- Мама! Мама! – Алинка распахнула калитку и кинулась через двор.
- Что? Что ты кричишь? Напугала! – Катя выглянула из кухни, держа на весу белые от муки руки.
- Где мои сапоги?
- Какие еще сапоги?
- Резиновые! Мы в лес пойдем!
- Какой лес? Зачем?
Калитка за спиной Алины стукнула и во двор вошла баба Маша. В резиновых сапогах, но в «выходной» юбке и кофте. На голове яркий платок.
- Баба Маша, куда это она собралась?
- А не только она. И ты тоже. Сколько тебе еще с готовкой возиться?
- С час где-то.
- Вот тогда и двинемся.
- Да куда?!
- А посмотришь. Все расскажем и покажем. Мы так-то каждый год ходим на День Победы. Увидите. А пока, покажи-ка мне, где стол накрывать думаешь?
Катя кивнула и ушла в дом.
В самой большой комнате, которую бабушка когда-то называла «зала», уже стоял накрытый белой скатертью стол и вокруг него суетилась Светлана.
- Доброго дня! – кивнула Мария Кузьминична и обвела взглядом комнату. – Молодец, Катюша! Все хорошо! Только вот к этой стенке нужно лавку поставить. Ту, которая у Клавдии в горнице стояла. И застелить ее надо чем-нибудь. Скатеркой какой, поняла?
- Поняла. Она и сейчас там стоит. Хорошо, принесем. Еще что надо? Баба Маша, вы говорите, а то я же не знаю ваших обычаев. Я все сделаю.
- Больше ничего, остальное мы сами.
- Баба Маша, посмотри, какой пирог у нас получился! – Алинка вихрем обвилась вокруг Марии Кузьминичны и подняла на нее глаза.
- Пойдем, пойдем, покажешь! Господи, как глянешь на меня – я как с Клавой своей повидалась… До чего же ты на нее похожа…
Баба Маша обняла девочку и пошла за ней на кухню.
- А ведь Алинка совсем другая стала. Такая бойкая, веселая, носится как ураган. – Света поставила на стол последние тарелки, и принялась раскладывать приборы. – Любят ее здесь.
- Да не то слово, тетя Света! И избаловали вконец. Домой не дозовешься. У них же у всех, кроме бабы Веры, все дети да внуки давно уже разъехались. Живут далеко, приезжают очень редко или совсем не приезжают. Кирюшка и Алина им только в радость.
- Пойду я, Катюша! – баба Маша заглянула в комнату. – Через часик-полтора жди нас. Пирог – хорош! Ох, и хорош! У меня такие никогда не получались. И как это ты с Клавиной духовкой поладила? Она все жаловалась, что не печет или пригорает с одного боку. Забыла только с какого.
- А это мне дед Коля помог. Вчера полдня возился. Ножки регулировал и что-то крутил там. Получилось, видимо. Потому, что и пирог, и пирожки отличные вышли и ни один не подгорел.
- У Коленьки руки всегда откуда надо росли. Золотой человек.
- Баба Маша, а почему он почти не разговаривает? Все молчком. Я уж думала, что он немой, но здоровается же.
- Заикается он. Всю жизнь заикается. Через это и семью не завел. Любил одну больше жизни, а она за заику замуж не пошла. Нашла себе другого. Красивый был, слов нет, да и языком болтать тоже мастак был. Вот только пил очень. Недолго они прожили. Она ребятенка родила, а как ему два годика исполнилось, они в баню пошли. Хорошо, мальчонку с бабкой оставили. Угорели. Нашли их только утром. Бабка у них уже древняя совсем была. Дитя этого, Матвейку, хотели в детский дом забирать, а Коля не дал. Оформил на себя и вырастил как сына своего. Матвей теперь в городе живет, большой начальник на заводе. Семья у него, детишки, внук уже есть, а Коле стало быть – правнук. Приезжают каждое лето да по праздникам, не забывают старика.
- Понятно… А я уж думала, что что-то не так делаю, раз он разговаривать со мной не хочет.
