Целая эпоха 70-Х ГГ. 20 века
Неожиданно для себя я в который раз увидела в комментариях читателей сравнение моего труда на Яндекс. Дзен с расследованиями, которые успешно вела героиня Агаты Кристи - легендарная старушка мисс Марпл. Признаюсь, я готова смотреть этот сериал ВВС ровно столько раз, сколько его будут показывать по отечественному ТВ, но только в исполнении роли «детектива» Джоан Хиксон.
Именно ее одобрила и пригласила для съемок сама автор романов. А также я не могу оторваться от созерцания английских парков и коттеджных садиков, роз, наперстянок и других растений, характерных для природы и климата Туманного Альбиона.
К слову, фильмы по сюжетам Агаты Кристи снимались часто и задолго до появления классических сериалов. Самый первый мне посмотреть не удалось, но последующие видела и не в восторге от исполнительниц, а фильмы с одной из них не могу себя заставить смотреть из-за своего неприятия ее личности. Удивительно, но многие считают меня похожей на это злобное ехидное существо. Догадаетесь, на кого из них?
В то время, когда я впервые услышала, что меня сравнили с героиней английского классического детектива, правда, немыслимо исказив ее имя, я выглядела так.
Медленно катился к концу 1973 год, я вернулась в Уфу из Москвы после неудачной попытки «штурма» столичных ВУЗов.
В результате соответствующей «артподготовки» приемной комиссии, я последовательно отказалась проходить собеседование в МИМО (тогда он так назывался), на факультет журналистики в МГУ им. М.В. Ломоносова и в Институт стран Азии и Африки при МГУ, и неожиданно для себя подала документы на филологический факультет МГУ.
Как выпускнице с золотой медалью мне достаточно было только написать сочинение на «отлично». Должна сказать, что экзамены для меня всегда были «праздником», уверенности в своих силах и знаниях – хоть отбавляй. Но встав перед выбором темы, среди предложенных пяти, смысл я поняла только одной, поэтому за 4 часа написала ¾ листа о «Гуманизме Шолохова». После чего мы с отцом взяли билеты на обратный путь домой. Он, выслушав мои рассказы об уровне требований, немыслимых для выпускника провинциальной школы, был со мной солидарен, что требуется еще год на дополнительную подготовку. За несколько часов до отъезда я отправилась забирать документы и с удивлением увидела напротив своей фамилии оценку «четыре» за сочинение и свое имя в списках сегодняшнего экзамена по русской литературе. Пошла отвечать. Яростно отстаивала перед дамой-экзаменатором, которая регулярно прикладывалась к валерьянке, что основной конфликт «Горя от ума» - «социальный». Она вяло бормотала, что - «любовный» и мстительно поставила мне «удовлетворительно». Я оскорбилась, подхватила отца, ожидавшего с моим чемоданом в сквере на скамеечке, и попрощалась с Москвой на целый год.
Дома мама сказала, что нашла мне место работы у себя в цеху на заводе.
К этому времени в ней уже ничего не осталось от мечтательной певицы – несостоявшейся актрисы. Она возглавляла экономическую службу и была грозным секретарем профсоюзной организации.
Передохнув пару дней, в ближайший понедельник в 7:00 утра я заступила на свое первое рабочее место. Оно оказалось в самом дальнем углу огромного цеха, дверь вела в большое глухое помещение, лишенное окон и сплошь уставленное тяжелыми вешалками.
Должность моя называлась «гардеробщица». При устройстве на работу я впервые в жизни писала «Заявление о приеме на работу» и поставила свою подпись под документом о «Допуске к секретности». Внимательно ознакомившись со всеми пунктами, я поняла, что напрямую меня касается только один о «неразглашении количества рабочих и ИТР» моего цеха. Понятие ИТР пришлось уточнить.
И потекли рабочие будни. Если кто-то подумал, что я не получила никаких льгот и преимуществ в моем новом качестве, то он ошибается! Уже на следующий день гардероб был превращен в два отдельных помещения, в первом был поставлен письменный стол и мягкий стул для размещения меня, все вешалки сгруппированы отдельно. И, чему я была откровенно удивлена и даже расстроена, всем рабочим было категорически запрещено прибегать к моим услугам. Отныне вешать свою верхнюю одежду они были обязаны самостоятельно! Я знала, что с мамой спорить бесполезно. В мои обязанности входило по утрам с улыбкой встречать, а по вечерам так же, по возможности, провожать усталых рабочих. О зарплате за эти мои заслуги я не задумывалась
Чтобы не сгинуть от скуки в течение 8-ми часового рабочего дня, я стала приносить на работу свои школьные учебники для повторения «Истории СССР».
Примерно на 4-ый день с начала моей рабочей карьеры в моем «предбаннике» в обеденный перерыв стала задерживаться рабочая молодежь с целью наведения мостов и возможности «подкатить» к молоденькой гардеробщице. К началу следующей недели в мой отсек были кем-то принесены и поставлены ряды скамеек. С этого момента каждый обеденный перерыв на них вплотную рассаживались рабочие и, затаив дыхание, в течение 40 минут слушали мои «лекции» по истории нашей страны. Я видела их горящие глаза, наслаждалась неподдельным вниманием. Гудение станков замирало, в нашей «аудитории» воцарялась абсолютная тишина. И только я ходила из конца в конец и рассказывала обо всем, что удалось прочесть за последнее время.
