскочил, стал неловко набрасывать на голые розовые лодыжки синттканевые туфли, но Мадов положил руку ему на плечо и тогда он выбежал во двор босоногим. На секунду он заозирался, потом бросился было к выходу с территории, но Мадов разобрался быстро и дистанционный замок захлопнулся до того, как администратор дотянулся до двери.

— Я дам тебе ещё немного времени! — Крикнул Мадов, — Ничего не бойся, сейчас эта штука начнёт действовать, и ты поймёшь!

- Это какая-то дикость, - наконец смог произнести Алекс, - это безумие, это сон. Это...

Мадов отвлёкся от изучения администраторской панели и повернулся к нему. Сделав шаг, он оказался к Алексу совсем рядом.

— Нет, Алекс, это смысл, — Виктор схватил его голову и долго поцеловал в лоб, — это смысл. И теперь, раз ты пришёл в себя, мы займёмся тобой.

Он играюче закинул Алекса на плечо, тот почти не сопротивлялся. Виктор вышел из администраторской, задумался на пару секунд.

— Дора, ты понимаешь? — обратился он к той, что съела жёлтую таблетку.

Вместо ответа она посмотрела на него. И этот взгляд был чистый, лишённый мысли, наполненный только заволакивающим облаком эмоций.

— Тогда оставайся здесь. У этой двери. Если человек вернётся, зови меня и ни при каких обстоятельствах не давай ему отпереть дверь, понятно? Если нужно будет — дерись. И ты победишь.

- Но я...

Мадов не услышал ответа, он нёс онемевшего Алекса на плече как шкуру животного, Мира шагала рядом с ними в своём бело-бежевом одеянии, как жрица, ведущая на заклание агнца.

— Но я даже не понимаю, зачем... - Дора присела на ступеньку, когда процессия скрылась за главным корпусом, — зачем это... что... , — она не могла ничего сказать, но откуда-то знала, что если понадобится, в ней появится сила, чтобы перегрызть глотку, но не впустить этого несчастного пухлого человека в его каморку. Ради его же блага.

В это время Мадов донёс Алекса до соляных пещер, устроенных в отдельном корпусе туристического центра. Он осторожно отворил дверь, впустил тело Алекса в темноту, а затем затворил дверь и для надёжности зафиксировал механический замок, слегка смяв его каменными ладонями.

— Алекс! — Позвал Мадов радостно, — Ты слышишь?

— Да, — раздалось через некоторое время, — что происходит? Зачем ты это сделал? — Алекс попытался открыть дверь изнутри, но ничего не вышло, — открой!

— Нет, - умилённо ответил Мадов, — ни за что. Тебе предстоит выбраться отсюда самостоятельно.

— Мира! Мира, выпустите меня! — закричал Алекс, — сделайте что-нибудь!

— Никто тебе не поможет, Алекс, — ответил вместо неё Мадов, — ты уже понимаешь, что я не шучу, что тебе самому придётся найти способ выбраться отсюда. Вокруг несезон. Безлюдье.

— Меня найдут, — возразил Алекс, — меня будут искать.

— Может быть, но я постараюсь сделать так, чтобы тебя не нашли. Твой смартфон остался в главном корпусе, это уж я приметил.

— Хорошо, — выдохнул Алекс в темноте соляной пещеры, — давай договоримся. Чего ты хочешь? Есть что-то, должно быть что-то, в обмен на что ты меня отпустишь? Хочешь, мы подпишем петицию о возобновлении отправки людей в космос? Или может тебе нужны наши сбережения?

— Да пойми ты уже! — Воскликнул Мадов, — ты не сможешь договориться со мной, тебе придётся действовать самому! А теперь я пойду и проверю, как там дела у остальных... Увидимся мы ещё или нет решать только тебе!

В это время Дора как раз сцепилась с администратором в дверном проёме его каморки. Она нависла на него всем телом и вцепилась зубами в его плечо, а он визжал и подпрыгивал на месте, потом всем весом рухнул на спину, пытаясь как можно сильнее ударить Дору, та на мгновение потеряла дыхание и выпустила руки. Администратор сразу же поднялся и тяжело дыша ринулся к пульту.

Но тут его окрикнул Мадов. И сам Виктор бросился в администраторскую вслед за своим криком.

