Дима вспоминал, в мгновение ока он перенесся на три года назад. В то лето он увидел ее, красивую, стройную. Она была с параллельного курса. Он не знал ее имени, он не знал, как она живет, с кем проводит время. Он вообще о ней ничего не знал, но боготворил ее.
Он мог часами стоять у крыльца института, поджидая свою царицу. Она выходила, как правило, со своей подружкой, прощалась с ней на крыльце и направлялась пешком до дома. Дима каждый раз незаметной тенью провожал ее практически до самого подъезда, рискуя быть замеченным.
Однажды он проскользнул за ней в подъезд и выяснил, в какой квартире проживает его богиня. Он мог часами стоять под ее окнами и мечтать, как он обнимает ее, как они весело и непринужденно гуляют, держась за руки, и планируют свое совместное будущее.
Другой бы на его месте давно подошел и попробовал познакомиться с понравившейся ему девушкой. Но Дима не мог на это осмелиться. Слишком сильны были в нем все его комплексы и патологическая робость. Дима мог лишь издали наблюдать, не решаясь на большее.
Это могло бы продолжаться очень долго, но однажды всему пришел конец. Он помнил до мельчайших деталей обстоятельства того ужасного дня, когда он шел следом за своей любовью по другой стороне улицы. Она легкой походкой мчалась вперед, не обращая внимание ни на что вокруг себя, а через семь минут он понял причину ее столь безмятежного состояния. Она подбежала к какому-то парню в джинсах и клетчатой рубахе, и они заключили друг друга в свои объятия. В этот момент внутри у Димы что-то надломилось. Грудь сжало невыносимой тяжестью, и он еле смог вдохнуть.
Когда он медленно шагал домой, он все никак не мог переварить увиденное и свыкнуться с душераздирающей мыслью: его царица ему не принадлежала. Он не мог осмелиться даже заговорить с ней, а какой-то верзила мог запросто обнять ее у Димы на глазах. Этого покушения на его богиню парень не мог ни вынести, ни забыть, ни простить.
Дима вырос в интеллигентной семье, и никогда не признавал насилие, как метод достижения цели, но в тот момент он был готов убивать, уничтожать, рвать голыми руками.
Как много человеку необходимо испытать, чтобы перешагнуть эфемерную грань между добром и злом? Что нужно пережить, чтобы стать готовым нарушить традиции, устои, закон, в конце концов? Всегда ли эти границы находятся на одном и том же месте у различных людей? И осознают ли они, когда делают тот роковой шаг, сжигая тем самым за собой последний мост?
Может быть. Может многие переступают эту черту сознательно. Многие, но не все. Например, Дима в тот злополучный день этого не заметил. Для него ничего не изменилось вокруг. Все также ослепительно светило солнце, все так же сновали люди по своим делам, гудели автомобили.
Мир вокруг Димы не изменился. Он перевернулся внутри самого Димы. Изменился быстро и жестко, словно чья-то невидимая рука схватила его за горло и окунула в ледяную прорубь. Только вот нырнул в нее один человек, а вынырнул совсем другой.
Диме нужна была информация об этом наглеце: кто он, чем дышит, где живет.
Встречаясь с девушкой, гуляя с ней, провожая ее до подъезда, а потом шагая домой, новоиспеченный кавалер даже не подозревал, что с него ни на секунду не сводит глаз безумный преследователь.
Дима ходил за ним буквально по пятам. Он давно запомнил все маршруты их с красавицей прогулок. Он знал, где этот чужак проживал и какой дорогой обычно возвращался домой.
Проезжая две станции на метро, он, как правило, выходил на широкую улицу, проходил квартал и сворачивал во дворы, затем, пройдя примерно три сотни метров, он срезал угол по стройке и далее выходил на проспект, где через пару перекрестков стояла его жалкая серая многоэтажка.
Пару раз проводив его по этому маршруту, на третий раз Дима остановился на стройке и осмотрелся. Ему было не важно, что соперник уходил дальше, Дима прекрасно знал, куда тот направлялся. Сегодня ему это было не интересно.
Он огляделся по сторонам, строительство на первый взгляд было заморожено. По середине строительной площадки был выкопан большой котлован, на дне которого была заложена недоделанная опалубка и вбито несколько длинный свай.
Подойдя к самому краю ямы, Дима замер, по его спине пробежали колючие мурашки.
Ему вспомнился давний случай из далекого детства, когда он сидел точно на такой же стройке и выпиливал из широкой доски причудливый самострел.
В то время у пацанов была мода на самострелы. По своей сути, это было деревянное ружье, которое при помощи длинных резинок могло стрелять алюминиевыми скобками. Данное изделие было довольно опасной игрушкой.
Сантиметровые скобки могли нанести ощутимую рану, так как сила выстрела была невероятной.
Что тут говорить, такая «пуля» легко могла выбить глаз. Все пацаны это прекрасно понимали, поэтому никто из такого оружия не стрелял. Самым интересным было не воевать, а изготавливать это оружие.
Кто-то подходил к этому делу довольно основательно, сперва подготавливая чертеж будущего изделия. Кто-то не жалел времени на поиски подходящей доски.
Дима же подошел к этому делу просто. В то октябрьское утро он сидел на бетонной плите и чертил карандашом контур ружья на доске, которую выломал тут же на стройке из длинного забора.