- Нет, Катюша, стесняется он просто. Ну, ладно, заболталась я совсем. Заканчивай свои дела, одевайтесь потеплее, да сапоги не забудьте, там сейчас иначе не пройдешь по лесу.
Баба Маша ушла, а Света с Катей забегали, пытаясь управиться поскорее и параллельно гадая, что же там затеяли старики.
Через час в двор Кати вошла целая делегация. Впереди шел Кирюшка, неся в руках старую черно-белую фотографию. Уже потом Катя разглядела, что на ней было изображено. Возле новенького здания школы стояли люди. Мужчины, женщины, детвора, старики. Все нарядные, смеющиеся.
Следом за Кириллом рядком следовали все жители Сосновки. У кого в руках была одна фотография, у кого две. Замыкала шествие баба Вера, которая несла большую корзину.
- Вот и мы! – Глаша вдруг низко, в пояс поклонилась Кате. – Принимай гостей, Катерина!
- Добро пожаловать! – Катя отступила в сторону от распахнутой двери. – Проходите!
Очень чинно, не спеша, явно давно определившимся порядком, старики зашли в дом и вот уже на лавке, которую приготовили Катя со Светой, застелив ее чистыми рушниками, в рядок выстроились фотографии и перед каждой баба Вера ставила стакан и накрывала его кусочком хлеба.
- Ну вот! Все они тут, родные наши! – кивнула на лавку Глафира Ивановна. – С нами вместе в этот праздник великий…
Тишина стала ей ответом. Алина внимательно разглядывала фотографии, а потом повернулась к бабе Глаше.
- А вы нам расскажете про них?
- Конечно, детка. Про всех расскажем. Чтобы, когда мы уйдем, вы их помнили. Готовы? – она придирчиво оглядела одевшихся, как им велели, Свету и Катю. – Головы только покройте, да и двинулись.
Через несколько минут деревня опустела и только на тропинке, которая вела в лес, мелькнула яркая красная куртка Алины.
Природа словно решила повременить с капризами и уже неделю радовала погожими деньками. Тропинки в лесу подсохли, а на полянках уже вовсю зазеленела мягкая еще травка и зажелтели одуванчики. У Кати слегка кружилась голова и она шла по тропинке вслед за дочкой, зачарованно глазея по сторонам и невольно вспоминая, как ходила в этот лес с бабушкой. Тогда эти походы были долгожданным и самым желанным развлечением. Бабушка с вечера пекла пирожки, собирала корзинку с едой и всем необходимым, приговаривая:
- Что потопаем, то и полопаем. Будет нам и супчик грибной зимой, и варенье, да, Катюша?
И маленькая Катя радостно кивала. Ведь идти с бабушкой в лес, означало для нее попасть в волшебный мир, где есть и хорошее, и плохое, а каждый кустик и деревце могут рассказать свою историю или интересную сказку. Сказки, конечно, придумывала бабушка, но до поры до времени все растения в лесу были для маленькой Кати живыми и говорили за себя сами. Вон та самая березка – спящая царевна, которая ждет не дождется своего королевича, а вон, рядышком, дубок – богатырь, который лес охраняет. Только не дубок он уже, а дуб настоящий, вон как вымахал…
Впереди расступились деревья, и они вышли на поляну, растянувшись по краю и повернувшись лицом в середине, где стоял простой обелиск, у которого сейчас лежали свежие цветы.
- Вот и пришли. Первые наши здесь остались. – Глаша вздохнула и кивнула Алине. – Спрашивала ты, детка, кто там на фотографиях. Я тебе потом всех покажу, кто здесь остался. Мой отец здесь и мама, Машин отец, Колин дед и бабушка, и Галин старший брат с невестой.
- Ванечка… - Галина Петровна всхлипнула. – И Манечка его.
- Расскажите… - Катя тихо коснулась руки Галины Петровны.
