В таком виде это прошение молитвы Господней представляет собой кальку с греческого языка, и если понимать его буквально, то возникает серьезная проблема: как Бог может ввести в искушение? Или, быть может, мы неправильно понимаем слово «искушение»? Или неправильно формулируем само прошение?
Давайте сначала обратимся за разъяснением к катехизису свт. Филарета.
Там сказано, что «под искушением следует понимать стечение обстоятельств, при котором есть близкая опасность потерять веру или впасть в тяжкий грех», а так же о том, что «искушения приходят от нашей плоти, от мира, от других людей и от диавола».
Итак, искушение не приходит от Бога, искушение — понятие отрицательное, относящееся к диаволу и его власти над падшим миром. Но почему же мы тогда молим Бога, чтобы Он «не ввел нас во искушение»?
В катехизисе сказано: «Словами молитвы «не введи нас во искушение» мы просим о том, чтобы Бог не допустил нас до искушения; о том, чтобы Он, если нужно нам быть испытанными и очищенными посредством искушения, не предал нас искушению совершенно и не допустил нас до падения».
Однако «не вводить в искушение» и «не допускать до искушения» — понятия разные. Если во втором случае Бог и искушение явно разделены, то в первом случае Бог имеет некоторое отношение к нашему искушению. Имеем ли мы право так вольно изменять текст молитвы Господней?
Но оставим пока этот вопрос и предположим, что мы молимся о том, чтобы Бог «не допустил нас до искушения». Если бы на этом объяснение закончилось, то все было бы понятно: причиной искушения является сатана, и мы просим Бога, чтобы Он не допустил нас до искушения.
Однако катехизис добавляет, что «если нам нужно быть очищенными посредством искушения», то мы молимся о том, чтобы Бог «не допустил нас до падения».
Так о чем же мы просим в молитве? О том, чтобы Бог не допустил нас до искушения? Или о том, чтобы Он «не допустил нас до падения» во время искушения, которое понимается как «очищающее испытание»?
От кого же зависит, допускать нас или не допускать? Если это решает Бог, Который, по словам ап. Павла, «не попускает нам быть искушаемыми сверх сил» (1 Кор. 10,13), то искушение преодолимо.
Но если мы молимся о том, чтобы Бог «не предал нас искушению совершенно», то отсюда следует, что Бог может нас «предать искушению совершенно». Но тогда не станет ли Он опять же в какой-то степени причиной нашего падения, не получается ли что Бог искушает?
О том, что подобные вопросы не являются простыми измышлениями, свидетельствуют самые ранние комментарии к молитве «Отче наш». Ибо еще Тертуллиан восклицал: «Впрочем, да не возникнет мысли, что Господь искушает, — как будто Он не знает веры каждого или радуется падению».
Ориген пишет: «Абсурдно предположить, что Бог мог бы вести кого-нибудь к искушению…».
Но если Бог ни в коей мере не может способствовать искушению, и такие вопросы просто кощунственны, то не кощунственно ли вообще обращаться к Богу с этим прошением, т.е. просить Его не делать то, что Он и так не делает?
Кроме того, после чтения катехизиса возникает еще один вопрос: почему же все-таки мы просим в молитве «не введи нас во искушение», а не «не допусти нас до искушения», что явно не одно и то же?
Святоотеческий комментарий
Конечно, мы не в состоянии привести в этой небольшой брошюре все, что говорили святые отцы по поводу шестого прошения. Однако некоторое представление об этом мы все-таки постараемся получить. Приведем комментарии в хронологическом порядке.
Тертуллиан:
«Не введи нас во искушение», то есть не допусти нас претерпеть от того, кто искушает. Господь не искушает, а испытывает, чтобы явить пример веры. Покровитель и отец искушения — дьявол».
Свт. Киприан Карфагенский:
«Не введи нас во искушение», то есть, да не подвергнемся мы искушению. Нас искушает лукавый, но только если дастся ему власть свыше. Эта власть дается дьяволу с двоякой целью: или для наказания, когда мы грешим, или для славы, когда испытываемся».
Св. Дионисий Александрийский (ученик Оригена, III век):
«Когда испытывает лукавый, то он толкает к падению, когда же испытывает Бог, то Он ведет к спасению».
Свт. Кирилл Иерусалимский:
«Господь учит нас молиться не о том, чтобы не быть искушаемыми, но чтобы не быть поглощенными искушением, чтобы не потонуть в нем».
