В конце 1950-х годов в России возникает новое направление в искусстве, для обозначения которого используют различные термины и понятия. Чаще всего его называют «неофициальным искусством» или «нон-конформистким», тем самым подчеркинвая принципиальное отличие от признанного властями социалистического реализма. Реже — «вторым русским авангардом».
Анатолий Зверев, его друзья и соратники — художники Дмитрий Плавинский, Владимир Немухин, Лидия Мастеркова, Дмитрий Краснопевцев, Оскар Рабин, Юло Соостер — создавали свои собственные философские и художественные вселенные. Каждый из вышеперечисленных не признавался советской властью и никогда не имел государственных заказов и привилегий, каждый из них искал и находил свой путь в искусстве, предлагая новую систему художественных образов. Они принадлежали к различным направлениям и стилям, но их объединяла идеея свободного творчества.
Они находились в вынужденной изоляции от мировой арт-сцены, однако их новаторский пафос и энергия поиска не могли остаться без внимания — в том числе и государства. Так, в 1962 году Никита Хрущев гневно и примитивно осудил работы художников, которые были выставлены в Манеже на выставке МОСХа, а позже, в 1974 году, прошла печально известная уличная «бульдозерная выставка», разогнанная и раздавленная бульдозерами и поливальными машинами по приказу властей.
Поэт, писатель и художник Владимир Алейников вспоминает: «Не смотря на все сложности того времени, это был необычайно яркий период для моих товарищей по искусству. Что было главным в эти годы? Это было всеобщее "горение". Я сейчас вспоминаю — в каких условиях все это искусство создавалось? Буквально "на коленке" — Зверев рисовал в гостях, Яковлев — в дурдоме. Эти художники — абсолютные герои. Каждый из них — легенда. И сейчас, с каждым годом все больше проявляется и укрупняется эта художническая братия».
Сегодня работы художников-нонконформистов составляют золотые фонды ведущих музеев России и мира — от Третьяковской галереи до Русского музея, от МОМА в Нью Йорке до Центра Помпиду в Париже.
Их искусство часто сравнивают с русским авангардом 1910-1920-х. О наследовании традици авангарда и новизне искусства нонконформистов рассуждает один из ведущих специалистов в этой области Андрей Сарабьянов: «Россия — страна контрастов. Это качество определило и основную характеристику искусства ХХ века, когда место "под солнцем", то есть рядом с властью, занимали то традиционное академическое (в более широком представлении — реалистическое), то разрушающее традиции новое (но не отрицающее фигуративность) искусство.
Метаморфозы определяют это время. Яркий пример — авангард. До революции он был маргинальным явлением, совершенно незамеченным современниками. Сразу же после революции стал востребован советской властью. Но как только у большевиков "руки дошли" до культуры, ситуация поменялась на противоположную — авангардисты были изгнаны со всех постов и должностей, а Отдел Изо Наркомпроса со Штеренбергом во главе закрыт (1920). Альянс авангарда с властью длился менее трёх лет. Затем авангард был забыт совершенно, никакого присутствия в художественном пространстве он не оставил. Сталин умер в 1953-м. Страна хоронила вождя и плакала. На самом деле она хоронила не только вождя, но и целую эпоху. Не стало одного человека и пошатнулась и стала рушиться целая политическая система. Новая эпоха началась не сразу. 1956 год и ХХ съезд. Знаменитая речь Хрущёва о культе личности. Общество отреагировало мгновенно. Правильно это время называют "оттепелью". Когда весной тает снег и оживает природный мир — так и тогда ростки нового сознания, нового мировоззрения, новой свободы стали пробиваться повсеместно. Появилась надежда на будущее, открылись невозможные ранее возможности, строились планы. В искусстве забурлила новая жизнь.
Ветер перемен остановить невозможно. Отдельные дуновения просачивались даже сквозь железный занавес и образовывали своё собственное воздушное течение. В период оттепели оно уже набралось силы и задувало мощным потоком.
Именно из этого потока возникло новое направление в искусстве, которое ещё не исследовано в достаточной степени. Сравнение с классическим авангардом даёт интересные результаты и демонстрирует несомненное сходство. У авангардистов — полная маргинальность на ранних этапах, дальше издевательств общественное внимание не распространяется. Чтобы заставить о себе говорить, нужно применять радикальные методы. Скандальные выставки, общественный эпатаж с участием полицейских приставов и так далее. У шестидесятников почти тот же набор средств — "квартирные" выставки, участие милиции и прочих репрессивных органов, уничтожение произведений с помощью бульдозеров.
C точки зрения стилистической будет справедливым сказать, что авангардные традиции шестидесятники унаследовали в большей степени у европейского, чем у русского авангарда. Когда они начинали, русский авангард ещё был спрятан по запасникам, а западный — доступен в книгах и альбомах, привозимых из Европы. Но когда, наконец, дошла очередь и до русского авангарда, то с ним обнаружилось стилистическое родство, и даже в большей степени, чем с европейским.
Чтобы понять шестидесятников, — нужно прочувствовать новизну их внутреннего горения, которое сохранялось, чтобы в один момент вспыхнуть новым огнём. Запреты только усиливали внутренний огонь. Они почувствовали себя поколением, которому всё доступно и всё возможно. Они почувствовали свою самоценность.
Сегодня становится всё яснее, что русское искусство ХХ века находилось в орбите европейского модернизма. Европоцентризм — как неотъемлемая и составная часть русского искусства — или был стилевой доминантой, или, напротив, вызывал бурное неприятие, но присутствовал постоянно. И никакие железные занавесы и политические противостояния не в силах изменить этой направленности русского искусства».
В 2016 году арт-директором Музея AZ Полиной Лобачевской был предложен еще один термин, который тут же вошел в художественный «обиход» — «Советский Ренессанс». Это словосечетание было позаимствовано у художника Дмитрия Плавинского, который, вспоминая об искусстве этого времени, восклицал — «Это был настоящий Ренессанс в пределах Садового кольца!» И, через много лет ему отвечает коллекционер Михаил Алшибая — «Есть парадокс в этом названии — "Советский Ренессанс". Ведь это был антисоветский Ренессанс! Все они были подлинными художниками, которые своим искусством протестовали против того, чтобы искусство было орудием пропаганды».