На окраине Йошкар-Олы сохранилась реликтовая дубовая роща. В языческие времена она была священной для марийцев. Сейчас особой популярностью у приверженцев неоязычества она не пользуется. И все же я решил свернуть в рощу. Не проезжать же мимо, раз здесь оказался, не на обряды, так на дубы посмотрю.
Текст и фото: Алексей Макеев
На деле роща оказалась огромным лесом в пойме реки Малая Кокшага. Через километр ухабистая лесная дорога уперлась в забор с воротами. Номер телефона, написанный на заборе, надо полагать, был ключиком к большому замку на воротах. Позвонил. Строгая женщина ответила: точно так, я в священной дубовой роще и даже могу успеть на обрядовую трапезу, которая пройдет сегодня по случаю марийского праздника. На просьбу провести меня к месту действа последовал неласковый ответ: «Я – не экскурсовод, я за дачи отвечаю». Священные дубы и место трапезы дама предложила искать самостоятельно. Я справился насчет закрытых ворот. «Лезьте через забор», – посоветовала ответственная за дачи.
Оставил машину, перелез через препятствие. Как назло, начался дождь. Я ускорил шаг и вскоре вышел на поляну, по периметру которой стояли старые дачные домики. Огляделся: в лес разбегалось множество тропинок...
Я попетлял по лесу, но старые дубы нашел. Навес и подобие летней кухни подсказали, что до места обряда и трапезы я все-таки добрался. Увы, застал я лишь теплые угли на костровище: видимо, трапезничавших разогнал усиливающийся дождь. Поспешил и я убежать от ливня. И совсем не расстроился, что на марийский праздник не попал – сейчас в Йошкар-Олу ездят не за этим.
ЧЕРЕМИССКИЕ ВОЙНЫ И ВЕКОВОЙ МИР
История рождения Йошкар-Олы схожа с историей других городов Поволжья, основанных после завоевания Казани Иваном Грозным в 1552 году. Йошкар-Ола была основана как крепость для контроля над новыми владениями. Местное марийское население бунтовало до конца XVI века. Есть версия, что виной тому был слишком большой «ясак» – налог, который марийцы должны были выплачивать в основном пушниной. Если дело было в этом, то «трения» по поводу налога растянулись на тридцать лет, ознаменовавшихся чередой черемисских войн (в России до 1920-х годов марийцев называли черемисами. – Прим. авт.).
В 1574 году при впадении в Волгу главных рек луговых марийцев, Большой и Малой Кокшаги, был основан город-крепость Кокшайск, что несколько ослабило воинственные настроения населения. Но в 1582 году война вспыхнула с новой силой. «Бунт черемисский продолжался до конца Иоанновой жизни, – писал Николай Карамзин, – с остервенением удивительным: не имея ни сил, ни искусства для стройных битв в поле, сии дикари свирепые, озлобленные, вероятно, жестокостию царских чиновников, резались с московскими воинами на пепле жилищ своих, в лесах и в вертепах, летом и зимою – хотели независимости или смерти».
Летом 1584 года русские войска «в плавнях» пошли из Волги по Малой Кокшаге вглубь марийских земель. Восставшие были разгромлены, а в самом центре «Черемиси» появился «новый Царев город». Какое-то оригинальное название основателям, видимо, на ум не пришло. Таких «Царевых городов» было на Руси немало, и, чтобы их как-то различать, черемисскую крепость стали именовать «Царев город на Кокшаге» или «Царев Кокшайский», что в итоге превратилось в Царевококшайск. Впрочем, в народе предпочитали язык не ломать и вплоть до 1920-х годов продолжали употреблять название «Царев город».
С основанием города на Малой Кокшаге черемисские войны прекратились. Новый царь, Федор Иоаннович, договорился с черемисами о «вековом мире».