- По соседству мы жили. Ванечка был на год постарше Маши. Когда война пришла, ему только пятнадцать стукнуло. Хотел он на фронт сбежать, да поймали его и обратно вернули. Отец серчать не стал, объяснил только, что голодный солдат много не навоюет и кормить бойцов наших – это труд большой. Ваня и послушался. Отец наш председателем колхоза был. А год спустя уже на пороге у нас война стояла. Отец с Ваней в партизаны ушли, а Манечка в деревне осталась. Надо было ей потом с Глашей уйти, да побоялась она. Мамка прятала ее, чтобы не мелькала лишний раз по двору, да только не помогло это. Когда стали подростков отбирать, чтобы на работы угнать, Маня в бега подалась вместе с несколькими подругами. А когда поняла, что гонятся за ними, девчат по вооон той тропинке пустила, показала дорогу, а сама на поляне осталась. Что уж она им сказала, не знаю, а только ушли они. Когда Ваня ее нашел, она как живая лежала, только дырочка махонькая под сердцем была. В лес дальше немцы-то не сунулись. Может побоялись, а может решили, что она одна была. А Ванечка всего через пару месяцев, как облаву пустили, здесь с остальными прикрывал отход детишек да стариков, когда они от погромов спасались. Да тут и остался. Кто видел, когда хоронили, рассказывал, что он на том самом месте лежал, где и Манечка его.
Катя плакала, не скрывая слезы, ясно представив себе этих молодых людей, которым жить бы еще, да жить… Алинка, глядя на мать, заревела тоже, но ее тут же успокоили, наперебой рассказывая, как жили в землянках, пили воду из родника и собирали ягоду на болотах.
- А где это?
- А пойдем. – Глаша взяла девочку за руку и низко поклонившись, вслед за остальными, обелиску, пошла дальше по тропинке в лес. Через какое-то время тропинка стала вилять, а потом и вовсе стала еле видна и скоро все снова дружно остановились, глядя на раскинувшееся перед ними болото.
- Вот тут и прятались наши партизаны. Нет, Алиночка, нельзя туда! – Глаша придержала девочку, которая уже готова была пойти дальше по тропинке, терявшейся между кочками.
- Почему?
- Потому, что дорогу туда знать нужно или сгинешь. Утонешь и не найдут тебя, поняла?
- А ты знаешь? – Алинка с любопытством посмотрела на бабу Глашу.
- Лучше бы не знала, моя хорошая. Но туда мы не пойдем сегодня. Просто вспомним здесь всех тех, кто жизнь свою оставил в этих болотах, но остановил наступление тогда. Сберег детей, которых и не было бы уже на свете. Отцов наших и матерей, которые рядом встали, дедов, братьев и сестер. Всех, кто воевал здесь и тех, кто не вернулся с фронта.
Рядом стоящие кивнули, вытирая кончиками платков глаза и гордо подняв головы. Они дружно, не сговариваясь, поклонились и тихо запели. Алинка и Кирюшка подхватили вслед за взрослыми знакомую уже им песню: «День Победы».
Последние звуки затихли над болотом и люди стояли тихо-тихо, слушая звонкую птичью перекличку.
- Ну вот… Вспомнили наших, теперь можно и праздновать.
Баба Глаша кивнула, взяла за руку Алинку и повернула назад к деревне.
- Пойдем, попробуем твой пирог. Баба Маша сказала, что ты сильно постаралась.
- Не я, а мама.
- А ты не помогала что ли?
- Помогала. Но немножко. Я же еще маленькая.
- А немножко – это тоже помощь. «Немножко» можно очень сильно помогать. Вот слушай, я тебе расскажу. Когда война случилась, наши отцы, деды, братья, поуходили. Кто на фронт, а кто в партизаны.
- Это туда? На болота?
- Ага. Туда. Только там на болоте есть же нечего было. Да и как воевать, если ты ничего про противника не знаешь? Большим-то опасно было оттуда появляться в деревню. Тогда баба Маша и придумала по очереди хлеб носить партизанам. Маленькая была, чуть постарше тебя, а умная. Мама ее пошила девчатам одинаковые платья и косынки. Чтобы не поняли, кто есть кто. Как кто-то из них в лес уходил, на дворе у нее бегала другая. Чтобы думали, что дома она. Младшие только ходили в лес-то, их за людей не считали. А все мы, дети, внимательно смотрели, считали и разговоры слушали. Кто постарше по-немецки понимали, потому что в школе учили до войны. Слушали внимательно, а потом пересказывали старшим, а младшие уже носили новости на болота.
