Отмыв от грязи и немного освежив тело, мы принялись рассматривать одежду, которую принесли мужчины. Две бесформенные черные кофты, длинные черные юбки, черные платки и какие-то тапки. Мы с недовольством одели эти мрачные шмотки и когда в комнату вошел Тимур, на нас не было лишь платков. Он удовлетворенно оглядел нас и указал на платки.
- Надевайте.
- Но...
- Никаких но. У нас так принято и вы, будете соблюдать приличия в этом доме. Хотя, откуда вам знать о приличиях... - прошипел он. - Быстро
Мы молча повязали платки, тщательно спрятав под ними свои яркие шевелюры и, опустив глаза, стали ждать дальнейших приказаний.
- Пошли, - скомандовал Тимур и мы безропотно последовали за ним.
Пройдя по узкому коридору, мы спустились по деревянным ступеням и оказались в небольшой комнате без окон. На стене висел тусклый светильник и серый свет, проникавший сквозь двери - вот и все освещение. Вся комната была услана и увешана коврами, на полу сидели какие-то бородатые мужчины и пили чай из белых пиал. Руслан курил и о чем-то оживленно разговаривал с сидевшим рядом бородачом. При виде нас все замолчали и уставились злыми глазами, будто мы с Янкой успели стать им кровными врагами. Тимур махнул рукой, приказывая нам остановиться и крикнул:
- Лоли!
В дверях появилась толстая чеченка и с нескрываемым презрением посмотрела в нашу сторону.
- Лоли, отведи их на кухню, накорми, а потом найди им работу и побольше! В этом доме нет дармоедов!
Чеченка кивнула и показала нам следовать за ней. Мы вышли из комнаты, слыша, как нам вслед неслись какие-то непонятные слова, и не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять - нам не рады.
Мы миновали еще несколько комнат и оказались на кухне. В помещении находились еще несколько женщин, которые окинули нас недоброжелательными взглядами и заговорили между собой по-чеченски.
Толстуха швырнула на стол две миски с какой-то кашей и отвернулась. Мы сели на деревянные табуреты и принялись за еду, оказавшейся отвратительно-переваренной перловкой без намека на масло. После недолгих мытарств, мы поняли, что не в состоянии есть эту гадость и положив ложки, встали. Толстуха злорадно усмехнулась:
- Что, не нравится? А теперь, иди на улица и работать!
Мы переглянулись и конкретно поняли в какую задницу попали. Нам показали выход и, вручив по метле, приказали мести двор. Он был большим, с разнообразными постройками и двухэтажным домом. Вокруг, больше не было ни домов, ни другого жилья, лишь горы, поросшие деревьями.
- Давай убежим? - тихо сказала Янка. - Я не смогу в этом рабстве!
- Куда? Мы даже примерно не знаем, где находимся! - прошептала я в ответ.
- Работать! Ленивый русский сука! - толстуха высунулась из окна и трясла кулаками в нашу сторону.
- Да пошла ты, - тихо произнесла Янка и принялась мести дальше. - Тумба...
Минут через двадцать послышались громкие голоса и из дома начали выходить бородачи, до этого, попивавшие чай всей своей веселой компанией.
- Не смотри в их сторону, - прошептала подруга, поворачиваясь к ним задом.
- Я и не собиралась! Чего мне на них смотреть?
Захлопали дверцы машин и одна за другой они понеслись по пыльной дороге.
- Работать также приятно, как и тратить чужие деньги? - раздался голос за нашими спинами и мы, внутренне напряглись, продолжая молча мести.
- Ну, что вы молчите? Или такие как вы, затягивают язык в зад, когда встречают настоящих мужчин? Сколько их у вас было? Клянусь Аллахом немало...
Мои глаза застилала пелена злости и ненависти. Резко развернувшись, я посмотрела на ухмыляющиеся лица, бросила метлу и, сжав кулаки, яростно бросилась на проклятого чеченца, на его гигантскую, нависшую надо мной фигуру, и ударила в лицо.
- Скотина! - завопила я. - Животное!
Я вновь замахнулась, но на этот раз мой кулак был пойман, а занесенная рука, заломлена за голову.
- Ненавижу! - я вывернулась и стукнула Руслана в голень. - Ненавижу!
- Да что же это! - взревел он и, схватив меня за талию, оторвал от земли, держа в воздухе на расстоянии вытянутой руки. Это была стратегическая ошибка - моя нога, обутая в допотопный тапок, дернулась и угодила ему прямо в пах...
- Ах ты! - выдохнул Руслан и отшвырнул меня, наливаясь краской от злости и боли. Потом вцепился в мой платок, прихватив вместе с ним и волосы и, запрокинув мою голову, зарычал:
- Замри!
Мое сердце бешено стучало, кожу на голове саднило и тянуло.Я краем глаза заметила, как Янка бросается ко мне, но Тимур схватил ее за шиворот и тряхнул со всей силы. Она крутнула головой и вцепилась зубами в мощное запястье. Его горящие глаза на секунду расширились, потом взлетела рука и хлестнула подругу так, что ее голова дернулась в сторону. Янка упала на четвереньки и замерла, вылупив и без того, большие глаза. Голос Тимура зазвучал еще ужаснее, превращаясь в шипение.
- Ну, все, вы допрыгались...
Руслан отшвырнул меня и я влипла в стену сарая, застонав от боли в ключице.
- Встать! - заорал он, выхватывая из какого-то кожаного мешка длинную плеть. - Встать!
Мы поднялись, ожидая неминуемых ударов, но он стеганул по земле и заревел:
- В комнату! Быстро! Считаю до трех!
Мы забежали в дом и понеслись вверх по лестнице, задыхаясь и подвывая от страха. Стоило нам заскочить в комнату, как в замке повернулся ключ и мы еще долгое время не могли поверить, что так легко отделались.
Взаперти, мы просидели до вечера, вернее пролежали, вытянувшись на кроватях, будто египетские мумии. Есть хотелось ужасно и как только открылась дверь, мы вскочили с кроватей в ожидании ужина. Пришла толстуха, волоча за собой кастрюлю и тарелки. Суп, который она притащила, оказался отвратительным, но выбирать нам не приходилось и, наевшись этой безвкусной баланды, мы снова завалились в кровати.
Ночь прошла спокойно, никто не тревожил нас, лишь где-то внизу раздавались приглушенные мужские голоса и звуки подъезжающих машин. Заснули мы под утро, но как только на горизонте начало сереть небо, дверь распахнулась и в ее проеме я увидела мужской силуэт. Он стоял, уперевшись руками в косяки и я пятой точкой почувствовала, что сейчас что-то будет.
- Подъем! - послышался голос Тимура и мы покорно встали, тихо радуясь, что легли одетыми и со страхом уставились на него.
- Надевайте платки и спускайтесь вниз, - скомандовал он и вышел.
- Началось... - прошептала Янка. - Я боюсь...
- Я тоже, но идти надо. Не хочется, чтоб нас вытащили отсюда за волосы, - вздохнула я и первая вышла из комнаты.
Мы услышали пение мужских голосов: сдержанный хор и стремительный и печальный сразу, высокие ноты сливались с низкими, в такт хлопков мужских ладоней отбивающих лезгинку. Было слышно, что там танцуют.
- Веселье, полным ходом, - горько произнесла Янка, стараясь идти, как можно медленнее.
- Да... И как раз, нас не хватало на этом празднике жизни, - добавила я, переполняясь дурными предчувствиями.
продолжение следует