Свт. Григорий Нисский:
«Искушение — это одно из имен лукавого. Если, кто не входит во искушение, тот непременно вне власти лукавого. Кто желает стать вне власти лукавого, тот по необходимости переселяется из мира, ибо в мирских делах заключаются поводы к напастям. Молящийся об избавлении от лукавого хорошо поступает, когда просит, чтобы не прийти ему в искушение, т. е. в бедствие настоящей жизни».
Свт. Иоанн Златоуст:
«Спаситель нас учит не отказываться от подвигов, но и произвольно не спешить к ним. Как скоро мы вовлечены в борьбу, то должны стоять мужественно; а если нет вызова к ней, то должны спокойно ожидать времени подвигов».
Блаж. Иероним:
«Невозможно, чтобы душа человеческая не подвергалась искушению. Потому и в молитве Господней мы возглашаем: не введи нас в искушение, которого мы не можем понести».
Блаж. Августин: «Мы должны просить Бога не допустить того, чтобы, оставленные Его благодатью, мы не выдержали бы искушения».
Преп. Иоанн Кассиан:
«Эти слова молитвы мы должны понимать не так: «не попусти нам когда-либо искуситься», — но так: «не допусти нам быть побежденными в искушении»».
Преп. Максим Исповедник:
«Искушением же называется закон греха, <…> а под «лукавым» подразумевается диавол. <…> Или иначе: искушением называется добровольное расположение души к плотским страстям, а лукавым — способ деятельного исполнения страстного настроения души. От них не избавит никакой праведный Судия того, кто не простил долгов [своим] должникам, а только просил об этом в молитве. Такому [человеку], жестокому и суровому сердцем, [Господь] попускает оскверняться законом греха и оставляет его во власти лукавого. <…>
Искушения бывают, [как это видно] из Священного Писания, двух родов: один род — приятный, а другой — болезненный; один — добровольный, а другой — невольный. Первый из них есть родитель греха, а поэтому мы должны молиться, чтобы не подвергнуться ему, согласно наставлению Господа, говорящего: «И не введи нас во искушение» и «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Мф. 26,41). А второй [род искушений], наказывая грехолюбие наведением невольных страданий, является карателем греха. Если кто претерпит такое [искушение] и если он не будет пригвожден гвоздями порока, то услышит великого Иакова, явственно взывающего: «С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие» (Иак. 1,2-4). «От терпения опытность» (Рим. 5,4).
Лукавый же злорадно наблюдает за теми и другими искушениями: за вольными и невольными. В случае первых он, сея в душе семена телесных наслаждений и раздражая ее ими, замышляет отвлечь ее от стремления к Божественной любви. Искушения же второго рода он сам [иногда] лукаво испрашивает, желая мучениями [и скорбями] погубить природу [человеческую] и понудить душу, изнемогшую в страданиях, воздвигнуть свои помышления на вражду с Создателем».
Блаж. Феофилакт:
«Мы — люди слабые, поэтому не должны подвергать себя искушениям, но если впали, то должны молиться, чтобы искушение не поглотило нас. Только тот вовлекается в бездну испытания, кто поглощен и побежден, а не тот, кто впал, но потом победил».
Евфимий Зигабен:
«Искушение (напасть) есть всякая борьба, в которую мы вовлекаемся по обольщению дьявола, при чем испытывается сила нашей души. Итак, эти слова научают нас не полагаться на самих себя и не подвергать себя безрассудно искушениям, но молиться, чтобы не быть введенными в него. Внушая это, с одной стороны, [Господь] приводит нас к сознанию своего бессилия, с другой — внушает смирение. Но Бог никого не искушает, как говорит апостол Иаков (1, 13); как же Он говорит: «не введи нас в напасть»! Не введи, т.е. не допусти, чтобы мы были введены. Это — особенность выражения Писания. Кажется, что Он Сам вводит, потому что допускает. Всякое искушение приносится дьяволом, но он не коснется никого из людей, если не допустит Бог.
Часто же Бог допускает, чтобы мы были введены в искушение или для очищения наших грехов, или для обнаружения нашей душевной силы, как показала история Иова. Итак, по вышеуказанным причинам Он повелевает молиться, чтобы не быть введенными в искушение; а Сам, будучи Руководителем наших душ, иногда допускает их, и иногда не допускает, сообразно с тем, что из двух бывает полезно. Поэтому, когда мы не введены еще в искушение, то должны отклонять их молитвою; а когда введены, мужественно противостоять, чтобы показать образец смирения и силы».
Уже из этого небольшого количества комментариев можно выявить основные тенденции преодоления затруднения, вызванного формулировкой шестого прошения.
