После семидесятого года. Ну и что, что после семидесятого, я что, спрашивала, когда он написан? Нет, тадлычат свое про семидесятый год, как будто там страшное что-то...
- А адрес мне его можете дать?
- Ну... ну вы де не поедете туда, правда?
- Ну, почему бы и...
- ...даже не вздумайте, я вас умоляю...
- А что такое?
- Ну, вы же понимаете... после семидесятого года... и до семьдесят седьмого...
- И... и что?
- Ну что вы на меня так смотрите, вы не вините автора, вы же понимаете, что у него просто не было выбора? Вы понимаете, что иначе бы его самого...
- Нет-нет, я не осуждаю...
- Вот-вот, правильно не осуждаете, а то некоторые как узнают, так начинают, а-а-а, в топку такого автора...
- Да что вы, как можно в топку?
- Вот и я про то же. Но вы все равно осторожнее, а то кто-нибудь узнает про «Кто ты из нас», как бы и вас после этого сторониться не начали...
- Но почему... почему?
- Ну как вы не понимаете, он же после семидесятого года!
Я ничего не понимаю, я чувствую, что здесь какая-то тайна, страшная тайна, и я не знаю, что со мной будет, если я её не раскрою...
Так что я беру адрес «Кто ты из нас» и еду туда в старый дом, стоящий на окраине самого себя. Даже не знаю, что взять с собой, что делать, когда вот так едешь без приглашения, да где это видано вообще, ехать без приглашения, что я себе позволяю в самом-то деле. И все-таки это мой единственный шанс узнать хоть что-нибудь. Я, в конце концов, тоже не кто попало, мне тоже премии давали за вклад в развитие мира во всем мире, ну и что, что все остальные тоже получили такую премию, я ведь тоже получила, правда же? Ну и вот, так что я позвоню в колокольчик на двери (а на двери обязательно будет колокольчик, как же иначе!) и скажу...
.
...нет, это уже ни в какие рамки не лезет.
Это кошмар какой-то, вот что это такое.
Настоящий кошмар.
А вы слышали?
Слышали?
Ну, конечно же, слышали, ну как можно, все слышали, а вы не слышали, такого и быть не может...
Тайна-то... Тайна... Ну, вы её знаете, ну как не знаете, ну «Сегодня я немножко Тайна», только мы её Тайной называем. Так вот, Тайна... Вы хоть представляете, что она натворила? Только это между нами, строго между нами, чтобы никто не знал, это должно стать нашей семейной тайной, вот так – Тайна стала нашей семейной тайной, вы же понимаете, об этом никому нельзя рассказывать, иначе Тайну попросту казнят за убийство, вот и все! Так что это все строго между нами, никому-никому ни слова, хорошо? Мы даже толком не понимаем, как она это сделала, отравила, что ли, или как, - Тайна никому не рассказывает, а мы с ней не разговариваем, ну вы сами подумайте, как с ней после этого можно разговаривать, ну как можно желать ей доброго утра и спокойной ночи, вы сами-то подумайте! Ну и вот, так что мы ничего не знаем, и спросить не можем. Но Тайна-то, Тайна! Вы хоть понимаете, что это уже ни в какие ворота, и интересно, куда она спрятала тело «Кто ты из нас», наверное, закопала в саду... хотя зная Тайну, могу предположить, что скорее, спрятала на чердаке. Так что сами понимаете, это уже ни в какие рамки не лезет то, что Тайна сделала. Главное, она думает, что что-то хорошее сделала, представляете? Вот это вообще в голове не укладывается, как так...