ОТ «ЧУВАШСКОЙ ДЫРЫ» ДО АМСТЕРДАМА
Царевококшайск имел стратегическое значение только в первое десятилетие своего существования, так и не став значительным городом. Сказалась удаленность от важной транспортной артерии – Волги. Центром развития марийских земель стал Козьмодемьянск, стоящий на левом берегу Волги. До начала ХХ века Царевококшайск считался захолустьем. Через запятую, среди прочих, ничем не отличавшихся друг от друга уездных городков, Царевококшайск упомянул Гоголь в «Мертвых душах». Салтыков-Щедрин отзывался о городе как о «чувашской дыре». Историк и этнограф Валентин Мошков в 1901 году писал, что город, скорее, похож на деревню и всякий «интеллигент», застрявший в Царевококшайске, воспринимает это как «божье наказание». Культурной жизни – никакой, мостовых нет, доски, перекинутые через канавы, местами сломаны, так что в темноте немудрено угодить в яму. Но до этого никому нет дела – после захода солнца на улицу здесь не выходят. Распоряжение городских властей высаживать деревья возле домов жители саботируют: по их мнению, всякие «озеленения» им ни к чему. Базарная площадь оживает только два раза в неделю. В остальное время торговцы от скуки дуются в шашки.
Справедливости ради нужно сказать, что Мошков сгущал краски. Некую «богооставленность» Царевококшайска чувствовали и отцы города. Потому пытались преобразить его жизнь за счет образованности населения: строили школы, привлекали хороших учителей – до революции 1917 года преподаватели были самыми высокооплачиваемыми служащими в городе. Так что по итогам переписи 1897 года Царевококшайск занял первое место в губернии по уровню грамотности населения, обогнав даже Казань. Грамотой в Царевококшайске владели 60,9 процента населения!
Со времен Мошкова много воды утекло. За прошедшие 120 лет захолустный Царевококшайск переродился дважды. В Советской России городок неожиданно стал главным городом марийцев. Когда в 1920-м образовывалась Марийская автономия, ее столицей стал не самый развитый и населенный Козьмодемьянск, а Царевококшайск, переименованный еще в 1919 году в Краснококшайск. В Козьмодемьянске тогда проживало около 7 тысяч человек, в Царевококшайске – немногим более 2 тысяч человек. Все же выбор пал на «Царев град». Положение города в географическом центре марийских земель сыграло решающую роль. А в 1928 году название перевели на марийский язык: «Йошкар-Ола» означает «Красный Город». В наше время горожане любят говорить, что «красный» – это в смысле «красивый». Вполне заслуженно. Такой «ярко-красный» кричащий город. Правда, такой новая столица стала не сразу. В довоенный период по уровню развития Йошкар-Ола по-прежнему отставала от Козьмодемьянска. Только после Великой Отечественной войны, когда было решено оставить в городе несколько крупных эвакуированных заводов, город получил мощный стимул для индустриального развития…
Еще одно перерождение города произошло недавно и связано с его историческим центром. Каких-нибудь десять-пятнадцать лет назад можно было проскочить центр Йошкар-Олы, даже не заметив его. Сейчас эта часть города впечатляет. Правда, не историческим наследием, а обилием новодела и псевдокопий. На заросших ивняком берегах Малой Кокшаги выросли маленькие копии европейских столиц. «Теперь, – шутят горожане, – мы после работы можем прогуляться по Амстердаму и Брюгге».
«ВАНЬКИН ПРАЗДНИК» И ПОДЗЕМНЫЕ ХОДЫ
Показать мне исторический центр города любезно согласился научный сотрудник Музея истории города Йошкар-Олы Михаил Андреевич Рыбаков.
Почти вся старина сконцентрирована на улице Вознесенской. На ней же стоят четыре больших каменных храма. Этот факт в дореволюционные времена удивлял приезжих. Царевококшайск был хоть и небольшим городом, но все-таки не в одну улицу. Получалось, что все каменные храмы, за исключением кладбищенского, стояли довольно кучно.
В советские времена улица носила имя Карла Маркса и ни одной церкви на ней не осталось. Лишь у Вознесенского собора уцелели стены нижнего яруса, этот храм восстановили в 1990-е, так что он уже успел немного состариться. Остальные церкви отстроили в последнее десятилетие.