Самая распространенная тенденция связана с изменением употребляемого глагола: «не введи нас» меняется на «не допусти, чтобы мы» или нечто подобное.
Тертуллиан: «не допусти нас претерпеть от того, кто искушает».
Свт. Киприан Карфагенский: «да не подвергнемся мы искушению».
Свт. Кирилл Иерусалимский: «чтобы не быть нам поглощенными искушением».
Свт. Григорий Нисский: «Молящийся просит, чтобы не прийти ему в искушение».
Преп. Иоанн Кассиан: «не допусти нам быть побежденными в искушении».
Преп. Максим Исповедник: не «попусти оскверняться законом греха».
Блаж. Феофилакт: «Мы должны молиться, чтобы искушение не поглотило нас».
Евфимий Зигабен: «Не введи, т.е. не допусти, чтобы мы были введены. Кажется, что Он Сам вводит, потому что допускает. Это — особенность выражения Писания».
Катехизис свт. Филарета: «не допусти нас до искушения».
К этой же категории можно отнести комментарии Оригена, свт. Льва Великого и др.
Блаж. Августин, опираясь на свое учение о благодати, комментирует так: «Мы должны просить Бога не допустить того, чтобы, оставленные Его благодатью, мы не выдержали бы искушения». Ему вторит св. Петр Хризолог.
Вторая тенденция связана с пониманием искушения как испытания.
Св. Дионисий Александрийский: «Когда испытывает лукавый, то он толкает к падению, когда же испытывает Бог, то Он ведет к спасению».
Свт. Иоанн Златоуст: «Спаситель нас учит не отказываться от подвигов, но и произвольно не спешить к ним. Как скоро мы вовлечены в борьбу, то должны стоять мужественно; а если нет вызова к ней, то должны спокойно ожидать времени подвигов». (Здесь искушение, скорее, испытание, «время подвигов».)
Третья тенденция основана на словах ап. Павла о том, что «Бог не попускает быть искушаемыми сверх сил» (см. 1 Кор. 10, 13).
Блаж. Иероним: «Не введи нас в искушение, которого мы не можем понести».
К этой категории относятся комментарии св. Илария Пиктавийского, св. Амвросия Медиоланского, св. Григория Двоеслова.
Евфимий Зигабен пытается совместить первую и вторую тенденции. Заметно, что комментарий в катехизисе свт. Филарета написан под сильным влиянием Зигабена.
Особняком стоит богословие преп. Максима Исповедника. Он делит искушения на два рода: один род приятный и добровольный, который есть родитель греха. Молясь Господней молитвой, мы просим, чтобы не подвергнуться именно этому роду искушения.
Другой род искушений — болезненный и невольный — наказывает, карает грехолюбие. Именно об этом роде искушения говорит ап. Иаков: «С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения» (Иак. 1,2).
Лукавый же злорадно пользуется и теми и другими искушениями, чтобы искушаемый отпал от Бога.
Преп. Максим жестко привязывает исполнение шестого прошения молитвы к пятому, к прощению нами наших должников. Без соблюдения этого условия Господь попускает нам оскверняться законом греха и оставляет во власти лукавого.
Оставим на время святоотеческий комментарий и посмотрим, что означает слово «искушение» в русском языке.
Как свидетельствует словарь русского языка С. И. Ожегова, «искушать» — означает «соблазнять», «прельщать». И, соответственно, «искушение» — это «соблазн», «желание чего-нибудь запретного». Т.е. в современном русском языке искушение — понятие отрицательное, связанное с нарушением запрета.
В XIX веке значение этого слова было другим. Согласно словарю Вл. Даля первое значение глагола «искушать»: испытывать, изведывать, убеждаться опытами в образе действий или мыслей. И только затем: соблазнять, прельщать.
Дело в том, что русское слово «искушать» пришло из старославянского языка. Там оно было образовано от глагола искусити — «испытать», производного от «кусити» с тем же значением. Поэтому, например, однокоренное слово «искусство» когда-то означало опытность, проверенность.
Согласно словарю Ольги Седаковой, церковно-славянское слово «искушати» имеет следующие значения: 1) испытать, познать; 2) расследовать, допрашивать; 3) делать пробу; и только 4) соблазнять.
Следовательно, мы наблюдаем в русском языке отчетливое смещение смысла слов «искушать», «искушение» к отрицательному значению «соблазнять», «соблазн». Тот же вывод можно сделать относительно таких языков, как английский, французский, немецкий и даже пост-классическая латынь.
