Встречал нас огонь за крутым поворотом,
Броню разрывал придорожный фугас,
Здесь «Стингер» взлетал и валил вертолёты,
Тут жизнь познавали без лживых прикрас.
Здесь мирный кишлак только в светлое время,
А горы стреляют и ночью, и днём.
На долю нам выпало жёсткое бремя,
Задачи решать под прицельным огнём.
(подробности ниже)
Салам, дорогие мои Шурави! Здравствуйте, уважаемые соотечественники!
Это второй сборник стихов Сергея Борисова, читателя нашего канала. С первым сборником можно ознакомиться здесь.
Восточный базар
С утра шумит неугомонный,
Бурлит, как ёмкость на костре,
Желаний спросом раскалённый,
Базар на Рыночной горе.
Здесь всё найти сумеет путник,
С узором красочным кунгάн,
Для ног уставших, мягкий пуфик,
Священный праведный Коран.
Тут благовоний пряный запах,
Шелка, монѝсты, паранджи,
Весь мир найдёшь во всех масштабах,
Ковры, одежды и ножи.
Здесь всюду пахнет достарханом,
Янтарный плов и пахлава,
На блюде что несут чеканном.
И вездесущая халва.
Японский тут отыщешь «видик»,
Цветной накрученный ТВ,
Поющий красочный светильник,
Того, что даже нет в Москве.
Здесь всё купить-продать возможно,
Исполнят всяческий каприз,
Лишь добродушие их ложно,
Улыбки, словно яда слизь.
Зрачок прищуренного глаза,
Тебя рассмотрит, как в прицел,
Ты, шурави, для них – «проказа».
Его бы воля, ты висел.
Здесь на задворках глинобитных,
В духанах пыльных от жары,
Привоз патронов, мин магнитных,
Проходит ночью, до зари.
Базар восходом пробуждённый,
Приходит к праведной поре,
Опять шумит неугомонный,
Бурлит, как ёмкость на костре.
Дороги Афгана
Нещадное солнце простор обжигает,
Плывёт горизонт в несусветной жаре,
Стервятник здесь жертву свою поджидает,
И плавится всё, как в печи, на угле.
Повсюду песок упирается в горы,
Дорожная нить, словно в дымке мираж,
Машины идут, давит груз на рессоры,
И сводит с ума заунывный пейзаж.
Тут жизнями мерят дорог километры,
И грозная, путь расчищает броня,
Вертушки над нами несутся, как ветры,
Нас всех, словно ангел небесный, храня.
В кабине бьёт в нос раскалённым металлом,
Под «брόником» пот разъедает и жжёт,
Прилипла нога к разогретым педалям,
Тяжёлая каска и давит, и жмёт.
«Калаш» под рукой, дверь слегкά приоткрыта,
За каждым изгибом сюрприз может ждать.
Удушливой пылью вокруг всё покрыто,
Здесь хлебом не встретят, здесь будут стрелять.
Сужается тракт, и ведёт к серпантину,
На склоне сгоревший дотла «наливнѝк».
Затем молчаливые танка руины,
Прошитый насквозь, без колёс грузовик.
Смертельным цветком БМП распустился,
Броню разорвал придорожный фугас,
При взрыве с машиной в единое слился
Навеки святой боевой экипаж.
Нас миной и пулей душманы встречали,
«Пластид» заложить мог безусый бачά.
Разбитым металлом в кюветах лежали,
Машины, сгоравшие, словно свеча.
Блестит седина и года улетают,
Но память накроет подчас на заре,
Как яркое солнце простор обжигает,
Плывёт горизонт в несусветной жаре.
Зной
Опять кошмарный зной изводит,
Нигде не спрятаться в песках,
Как хищник, солнце тут восходит,
И скрежет кварца на зубах.
Как страшный сон восьмидесятых,
Нахлынет болью головы,
В пустыне, горечью объятой,
Нашли оружия склады.
Звеном мы вышли на объекты,
Накрыли НУРСами кишлак,
Что был покинут в прошлом веке,
Его использовал наш враг.
И вдруг удар по левой стойке,
Разрыв и корпус весь в огне,
Ужасный скрежет по надстройке,
Паденье в чёрной пелене.
Пилот тянул до крайней мочи,
В пески машину уводя,
Его несли в крови мы ночью,
От «духов» быстро уходя.
Помог раздувшийся «афганец»,
В барханах наши скрыл следы,
А солнца смазанный багрянец,
Позволил выйти на посты.
Лишь у позиций батальона,
Удар китайских «калашей»,
Нас вжал в песок у края склона,
Но в бой повёл ребят «старлей».
Когда отбили «бородатых»,
«Комэска» сдали на врачей,
Мы пили спирт в кругу усатых,
Где за столом сидел «старлей».
Тяжёлой памятью приходит,
У Регистана бой в песках,
Опять кошмарный зной изводит,
И скрежет кварца на зубах.
На боевом
«Плывёт» жаркий воздух, расплавленный зноем,
Глаза застилает и трудно дышать,
Вчера, пробиваясь кяризами с боем,
Оставили несколько дýхов лежать.
Неделю назад наш источник из ХАДа,
Дал полный и чёткий по сути расклад,
Что в зоне у нас от границ Пакистана,
С оружием два каравана спешάт.
Нас ждал караван у песков Регистана,
К засаде готовились долгих два дня,
Мы ночью ушли и до царства барханов,
На точку добрάлись, незримо идя.
Зарывшись под малым навесом скалистым,
Вблизи у разбитого в хлам кишлака,
Укрыли следы мы песком каменистым,
И ждали худой караван чужака.