К комплексу Вознесенского собора примыкает самое старое здание города – дом купца Пчелина, построенный в первой половине XVIII века. Иван Андреевич Пчелин долгое время был единственным купцом первой гильдии в городе, стал самым успешным предпринимателем и одновременно самой легендарной личностью. В народе к успехам «Ваньки Пчелина» относились с подозрением. Молва полнилась историями о Ваньке-разбойнике, Ваньке-фальшивомонетчике, его называли колдуном и судачили, что знается купец с чертом. Само собой, шли слухи о сокровищах, невольниках, кладах и подземных ходах, ведущих из дома Пчелина за город. Легенды эти уживались с рассказами о богобоязненности Пчелина. Кстати, Вознесенский собор, первый каменный храм в городе, был построен на деньги загадочного купца. В праздник Вознесения Господня Иван Пчелин непременно устраивал пир, приглашал всех горожан и крестьян из соседних деревень. Пир горожане называли «Ванькиным праздником»…
Странное трехэтажное здание через дорогу напротив дома Пчелина – тоже детище знаменитого купца. Участь дома незавидная. Пчелин в нем никогда не жил. В советское время дому надстроили третий этаж, а сейчас выкрасили в веселые малиново-желтые цвета. Поговаривали, будто оба купеческих дома соединяет подземный ход. В 1959 году проход вдруг открылся прямо под дорогой – в него провалился городской автобус. В подземелье пытались проникнуть местные энтузиасты-краеведы. Говорили, что некий проход в самом деле имеется, но в аварийном состоянии и ходить по нему опасно. От греха подальше власти засыпали провал без каких-либо серьезных исследований.
ЮНЫЙ КРЕМЛЬ
Идем дальше по Вознесенской, переходим главный городской проспект – в этой части он называется… Царьградским. Местная топонимика удивит кого угодно. Название это новое, остальные части этой улицы называются Красноармейской и Воинов-Интернационалистов. Поводов для фантасмагорий сколько угодно: например, «красноармейцы-интернационалисты пошли на Стамбул». Проспекту, конечно, более подходит имя Царевогородский, но Царьград звучит куда величественнее – пускай и на Кокшаге.
За проспектом стоят комплексы трех храмов: Воскресенского, Троицкого, Входоиерусалимского. Все хоть и новострой, а сделано на совесть. Расположенный здесь же кремль на старину тоже не претендует. Горожане гордятся, что у них самый молодой кремль в стране. Построен он в 2009 году из красного кирпича. Внутри – пустовато. В углу – Покровская часовня, напоминающая башню, остальное пространство занимают выложенные плиткой дорожки и площадь, газон, фигурные фонари, лавочки, несколько разнокалиберных пушек. До недавнего времени здесь стоял памятник царю Федору Иоанновичу, по указу которого был основан город. Это был единственный в стране памятник в полный рост «Блаженному» царю. Но из кремля его «выселили» на Воскресенскую набережную. Отчего – никто толком не знает. Памятник, кстати, хороший, выразительный.
Кремль стоит на месте первого острога. Что называли кремлем в средневековом Царевококшайске – большой вопрос. Некоторые летописи выделяют «городы, кремель и острог», в других о кремле – ни слова. Например, «в прошлых и давних годах город и острог волею Божьею выгорел». Кое-что от пожара конца XVII века все же сохранилось. Перед строительством нового кремля археологи исследовали место, обнаружили керамические изразцы, которыми обкладывали печи в домах знати. Везли эти украшения из Москвы на возах.
В XVIII–XX веках на этом месте располагались базарная площадь, лавки торговцев, проходили ярмарки. Сейчас кремль – площадка для выставок, концертов и прочих массовых культурно-развлекательных мероприятий.