Дима будто заново переживал те далекие мгновения. Он почувствовал мороз осеннего субботнего утра. Почувствовал, как онемевшие от холода пальцы неуверенно держат обломок карандаша, пытаясь изобразить на шершавой поверхности приклад будущего оружия.
Он вспомнил, как смотрел украдкой по сторонам, опасаясь увидеть полупьяного сторожа.
Плита, на которой он расположился, лежала на краю большого котлована. Дно этой ямы было затоплено, и из грязной воды то тут, то там торчали серые сваи, забитые на разную глубину.
На этом этапе строительство остановилось, поэтому сейчас вместо красивого здания сквозь тонкую корку утреннего льда торчали потемневшие железобетонные конструкции, напоминавшие когтистые пальца ведьмы.
На другой стороне котлована стоял высокий забор, из которого ранее и была выломана доска для самострела.
Вдруг Дима увидел, как одна из широких досок отошла в сторону, и в образовавшемся проеме возникла лохмата голова. Парень сразу узнал нежданного гостя. Это был Дадыр, он осмотрел территорию стройки. На секунду задержался взглядом на Диме, развернулся и что-то сказал кому-то, кого не было видно. После этого уверенно протиснулся сквозь забор.
Дадыр был местным хулиганом, которого боялись все его сверстники. Ему ничего не стоило кинуться в драку и избить обидчика до крови. Причем, повод для этого был необязателен. У Дадыра всегда могла найтись причина, чтобы почесать кулаки.
Вслед за Дадыром в щели забора показался его спутник. Дима и его узнал, это был Крупа, брат Дадыра. Он был на год младше и всюду сопровождал своего старшего брата, во всех его делах поддерживая родственника.
Дима заметил, как Крупа держал что-то за пазухой. Не обращая внимание на притихшего на плитах Диму, парни подошли к краю котлована и заглянули внутрь. Удовлетворенно улыбнувшись, Дадыр кивнул головой и взглянул на брата. Крупа достал из-за пазухи что-то пестрое и, не раздумывая, швырнул его на дно ямы.
Дима увидел, как на хрупкий лед упал пернатый комок, который тут же забил еще неокрепшими крыльями. Это был птенец голубя. Где братья его взяли, было неизвестно. Маленькое тельце пыталось удержаться на поверхности, цепляясь лапками за края обламывающегося под ним тонкого льда.
Дима затаил дыхание, не сводя глаз с чуть живого птенца. Хулиганы же не стали зря терять время. Наклонившись, каждый из них поднял с земли по кирпичу и приготовился метнуть его в бедную птицу. Первый кирпич бросил Дадыр. Описав небольшую дугу, тот с гулким хлюпаньем упал около птенца и через мгновение скрылся под водой. Дадыр сплюнул от досады и потянулся за следующим кирпичным обломком. Крупа снисходительно посмотрел на брата, фыркнул и запустил свой снаряд.
Дима видел, как кирпич попал точно в цель. Оторвав птице крыло, он ушел под лед вслед за своим собратом. Вода окрасилась кровью. Птенец не издавал ни единого звука, он продолжал трепыхаться, стараясь удержаться на поверхности, разбрызгивая вокруг себя алые брызги.
- Да! – крикнул Крупа в порыве азарта и посмотрел на брата.
Дадыр не заставил себя долго ждать. Прицелившись, он метнул кирпич в котлован и с удовлетворением увидел, как тот упал прямо на голубенка. С мерзким всхлипом кирпич скрылся под водой, унося с собой останки птенца. Когда вода успокоилась, только окровавленный лед говорил о том, что только что здесь произошло чудовищное событие.
После того, как все закончилось, хулиганы все так же, не обращая внимание на замершего Диму, развернулись и скрылись за забором.
Дождавшись, когда убийцы скрылись из виду, парень слез с плиты и подошел к самому краю котлована. Он как завороженный смотрел на красное пятно на дне ямы, а затем, не отдавая себе отчет в том, что делает, поднял с земли кирпич и швырнул его в воду, стараясь попасть на то же место.
Когда кирпич упал точно в середину красного пятна, Дима испытал чувство эйфории. Он не смог бы себе объяснить, что с ним произошло, и никогда бы не признался в этом ни единой душе, но точно понял одно, ему понравилось то, что он наблюдал пятью минутами ранее.
Он смотрел на дно котлована и его воображение представило копошившегося на льду маленького птенца. Дима обвел взглядом землю вокруг себя и наткнулся еще на пару кирпичей. Подняв их, он постоял несколько секунд, а потом с удовлетворением швырнул их по очереди на красный лед.
Когда последний кирпич с тревожным всплеском ушел на дно, парень в победном жесте выставил вперед руку.
- Да! – крикнул он так же, как до этого кричал Крупа, - цель поражена!
Сейчас, стоя на стройке и прожигая спину уходящего врага, Дима уже знал, что будет делать дальше.
--------------------------------------------------------------------------------------------
Если вам понравилось прочитанное, то ставьте лайк и подписывайтесь на канал.
Предыдущая часть: Чужие здесь не ходят. Глава 7. Часть 1. (ужасы)
Следующая часть: Чужие здесь не ходят. Глава 7. Часть 3. (ужасы)
Самое начало: Чужие здесь не ходят. Глава 1. (ужасы)
Мой первый роман: "Глухомань".