Однако, спустя две недели от членов профсоюза поступил сигнал, что «молодые рабочие лишены своего конституционного права на обед».
Импровизированные занятия пришлось прекратить.
Но теперь я вместе с молодыми ребятами – моими благодарными слушателями стала посещать заводскую столовую, которая осталась у меня в памяти на все оставшиеся годы.
К этому времени вернулся из командировки мой отец. В один из сентябрьских вечеров, выходя с проходной с двумя авоськами (кто помнит эти сетки для переноски продуктов?!), полными книг, я столкнулась с отцом, который был «большим начальником» на этом предприятии.
Он делал замечание вахтёрам, позволившим мне войти и выйти с этой ношей. Я услышала их робкие оправдания: «Как можно не пускать и не выпускать? Ведь это дочка Ваша!». На следующий день я шла на работу «порожняком». Прихватила только томик «Божественной комедии» Данте Алигьери. И мне устроили досмотр с пристрастием, книгу проверили, перетрясли и не допустили, оставив на вахте. Кстати, не вернули! А я больше так и не нашла времени познакомиться с текстом великого итальянца.
Дальше события разворачивались стремительно. Подойдя к гардеробу, я увидела, что дверь перегорожена прилавком, а перед ним начинает скапливаться очередь. Изнемогая от усилий, я бросилась принимать пальто и куртки у этих, не побоюсь сейчас сказать, сотен людей. Только с помощью добровольцев из числа молодежи, без лишних слов пришедших мне на помощь за стойку, удалось кое-как «раздеть» народ за несколько секунд до начала смены. Вечером мне доложили, что комсомольцы проголосовали на своем собрании и выделили группу, которая будет дежурить и помогать мне утром и вечером. Это было спасением!
Но недолго я радовалась. Не прошло и пары дней, как обнаружились пропажи, прямо скажем, кражи вещей и содержимого карманов находящейся в гардеробе одежды. На первом месте среди подозреваемых лиц – молодая ГАРДЕРОБЩИЦА. На втором – группа ее добровольных помощников. Грозило следствие. Прибытие оперативной группы задерживал только пресловутый «Допуск о секретности».
В свои 18 лет я впервые столкнулась с криминалом. Даже в теории, мои познания ограничивались «Преступлением и наказанием» Ф.М.Достоевского. Однако, к моменту прибытия милиции, у меня уже сложилась версия. До времени я ее не разглашала и не делилась своими соображениями ни с кем. Потом изложила свои аргументы оперативникам. Был проведен «следственный эксперимент», который подтвердил мою правоту и выявил преступника. Оказалось, что ловко орудовала одна из девушек-работниц, которая возненавидела меня и не могла простить то, что все внимание ее избранника на целых 3 недели было поглощено моей персоной.
Такие передряги для моих родителей оказались не по силам. Каждый вечер папа восклицал: «Моя дочь – гардеробщица!»
Мама оправдывалась: «Дома она сидеть не должна! С нее станется, решит выйти замуж! Ты этого хочешь?»
Оба этого не хотели, и после небольшого родительского совещания моей карьере гардеробщицы пришел конец!
Я же, впервые в жизни, месяц спустя написав «Заявление об увольнении по собственному желанию», вынесла лично для себя большой опыт и сделала важные выводы.
Во-первых, я никогда не грешила снобизмом даже в его малейшем проявлении. А после тесного общения с рабочей молодежью я на всю жизнь сохранила уважение к тяжелому заводскому труду и веру в тягу людей к просвещению.
Во-вторых, для меня определился профессиональный путь. Я навсегда отказалась от журналистской и дипломатической деятельности, раз и навсегда выбрав для себя путь педагога.
В-третьих, как ни смешно и странно это может показаться, но я приобрела устойчивую склонность к предприятиям «общественного питания». Это было непередаваемое чувство: достаешь видавшую виды рублёвую бумажку – а тебе на сдачу отсыпают горсть блестящих серебряных и медных монет! Приносишь на подносе «салат», «первое», «второе», не забыв и «компот»! Съедаешь и выпиваешь все, а посуду тебе мыть не надо!
И наконец, я пристрастилась к детективам. Сначала это была «Библиотека милицейского рассказа» и приключения «Майора Пронина», теперь я поклонник и знаток всех произведений зарубежного детективного жанра. Но навеки любимой и почитаемой остается королева жанра – Агата Кристи.
Я не уверена, что именно старушка - мисс Марпл проснулась во мне сейчас, но моим читателям - розоводам понравилась статья - расследование, ссылку на которую вы найдете здесь:
Названия роз, распространяемые невежественными продавцами, стоят того, чтобы по многим из них провести целое детективное расследование. За примерами не надо ходить далеко.
Откликнитесь те, у кого в саду растет роза "Франкойс Рабелайс"! Или, все же, название отпугивает?
Растут ли у вас симпатичные розы, названия которых легче переделать на русским манер, чем коверкать язык?