А теперь обратимся к греческому тексту молитвы «Отче наш». Там искушение (пирасмос) может означать как испытание, так и искушение.
Понятие «искушение» в Библии
В Септуагинте глагол «пирадзо» и его производные обычно переводят ивритское слово, которое не имеет смыслового оттенка искушения как соблазна, склонения к греху, ни со стороны человека, ни со стороны сатаны, ни, тем более, со стороны Бога.
«И опоясался Давид мечом его сверх одежды и начал ходить, ибо не привык (т.е. не пробовал такое вооружение); потом сказал Давид Саулу: я не могу ходить в этом, я не привык» (1 Цар. 17, 39).
«Царица Савская, услышав о славе Соломона во имя Господа, пришла испытать его загадками» (3 Цар. 10,1).
«Делай опыт над рабами твоими (т.е. испытай рабов твоих) в течение десяти дней; пусть дают нам в пищу овощи и воду для питья» (Дан. 1,12).
«И сказал Господь Моисею: вот, Я одождю вам хлеб с неба, и пусть народ выходит и собирает ежедневно, сколько нужно на день, чтобы Мне испытать его, будет ли он поступать по закону Моему, или нет» (Исх. 16,4).
«И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне, вот уже сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его, или нет» (Втор. 8,2).
«Бог искушал (т.е. испытывал) Авраама и сказал ему: Авраам! Он сказал: вот я. Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе» (Быт. 22,1-2).
Из этих и многих других примеров видно, что в нравственно-религиозном плане глаголы, употребляемые на иврите и в греческом тексте Ветхого Завета, характеризуют испытание, целью которого, скорее, является отвращение от греха, «закаливание», стремление к благу.
Единственный отрицательный нюанс в употреблении этих глаголов в Ветхом Завете можно встретить в том случае, когда человек испытывает Бога, заставляя Его действовать и являть Свое могущество:
«И нарек месту тому имя: Масса и Мерива, по причине укорения сынов Израилевых и потому, что они искушали (испытывали) Господа, говоря: есть ли Господь среди нас, или нет?» (Исх. 17,7).
«Не искушайте (не испытывайте) Господа, Бога вашего, как вы искушали (испытывали) Его в Массе» (Втор. 6,16).
Отметим, что и здесь речь идет об испытании, ибо сложно себе представить, что можно соблазнить Бога!
Из детального исследования Ветхого Завета на предмет использования этих глаголов и производных от них следует, что они никогда не отражают современный смысл слова «искушение» и, скорее, означают просто «испытание». В тех же местах Ветхого Завета, где действительно описаны искушения, как, например, искушение Адама и Евы в раю, употребляются совсем иные термины.
Некоторые тексты Нового Завета сохраняют традиционный смысл глагола «пирадзо» как «испытывать», «пытаться». Например: «Дойдя до Мисии, они (Павел и Сила) пытались отправиться в Вифинию» (Деян. 16,7). Или: «Испытывайте самих себя, в вере ли вы» (2 Кор. 13,5).
Но, наряду с этим, в Новом Завете возникает дополнительная смысловая нагрузка на это понятие. Например, в эпизоде с женщиной, взятой в прелюбодеянии, книжники и фарисеи говорили «искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его» (Ин. 8, 6). Подобное употребление глагола «пирадзо» встречается в Мф. 19,3; 22,18; 22,35; в Мк. 10,2; 12,15; в Лк. 10, 25. Во всех этих случаях речь идет об «испытании с оттенком лукавства».
Кроме этого, в Новом Завете искушение уже неоднократно напрямую связывается с сатанинским воздействием: «И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною» (Мк. 1, 13 и параллельные места).
Или: «Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим» (1 Кор. 7,5).
Или: «Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас» (Откр. 2,10).
И, наконец, в Гефсимании Иисус говорит Своим ученикам: «бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Мф. 26,41 и пар.). Об испытании идет здесь речь или об искушении, связанном с соблазном? Контекст однозначен: речь идет о претыкании (о соблазне) всех учеников: «Все вы соблазнитесь обо Мне в эту ночь», — говорит Иисус. Петр Ему отвечает: «если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь» (см. Мф. 26, 31-33 и пар.). Всем хорошо известно, чем заканчивается эта история.
Итак, речь идет не об испытании, а о настоящем искушении в современном смысле этого слова. И Евангелие от Луки проливает дополнительный свет на виновника этого искушения: «Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих» (Лк. 22, 31-32).