«ДОМ С ВЫХОДОМ В ВЕЧНОСТЬ»
Контраст новеньким стенам кремля составляют четыре старых здания – наверное, самые примечательные сооружения дореволюционной поры. Все они – просторные купеческие особняки. В доме лесопромышленника Трофима Чулкова находится Музей истории города. «Полукаменный» особняк купца Наумова прославился тем, что здесь в 1920-е годы располагалась первая городская типография, где впервые стали печатать издания на марийском языке. С момента появления письменности у марийцев и до выхода первой книги на марийском языке прошло около двух веков. А то, что было в особняке при самом Наумове, видно и сейчас: первый, каменный этаж с полукруглыми окнами занимали лавки и трактир, на втором, резном деревянном, жила купеческая семья.
Через Кремлевскую улицу от «полукаменного» особняка – дом купца Булыгина с помпезными колоннами. В сталинские времена в нем располагался НКВД, здесь велись допросы, расстреливали в подвалах. В 1990-е годы силами общественности в доме Булыгина открылся Народный музей истории ГУЛАГа. В народе особняк называли «Домом с выходом в вечность» и «Марийской Голгофой». Музей работал двадцать лет, сейчас закрыт: в здании идет ремонт, где музей возобновит работу и возобновит ли вообще – неизвестно. Энтузиастов, готовых заниматься музеем, нет, да и выставка ужасов истории сейчас явно не к месту в новом пряничном «Красном Городе»...
Выстроенные массивные стены и башни, окружающие церковь Входа Господня в Иерусалим, это проект восстановления Богородице-Сергиевского Черемисского монастыря. В свое время эта женская обитель занимала пространство, несравнимо большее нынешних белокаменных стен. Сейчас расстраиваться особенно некуда, да и то, что восстановили, упирается в четырехэтажные многоквартирные дома. В их дворах сохранились два деревянных монастырских дома – келейный корпус и покои настоятельницы. Жизнь последней хозяйки монастыря, игуменьи Серафимы, закончилась трагично. После революции 1917 года она пыталась спасти монастырскую казну, отправившись со всеми деньгами в Казань. В пути ее ограбили и убили…
Шел я по тропинке к бывшему игуменскому дому, размышляя, что же там сейчас можно встретить. Может, памятную доску на очередном «Доме в вечность», а может, монашеская жизнь возрождается? И тут мне навстречу из-за кустов вышли... индусы! Три парня и девушка оказались студентами местного медицинского института. Вышли погулять во двор, покачаться на качелях. Рассказали, что их соплеменников в городе немало, учатся в основном по медицинской части.
Кстати, первая общественная больница появилась в Йошкар-Оле в середине XIX века, до того горожане пользовались услугами марийских знахарей и гадателей – юзо. Впрочем, и в XX веке поднаторевшие в траволечении и костоправстве юзо продолжали пользоваться популярностью. Гадать же в городе было особым увлечением. Между прочим, «гадательный дар» открылся у 12-летнего Ролана Быкова, жившего в Йошкар-Оле в эвакуации во время Великой Отечественной войны. Гаданием промышляла бабушка Ролана. Однажды Ролан сказал пришедшей на сеанс женщине, что ее муж явится через три дня. Супруг был на фронте, и его появление казалось невероятным. Но предсказание сбылось. К Ролану потянулись страждущие узнать будущее. Пока в подростке не разочаровались, он успел подзаработать. Деньги пустил не на развитие «дара», а на покупку пистолета – чтобы убить Гитлера.
ВЕНЕЦИЯ, «ЙОШКИН КОТ»!
При пересечении улицы Вознесенской с Ленинским проспектом сворачиваю на последний. Нужно пройти всего 500 метров до самого экзотического здания эпохи советского конструктивизма. Старое здание Марийского государственного университета построено в 1936 году по проекту Александра Гринберга. По проекту, здание в плане должно напоминать самолет: архитектура отразила общее увлечение авиацией в те годы... и трагическую судьбу знаменитой парашютистки Наты Бабушкиной, разбившейся в Йошкар-Оле.
У «самолета» не пройти мимо авангарда современного – скульптуры «Йошкин кот». Посидеть на лавочке с вальяжным котом – это уже традиция у туристов. «Йошкин кот» продвигается как неформальный символ Йошкар-Олы, хотя понятно, что ничего общего этот спутник Бабы-яги с городом не имеет. И вообще-то «имя» кота пишется через «ё».
