«Позвонила: «Я приду?» И даже не спрашивает, скорее утверждает. «Приходи», — соглашаюсь вяло.
Через двадцать минут звонит в дверь. Открываю, и шаркая шлёпками, тащусь на кухню. Сажусь на табурет, к окну. Заходит и — зыркая мне в лицо: «Опять ревела. И на кой фиг тебе это! Было б по ком..» Раздражается — немножко — по-хозяйски лезет в мой холодильник. Вытаскивает колбасу, сыр, оливки.
При сём, посмеиваясь, рассказывает. «Прикинь. Заскочила в магаз. Беру «мартини» и тяну руку за шоколадкой, что на стеллаже. Обуздываю себя мыслью — «как в пошлом киноромане.. осталось только пачку презиков прихватить..» Ставлю себя на место: «Нет, две, пожалуйста! У нас насыщенная культурная программа!» Ржу, в «пятачок». Шагаю на кассу. Литровую «не вина» и банку маринованных корнишонов. Будешь, огурцами напиток закусывать? Больше ничего не взяла, стыдно, видишь ли!. Хотя, мне туда ещё за хлебом и кашкой забегать. Как, после такого квипрокво!.» Режет сырокопчёную и ноздрястый с вялеными томатами. Вытряхивает из початой ёмкости зелёненькие, раскладывает художественно на блюдце.
Я таращусь в окна. Там вечер мутит злодейства. Ему подыгрывает погода и соседи снизу. У них гости — торчковые родственники. Сейчас скоренько напьются, будут песни петь, затем поссорятся.
Садимся к столу. Пьём молча — а что скажешь, се ля ви.. Телек тихо передаёт новости, дальше будет слезливая мелодрама — один к одному.. Я — в дауне и престидижитации. Судьба вновь выкинула каламбур. Она сидит рядом. Всё, что могла — сказала. Что хотела — возразила. Теперь просто делит моё горе «на два».
Останется на ночь — соседей пошугать, за мной присмотреть. Пьяная я — лихая. Ляжет в гостевой и до рассвета будет прислушиваться. Не сбрендила ли я чего, с отчаяния! С утра добудится и кофе крепкий сварит. Надо как-то пережить грязные времена. На нас не распространяются «правила женской дружбы». Как выяснилось — она бывает и без правил!»