-Ремнем!!! Вот прямо поперёк лавки уложу, и до волдырей кровавых!!! Кобель. Уроки учи, экзамены на носу, а он по девкам. Так отдеру, забудешь где у тебя женилка! Жених засраный.
Иван аж побелел от крика, зашёлся, сорвал ремень, и поддерживая падающие штаны, рванул к сыну. Сашок отпрянул, спрятался за печку, и его своим телом прикрыла Ирина, воинственно выпятив подбородок.
-Куда! А ну сядь, папаша. Штаны потеряешь.
Она, с трудом сдерживая усмешку, выдернула из крепкой руки Ивана ремень, цепко ухватила его за локоть, удержала. Сашок мышью свиркнул мимо обалдевшего отца, вылетел в дверь и через секунду уже несся по улице на ходу застегивая подушубок.
Иван хрюкнул от возмущения, хотел было что то сказать жене, но, посмотрев в ее смеющиеся глаза, оттаял, улыбнулся, вздохнул облегчённо.
-Вот вечно ты. Защитница нашлась. Ты хоть знаешь, что он учудил? Жениться надумал.
Ирина помолчала, глядя, как Иван неловко засупонивается, поправила ему сзади рубашку, ласково погладила по плечу.
-Тебе кто сказал-то? Какая сорока на хвосте принесла? Чушь эту.
–Никакая не чушь. У нас все в школе об этом говорят, в деревне тоже, одна ты ничего не знаешь. Мать тоже называется. Только и знаешь, что на ушах стоять.
Светка, стоя перед зеркалом безуспешно пыталась сделать пышнее свою редковатую чёлку, начесывая её снизу вверх деревянной расческой. Чёлка дыбилась вроде, но тут же падала, предательски подчёркивая слишком широкий, неровный прыщеватый лоб. Как при таких родителях она умудрилась родится настолько некрасивой, было загадкой, но уж так случилось, и теперь она стала это понимать, и это страшно портило ей характер.
Ирина подошла,встала сзади, посмотрела на отражение девочки в зеркале, вздохнула.
-Я, Света, сплетни не собираю. Считаю это недостойным. И тебе не советую.
Светка дёрнулась, отскочила в сторону, тявкнула, как маленькая шавка, которую вдруг посадили на цепь
-Ну конечно. Тебе это и неважно, ты ж нам не мать. Ещё этот…
Она ткнула пальцем в воздух, видимо имея ввиду малыша
-Тебе хоть какой, а ребёнок. А уж мы… А Лариска по всему миру хвастается, что как школу окончит, так замуж. А то и раньше. Последние узнаете.
Иван устало сел, опустил тяжелые кулаки на стол, вздохнул.
-От рук отбились. Хоть на цепь сажай, гаденышей. Что хотят, то и воротят. Матерей нет… Вот и дело такое...
Ирина дёрнулась, как будто Иван дал ей пощёчину, но взяла себя в руки, села напротив, тихонько сказала
-Ты, Ваня, на них не дави. Не при поперёк. Бесполезно это сейчас, они, как ослики, все наоборот сделают. Ты, наоборот, рядом с ними пойди, в ногу. Пойми, поддержи, они ведь умные, оценят это. Ближе тебя у них кто? Нет никого. А ты орёшь, стучишь, грозишь. Вот что ты на Сашу напал? Девочка у него? И что?
Иван поднял на жену глаза и в них плескалась такая беспомощность, что у неё даже слезы закипели где-то в горле.
-Так, жениться хочет же. А школа?
-Закончит школу, женится. А может и нет. Не спеши. У них сейчас все меняется, как погода весной. Успокойся, Вань. Все устаканится.
…
Сашок прокрался в свою комнату уже ночью, очень не хотелось встречаться с отцом. Лариска и вправду скрутила его, как верёвкой, от одного вида этой девчонки у него все обмирало внутри, но чувствовал он странное - его и тянуло к ней, как магнитом, и отталкивало, как будто током било. Вчера они забрались на сеновал, там потеплее было, сели на старый ватник около разваленного тюка, прижукнулись друг к другу, грелись. Лариска пахла степным тюльпаном и шоколадом, Сашок втихушку раздувал ноздри, втягивая, как тёлок сладкий и греховный воздух.
-Ларис. Ты прям горячая, через шубку жжёшь. Не заболела?
Лариска блеснула глазами, прижалась крепче, мурлыкнула
-Ой, Саш. Я вот, как с тобой, всегда горю. Честно. Аж лицо жжёт, вроде обварила. А вроде, холодно
Сашок сидел, вытянувшись, боялся пошевелиться, двинуть руками, а Лариска льнула, шептала жарко, дышала огненно
-Саш, я вот мамке сказала, что ты замуж меня возьмёшь. У осени, когда урожай снимут, так и вот. Школу уж закончим, чего ждать то? А, Саш? Что молчишь?
-Я, Лариск, не знаю, честно. Вот не думал. Да и отец ругается, да и в училище надо идти. На электрика хочу, как думаешь?
Лариска отодвинулась, фыркнула.
-Электриком? Это что, по домам розетки ставить? Нет, Сашок. Мы придумаем чего получше.
Она встала, огладила себя плотными ладошками, потянулась.
-Ладно. Пошли. Проводишь. А то ты прям, телок телком. Мумуня мой.
…
Утро оказалось на удивление ясным, особенно это радовало Сашка после вчерашней метели. Ровное полотно сверкающего снега легло на степные земли, сравняло их с небом, соединив где-то далеко пологой дугой. Сашок несся на лыжах вдаль так, что ветер свистел в ушах, упруго пружинили лыжи, и от этого было ощущение, что если он сейчас расправит руки, то взлетит в белесое от огромного белого солнца небо и скроется в нем навсегда. Сашок не замечал времени, ему казалось, что вместе с этим полётом с него слетает шелуха сельских сплетен и этой бабьей возни, и он становится почти прозрачным. Но степной простор вдруг оборвался глубоким заснеженным долом, до этого места Саша никогда не добирался, хоть и исходил на лыжах все вдоль и поперёк. Скатившись вниз, он пошёл уже неспешно вдоль оврага, и, минут через пятнадцать, вышел к реке. В этом, явно неизвестном сельчанам месте, река образовывала широкий плёс, скованный льдом, над которым со всех сторон нависали огромные ветлы, серебрянные от до сих пор нерастаявшего инея. Это место было похоже на неизведанный фантастический мир, и в нем стояла звенящая тишина, не нарушаемая ничем. Сашок проехал по ледяному зеркалу, поднялся по обрывистому берегу наверх, пробрался по узкому тоннелю между молодыми елками и… замер. Небольшой дом, почти вросший в землю, утонувший в сугробах чуть не до крыши слепо вглядывался в гостя, и уютно и тепло дышал дымком из покосившейся трубы.