Кот с ухмылочкой предлагает прогуляться дальше, указывая направление лапой – на соседнюю площадь первого воеводы города, Оболенского-Ноготкова. Основное здание здесь – Национальная художественная галерея, скопированная с Дворца дожей в Венеции. Памятник воеводе здесь тоже имеется. А также копия московской Царь-пушки и памятник священномученику Леониду, епископу Марийскому. Часы на «венецианском дворце» каждый час показывают кукольное представление о спасении иконы Божией Матери «Троеручица». Чумовая эклектика, скажете? То ли еще будет!
Приезжих в городе много. Йошкар-Ола – популярнейшее место отдыха не только жителей Марий Эл, сюда едут также из Нижегородской области, Татарстана, Чувашии. Еще бы, ведь здесь в одном месте можно увидеть миниатюрные копии известных зданий Москвы, Петербурга, Амстердама, Брюгге, Венеции, Баварии… Европейские достопримечательности появились на месте самого злачного места в центре города – заросших болотистых берегов Малой Кокшаги. Масштабы поражают! За каких-нибудь десять лет 6 километров набережных и прилегающей территории застроили разнообразной европейской архитектурой. Новодел новоделом, да занятный, откровенного кича незаметно, прогуляться приятно…
МЕДИЧИ, РЕМБРАНДТ И АЛЕКСАНДР КОТОМКИН
С Вознесенской сворачиваю к Благовещенской башне, выполненной по мотивам Спасской башни Московского Кремля. Куранты здесь также имеются. Проход сквозь башню свободный. Затрудняют его только гуляющие, делающие селфи, и уличные музыканты – под сводами башни джаз исполняют на настоящем фортепьяно. За башней – площадь Республики и Пресвятой Девы Марии. Исключительно оригинальное здесь только название. В Благовещенском соборе легко угадываются черты храма Спаса на Крови в Петербурге, скульптура архангела Гавриила в фонтане напоминает ангела с Александрийского столпа. С одной стороны собора разбит Итальянский парк, с другой располагается Архангельская Слобода – полтора десятка отдельно стоящих домиков со шпилями в западноевропейском стиле. В центре парка гуляющих встречает памятник Лоренцо Медичи Великолепному – главе Флорентийской республики в эпоху Возрождения, покровителю наук и искусств. У ног его сидит лев, над головой – муза с развернутым свитком, на котором выведены принципы правления Медичи: «Польза отечеству, величие семейства, процветание искусства». Написано на латыни. Флорентиец да разумеет! А прочие – соединяйте надпись под памятником с информационным плакатом по соседству, иначе не разобраться, что здесь к чему.
Набережная Амстердам южнее Благовещенского собора совсем короткая – около 200 метров. С одной стороны она ограничена памятником Гоголю, с другой – скульптурной композицией «Пушкин и Онегин». Из «голландского» здесь только два здания и памятник Рембрандту.
Среди памятников есть совершенно удивительный: бронзовая скульптура Александра Ефимовича Котомкина. «Русский поэт, известный гусляр-складатель, знаменитый царевококшаец» – гласит надпись на монументе. Котомкин был участником Первой мировой войны, затем – Белого движения; выдержал Ледяной поход, в 1920 году с женой эмигрировал в Европу. Там-то Александр Котомкин и преобразился в «гусляра-складателя», распевающего старинные былины и свои стихи под гусли. Ездил с концертами по Европе, пока в 1940 году не был арестован нацистами и отправлен в лагерь в Дании. В 1945 году его оттуда вызволила бывшая фрейлина императрицы Марии Федоровны Гертруда фон Поэль. Помогла восстановиться в своем имении под Гамбургом. В 1954 году жена и дочь Котомкина вернулись на родину, сам же бывший царский офицер с советской действительностью примириться никак не мог. Так до старости и ходил с гуслями по Гамбургу, зарабатывал как уличный музыкант. Все более погружался в «Древнюю Русь», даже внешне стал похож на эдакого Баяна: русская рубаха, длинная борода, затуманенный взгляд. Со скульптурой в Йошкар-Оле этот образ несопоставим: бронзовый Котомкин в мундире, с шашкой и орденами на груди.