- Баба Саша, а страшно было? – Алина повернулась к молчавшей весь день Александре Матвеевне.
- Страшно, Алиночка, очень страшно. Леса-то мы не боялись. Все здесь хожено-перехожено. И болото тоже свое, все мы там знали. И где клюква растет, и где посуху пройти можно. Страшно было, что если поймают, то всю семью… Никого бы не пожалели, ни старых, ни малых.
Алина затаила дыхание и тихонько спросила:
- И поймали? Кого-нибудь?
- Да где им, Алиночка! – рассмеялась баба Саша. – Мы маленькие были, да удаленькие.
Катя толкнула калитку и удивленно выдохнула. Во дворе было полно народа. Она почти никого не знала, кроме Федора и Василия.
- Ну что, мама, поклонились? – Федор обнял мать и кивнул остальным старикам.
- Как всегда. А вы могли бы и пораньше приехать.
- Так мы думали, что успеем. Вы сегодня рано ушли.
- Ладно. Катюша, командуй. Потом, потихоньку перезнакомитесь.
Тот день лег в копилку Катиной памяти как один из самых значимых и самых хороших, теплых. Она внезапно почувствовала себя частью какой-то большой и очень крепко спаянной семьи. К концу дня она перезнакомилась со всеми, кто приехал в деревню, чтобы помянуть родных, которые ушли и поздравить живых. Дети, внуки, правнуки… Малышня носилась по двору, иногда замирая, когда в небо взлетали звуки гармошки, заливавшейся в руках Федора, и все взрослые дружно запевали очередную песню, от которой становилось весело или грустно, но которую непременно почему-то хотелось петь вместе со всеми. И про платочек, и про батальон, и про Катюшу, которая особенно понравилась Алинке и ее повторяли снова и снова.
Баба Маша рассказывала поочередно обо всех семьях, которые жили в деревне перед войной. Катя слушала и понимала, что из тех, кого она увидела на фотографии в руках у Кирилла, до конца войны дожили только несколько человек.
- А как же, баба Маша? Родителей не осталось, а дети? Куда их?
- Как куда? По домам разобрали. Мама моя вот Глашу забрала к себе и еще двух ребятишек. Те маленькие совсем были. Это вот Тани с Сергеем дети. Мои брат и сестра. Брата уж нет, в прошлом году не стало его, сын его приехал и внуки, а сестра вон сидит, с дочкой рядом. Шестеро детей у нее и все в люди вышли. Много таких ребятишек было, но никого из нашей деревни в детский дом не забрали. Все тут выросли.
- Это ведь тоже подвиг. – Катя задумчиво разглядывала на фотографии совсем молодых Татьяну с мужем. Она уже знала, что они были учителями в той самой новенькой школе, которую сожгли, уходя из деревни, фашисты. – Пусть и не в годы войны, а после, но подвиг.
- Конечно, Катюша. Ведь тяжело было, хоть и на земле.
Катя глянула на Алинку, которая, обняв за шею Глафиру Ивановну, что-то шептала той на ухо и подумала о том, какие же они счастливые, что живут здесь и сейчас.
Алина кивнула бабе Глаше и подбежала к матери:
- Мамочка, а почему ты плачешь? Мне баба Глаша сказала, что они даже в войну не плакали. Некогда было.
Катя смахнула слезы.
- А и правда, чего это я… Пойдем-ка самовар ставить! Там дед Коля настоящий принес. Пусть покажет нам, как его «заводить».
- Я только Кирилла позову, ладно? – Алина унеслась.
А Катя вошла в дом и осторожно поставила на лавку фотографию, которую все это время держала в руках. Она подумала секунду, а потом низко, как это делала баба Глаша, поклонилась.
- Спасибо… За все, что вы сделали… За то, что вы были…©
Автор: Людмила Лаврова
©Лаврова Л.Л. 2022
Все текстовые материалы канала Lara's Stories являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
Друзья, подписывайтесь, пожалуйста, на мой канал в Телеграм