Глаза служащего округлились, вид несущегося громадного космонавта с просветлённым, пугающе отрешённым лицом, поверг его в истерический ужас. Он бросился из каморки, но Мадов уже был рядом. Администратор сжался, ожидая смертельного удара, но Мадов склонился над Дорой, она всё ещё искала ртом воздух, по её раскрасневшемуся лицу текли слёзы, но во всём выражении лица угадывался восторг.

— Это... — она нашла воздух только на одно слово, подманила Мадова ближе, - это как когда дышишь... — Мадов согнулся и приблизился к её лицу, — как когда выныриваешь из воды, как будто у тебя отняли воздух и теперь ты снова можешь дышать, в это время... нет ничего ценнее воздуха, — она обхватила шею Мадова руками, - и теперь всё можно!

Мадов улыбнулся ей в ответ.

— Я и раньше думала, что всё можно, Виктор, а теперь поняла, что... столько было нельзя, а теперь стало можно, можно! — Дора скорчилась от хохота, стала кататься по асфальту и хохотать. Администратор в это время медленно отступал к главному корпусу.

— Спасибо... Виктор! — Дора приподнялась, всё ещё не до конца восстановив дыхание, — эй, куда бежишь, а-ну стой! Сейчас догоним!

И Мадов бросился за администратором. Однако он сделал это не так быстро, как мог бы, он чувствовал себя хищником, загоняющим добычку. Ради её же блага, конечно.

Администратор бросился к лестнице, Мадов был совсем рядом, Дора и Мира бежали следом. Одна с азартом, другая подобно неживому свойству Мадова.

Когда они вбежали на открытый балкон второго этажа, то застали администратора, застывшего на невысоком каменном парапете. А рядом с ним Виктора Мадова, капитана космической экспедиции.

VII

— И что теперь? — спросил он у несчастного администратора, — что дальше?

Тот потерянно водил глазами по асфальту, покрывающему площадку под длинным балконом.

— Хочешь, я расскажу тебе историю о самом красивом мгновении, встреченном мной в жизни? — Мадов подошёл поближе и опустил руку на плечо своей жертве, — пока ты размышляешь.

Администратор дрожал и надеялся на то, что это всего лишь глупый, неприемлемый розыгрыш.

— Был у нас в команде спец по связи, Шим Шимский, потомок промотавшихся аристократов, в России в честь его предков назван даже небольшой городок. И от своих предков он унаследовал глубокую безалаберность, — Мадов похлопал администратора по плечу, тот пошатнулся и удержался только из-за того, что его придержал сам Мадов, — ты думай пока, думай.

Не знаю, как его вообще взяли в экспедицию, но соблюдение техники безопасности было совсем не в его духе. Настоящий оптимист. Когда он оставил нас без координации на целый месяц, и мы просто летели в пустоту, как камень выпущенный из пращи, он был единственным, кто твёрдо знал, что курс верен и мы вернёмся... И представляешь, он был прав. Частично. Оказалось, что мы, бредя вслепую, почти не сбились с расчётной траектории.

Однажды он просто вышел на стандартный технический осмотр обшивки и антенн. Я тогда смотрел в иллюминатор, потому что он принципиально игнорировал страховочные пояса, нравилось ему это ощущение свободы. И каждый раз я ставил это в журнал и делал ему выговор. Поначалу были страшные скандалы, но Шим был неумолим, и в конце концов я стал делать это просто для порядка.

И вот, когда он, уже на обратном пути, после всего того, через что мы прошли там, вышел на обыкновенный осмотр, он что-то не рассчитал, подпрыгнул, и не смог зацепиться за крепежи у антенн. Представляешь? Отработанное движение, мы все делали это сотни раз.

А я как раз его отчитывал, лениво так, - Мадов смотрел в серое небо, куда-то, где оно сливалось с таким же серым морем, - и когда он понял, что не успел захватить рукой этот крепёж, что это конец, здесь-то и наступил тот самый момент.

Его разум уже бросил бороться, но тело, я не уверен, что могу так сказать, спинной мозг, ещё цеплялся за жизнь, его руки и ноги, экономичными, выверенными движениями, несколько раз попытались ухватиться за что-то или слегка изменить траекторию. Секунды совершенства. Если бы у него был хоть единственный шанс спастись - его тело бы ухватилось за него, но шанс не было.

И я был с ним на прямой связи. Знаете, что он говорил в эти секунды? - Мадов повернулся к Мире и Доре, — Ничего. Он заговорил только тогда, когда тело смирилось со смертью и вернуло сознанию контроль. «Ну, давай» — так прощался разум. А тело не прощается. Это ему не нужно, — Мадов повернул голову к администратору, — ладно. Я вижу, ты выбрал.