КОНТРАСТЫ БРЮГГЕ
В отличие от набережной Амстердам набережная Брюгге, что на противоположном берегу реки, длинная и стильная, тянется несколько сотен метров сплошной цепью домов в фламандском стиле. Рекламных вывесок на домах, слава богу, нет. А все-таки интересно: кто же в этих амстердамах и брюгге живет? «Квартиранты» здесь очень разные. Министерства, музеи, театры, магазины, рестораны, элитные школы, частные квартиры, МФЦ, поликлиника. Гостиниц, как ни странно, нет. Впрочем, полное заселение импозантных набережных еще впереди, пока не все здания отделаны изнутри.
У Театрального моста, соединяющего Благовещенский собор с набережной Брюгге, никакого театра нет. Здесь – Дворец бракосочетания в неоготическом стиле. У входа стоит «пример» для молодоженов: скульптура князя Монако Ренье III и актрисы Грейс Келли. И никаких разъяснений. Предполагается, видимо, что молодежь сама найдет в смартфоне историю этой «свадьбы века».
Не по вкусу западноевропейская любовь? Ладно. На другом конце Брюгге стоят традиционные Петр и Феврония. Медная ладья под ногами святых пустая – место оставлено для молодых: сфотографироваться, почувствовать себя, так сказать, в одной лодке.
В районе Патриаршей площади смешение разных пространств и сущностей зашкаливает. Огибает площадь все та же Брюгге, на площади – памятник Патриарху Московскому Алексию II, часовня, кукольный театр, выстроенный по мотивам замка Нойшванштайн в Баварии. По соседству – реплика замка Шереметева в поселке Юрино, одной из главных достопримечательностей Марий Эл. С одной стороны «шереметевского замка» – гипермаркет, с другой – ресторан и марийская телерадиокомпания. Сам замок украшает динамическая скульптурная композиция «Вход Господень в Иерусалим». Раз в три часа раздается колокольный звон, небольшие врата на фасаде замка отворяются, и на балконе появляется Иисус Христос верхом на «осляти»; за ним идут 12 апостолов. Действо происходит размеренно, под протяжное песнопение «Да молчит всяка плоть человеча». Балкон фигуры проходят примерно за 7 минут. Правда, наблюдать за динамической композицией мешала рок-музыка, долетавшая из кремля.
НОЧНАЯ КРУГОВАЯ
В кремле проходил Фестиваль этно-групп и национальных ВИА. Сочетание вполне в духе йошкар-олинской архитектуры. В первые три часа фестиваля на сцену выходили местные рок-группы. Колотили что есть мочи – грохотало по всему Брюгге. Народные марийские коллективы выступали ближе к ночи. Темнело стремительно. Подсветка на фестивале почему-то не была предусмотрена. Зрители сами сообразили: стали освещать выступающих фонариками телефонов.
Оказалось, марийцы – большие любители потанцевать. Вместе с выступающими активно плясали и зрители! Тучи над кремлем сгущались, танцевальные страсти накалялись. Когда выступления коллективов закончились, уже ничто не могло удержать зрителей: толпа повалила отплясывать вместе с «народниками» «Медведевскую круговую». Если в дубовой роще марийских традиций мне увидеть не довелось, то на фестивале очень повезло. Да и вряд ли такое веселье бывает в священных рощах…
Музыканты не расходились, продолжали зажигать на гармошке и бубнах. При этом танцующие устраивали какие-то переклички на марийском языке с музыкантами – громко и дружно, как фанаты на футбольном матче. Причем в полутьме: подсвечивать смартфонами «танцплощадку» уже было некому. Они бы, наверное, всю ночь плясали, если бы не ливень, разогнавший и музыкантов, и зрителей.