Евангелия смещают смысловой акцент с прежнего понимания испытания, доводя его до искушения сатаною, до соблазна, который может привести человека к падению. Эта отрицательная роль сатаны раскрывается именно в Новом Завете, где сатана выявлен как главный враг рода человеческого, с которым Иисус ведет постоянную борьбу. Поэтому шестое прошение молитвы не имеет явных параллелей в Ветхом Завете.
Немного филологии
Для дальнейшего прояснения смысла шестого прошения посмотрим, что означает греческий глагол «исфэро», переведенный словом «вводить». Как показывают исследования текста Септуагинты этот глагол, сопровождаемый предлогом «ис» («в»), всегда означает «введение в», «переход вовнутрь», а не «движение, склонение к чему-либо». Отсюда хорошо понятен святоотеческий комментарий, например, свт. Кирилла Иерусалимского, который говорит о том, что мы молим, «чтобы не быть поглощенными искушением, чтобы не потонуть в нем», или «чтобы искушение не поглотило нас», как толкует блаж. Феофилакт.
Наставление ученикам в Гефсимании: «молитесь, чтобы не впасть в искушение (букв.: чтобы вы не вошли в искушение)», — имеет непосредственное отношение к шестому прошению. Здесь речь идет не о просьбе вообще избежать искушения (как, например, считал свт. Киприан Карфагенский и некоторые современные экзегеты), а о том, чтобы не быть «побежденным в искушении» (преп. Иоанн Кассиан).
Здесь важно отметить еще один нюанс греческого текста молитвы: перед словом «искушение» отсутствует артикль. Это может означать, что речь идет не о каком-то конкретном искушении, а о всей совокупности искушений. Но если бы мы просили Бога об избавлении от всех искушений вообще, то эта просьба звучала бы довольно странно, ибо после грехопадения и до сих пор не существует человека, который так или иначе был бы избавлен от всех искушений этого мира.
Мы просим Бога, чтобы Он помог нам «не быть побежденными в искушениях», чтобы Он «не оставил нас Своей благодатью, и мы выдержали бы искушения», чтобы «искушения не поглотили нас», чтобы Он «не допустил нас до падения во время искушений» и т.д. Вот общий смысл святоотеческого комментария на шестое прошение.
Но все-таки, по крайней мере, один вопрос, связанный с этим прошением, остается пока без ответа: почему же мы обращаемся к Богу словами «не введи нас во искушение». Почему эта формулировка требует дополнительного комментария, так или иначе связанного с изменением глагола?
Первая попытка научно ответить на этот вопрос была сделана в начале XX века немецким ученым Иоханнесом Геллером. Окончательно ответ был сформулирован во второй половине XX века Жаном Карминьяком в его фундаментальном труде «Исследование молитвы «Отче наш»».
Начнем с того, что в шестом прошении Молитвы Господней употреблен т.н. каузативный (понудительный) глагол «вводить». При употреблении такого глагола его подлежащее не является носителем действия, выраженного данным глаголом, а побуждает другое лицо производить это действие.
В случае прошения «не введи нас во искушение» носителями действия являемся мы, а само действие побуждает нас производить Бог. Отсюда следует, что Бог может побуждать нас к вхождению в искушение, т.е. Бог может нас искушать. Таково буквальное восприятие этого прошения с точки зрения грамматических норм не только русского, но и греческого и латыни и многих других языков. Но такое восприятие — явно ошибочное.
Единственным выходом из тупиковой ситуации может стать предположение о том, что греческий текст этого прошения является точной калькой с семитского языка (арамейского или иврита).
Известно, что каузативные глаголы можно перефразировать следующим образом: «сделать так, чтобы…». Т.е. шестое прошение можно представить в виде: «Не сделай так, чтобы мы вошли в искушение».
Но именно арамейскому языку и ивриту присуща одна тонкость: отрицание, которое стоит перед глаголом каузативной породы (aph’el или hiph’îl), может относиться только к эффекту от произведенного действия.
Иными словами, шестое прошение на семитском языке может иметь такой смысл: «сделай так, чтобы мы не вошли в искушение». Т.е. мы молим Бога, чтобы Он не дал нам войти внутрь искушения и увязнуть в нем, — как это традиционно и толкуется.
Вероятно, переводчик молитвы на греческий язык хотел сохранить чрезвычайно насыщенный и плотный ее текст, соответствующий определенному ритму. Поэтому он не стал добавлять новые слова для более точной передачи смысла. Кроме этого, можно допустить, что сам переводчик мыслил по-семитски.
#МолитваОтченаш