Виктор сжал жирную шею одной ладонью. Администратор захрипел, покраснел, затрясся, затрепетал, замахал руками.

— Ты ещё можешь, — участливо заметил Мадов. Борьба длилась недолго, как только лицо администратора начало приобретать синеватый оттенок, он едва заметно двинулся к краю, Мадов обрадованно кивнул и разжал руку. Тело мешком рухнуло на асфальт.

— И я не хотел бы делать этого, если бы знал другой путь, — крикнул Мадов сверху, — но иначе Чувствбургер не выжечь!

Мадов и Дора поспешили вниз по лестнице, чтобы догнать администратора. Он не спешил, а она вторила ему. Мира брела позади.

Когда они спустились, по асфальтовой площадке полз, тихонько подвывая, раненый администратор, подтягивая за собой правую ногу. А над ним стоял Алекс, засыпанный строительной пылью и с кровью, капающей с содранной кожи костяшек.

— Я понял, — Алекс смотрел на остальных с выражением человека, принявшего электрический разряд, — я всё понял!

Мадов бросился к нему и сжал в объятии, подняв над землёй. Дора поспешила за ним.

— Тонкая стена, вата, звукоизоляция, дешёвый материал, только руки ободрал, но пока драл, я понял, понял! — Алекс смеялся и размазывал свою кровь по лицам Доры и Мадова, — понял! — Он подошёл к администратору, проползшему уже несколько метров, он перестал стонать и теперь только сосредоточенно пыхтел, — и ты поймёшь, друг, только продолжай ползти.

VIII

— Ладно, хватит, - послышался сзади окрик Миры, — достаточно!

— Что? — Мадов повернулся к ней, его лицо, пугающе натянутое, теперь, измазанное кровью, выглядело немногим лучше кожаной маски, — но у нас ещё есть вы.

— Я завершаю эксперимент, — холодно ответила она.

— Что? — Воскликнула Дора, глядя Мире прямо в глаза, — какой эксперимент?

Маленькая бесстрашная Мира стояла одна напротив троих словно бы одичавших людей.

— Позвольте мне всё объяснить, — разорвала она молчание, — я работаю на космическое агентство «Восток» , и я должна была собрать убедительные данные о том, что космические полёты не только неэффективны, но и представляют опасность вследствие полной дезадаптации членов. И эта дезадаптация легко может распространяться и на других людей, как нам прекрасно показал эксперимент.

— Подождите, - встрял вдруг потускневший Алекс, — даже с вашей точки зрения этот эксперимент не имеет смысла, ведь вы напичкали нас таблетками!

— Плацебо, это просто драже с сахарином, — отмахнулась Мира, — вы делали то, чего на самом деле хотели, точнее, то, чего на самом деле хотел он, — она кивнула в сторону Мадова, — это ошеломляющие результаты. Лучше, чем предыдущих одиннадцати экспедициях. У вас тут и суицид, и это, - Мира улыбалась, - Виктор, вы и ваши коллеги были просто созданы для того, чтобы положить конец выходу человека в космос.

— Но... чему вы так радуетесь? - возразила Дора, - и почему, если в всё это время знали о том, что мы... Там, во дворе, лежит человек со сломанными ногами, а вы просто наслаждаетесь тем, что пересказываете нам свою удачу? Разве это вы защищаете? Где тогда ваша адаптивность? В чём между нами разница?

— Она не такая уж и большая, — Мира кокетливо улыбнулась, - для меня этот человек во дворе значит, не больше, чем для вас, а уж его страдания мне совсем безразличны. Но отличия между нами всё же есть. Моя работа соответствует общественной потребности, его - больше нет. Это простой заказ. Всех этих космических волков давно уже пора усыпить, пока они кого-нибудь не укусили.

— Вот она, - горько ухмыльнулся Алекс, разглядывая свои кулаки, - настоящая работа.

— Общество... — раздался позади него приглушённый голос Мадова, — просто заказ... - он внимательно посмотрел на Миру, — а кто здесь общество? — И шагнул в её сторону.

Автор: Вольфрам Ануфриев

Источник: https://litclubbs.ru/writers/5988-saharin.html

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

#космос #фантастика #полеты #будущее #вещества #антиутопия