Под вечер подýл ненасытный «афганец»,
И в поднятой ветром порывистой мгле,
Нарвался на ближний дозор пакистанец,
Что в банде большой промышлял в патруле.
Бой вспыхнул, расцвёл, стал волной расширяться,
Компактно пришлось сквозь кишлак уходить,
«Афганец» от банды помог оторваться,
«Трёхсотым» на раны бинты наложить.
Затем уходили от точки маршрутом,
И ветер следы помогал заметать,
Мы шли друг за другом, подобно верблюдам,
Стараясь в пути никого не встречать.
Когда у людей было всё на исходе,
Под утро природа утихла совсем.
Увидев вертушки свои на подлёте,
Познали, уходим сегодня ни с чем.
И только потом перед самым отбоем,
Припомнил, в палатке ложась на кровать,
Как «плыл» жаркий воздух, расплавленный зноем,
Глаза застилал, было трудно дышать.
Наша память
Нас память уносит в ушедшие годы,
И лица рисует погибших друзей,
Где горы, пески и скупая природа,
Войной из мальчишек лепили мужей.
Под свист у виска пролетающей пули,
Под вой рвущих душу и жизнь нашу мин,
Вчерашние школьники сразу хлебнули,
Опасность «зелёнки» и знойных пустынь.
Встречал нас огонь за крутым поворотом,
Броню разрывал придорожный фугас,
Здесь «Стингер» взлетал и валил вертолёты,
Тут жизнь познавали без лживых прикрас.
Здесь мирный кишлак только в светлое время,
А горы стреляют и ночью, и днём.
На долю нам выпало жёсткое бремя,
Задачи решать под прицельным огнём.
Нам в спину бросали враждебные взгляды,
На точках, в духанах, в базарные дни,
В любую секунду стрелял бородатый,
Когда покидали защиту брони.
За каждым закрытым в пути поворотом,
Могла ждать засада, кинжальный огонь,
В нас бодрость вселял хлёсткий звук вертолёта,
Что сверху поддерживал наш батальон.
Здесь мы провожали ушедших навеки,
Но в памяти нашей живущих всегда,
Смертельно закрывших до времени веки,
Уплывших с «Тюльпаном» в свои города.
За речкой возникло особое братство,
Рождённое кровью в горниле боёв,
Крепилось огнём боевых операций,
В песках, на равнине, средь скал и снегов.
Преследуют южные нас небосводы,
И знойное пекло афганских ночей,
А память уносит в ушедшие годы,
И лица рисует погибших друзей.
Проводник
Он полз весь в кровѝ после боя к арыку,
Оставшись с природой один на один.
Доверился зря пацанёнку-таджику,
Что вывел к засаде средь древних руин.
Туман плыл в глазах и мутилось сознанье,
Всё тело сжимала безумная боль,
Опутывал сон и сбивалось дыханье,
И память волнами, как кадрами, вскольз.
Забросили группу спецназа «вертушкой»,
Подальше от местных и крупных дорог,
До первых зарниц добралѝсь до лачужки,
Где ветхий от солнца укрыл потолок.
В прохладе сухой восстановлены силы,
Тревогу, усталость снял праведный сон.
Ещё не угасли сполόхи светила,
Обόрвыш скатился в заброшенный дом.
Бачά испугался, глазёнками бѐгал,
Боец из Куляба слова перевёл,
Что старый душман его братьев зарезал,
Затем в своё логово с бандой ушёл.
Малыш рвался мстить за убитое детство,
И слёзы ручонками в щёки втирал,
Сказал, что ответит бандюга за зверство,
Он знает, где прячет тот свой арсенал.
Парнишка покажет в пещерах то место,
Ловушки поможет в пути избежать.
Пошли мы под светом афганских созвездий,
Голгофу свою в этом мире искать.
Провёл нас бачά от забытой хибары,
Минуя кишлак, прямо к горной гряде,
Где возле руин пулемёт в нас ударил,
Порадовав смерть в её страшной страде.
На утро доложат в палатке комбригу,
Что группа погибла у древних руин,
Как полз он в кровѝ после боя к арыку,
Оставшись с природой один на один.
Южная луна
Светила луна нам предательски в спину,
Когда одолев предпоследний рубеж,
По руслу ручья, смяв прибрежную глину,
Мы тихо взошли на равнинную плешь.
У нас за спиной не один километр
Горами изрезанной южной страны,
Удушливый зной и убийственный ветер,
Нам были привычны, уже не страшны.
Здесь воздух разрѐжен, стервятники крýжат,
И к звёздам стремятся неровности скал,
Мы шли по отрогам седым Гиндукуша,
На скрытый в пещерах глухих арсенал.
Нас вёл проводник в затрапезном пакόле,
И тьма всё скрывала на горном платό.
Как вдруг «калаши» безмятежность вспорόли,
На фоне луны всё виднелось легко.
Мы прѝняли бой, запросили поддержку,
Пытались уйти в синеве темноты,
Стволы порождали огонь фейерверка,
Что светом взрезал чёрный занавес тьмы.
Прижали нас дýхи к засохшему руслу,
Недавно бурлившей до пены рекѝ,
К рассвету погибшими берег был ýстлан,
А глина багрянцем цвела от кровѝ.
От группы в строю оставались лишь трое,
Когда карусель «Крокодилов» с небес
Покрыли ударом пространство земное,
Чем сбили с душманов победную спесь.
Затем долгожданные сели «восьмёрки»,
Подняли «двухсотых», забрάли живых,
Виднелась земля в незакрытые створки,
Мы плыли в просторах враждебных, чужих.
Подчас наплывает волною картина.
Скалистые горы, восточный базар.
Как солнце багряное светит нам в спину,
На лицах усталых пылает загар.
г. Санкт-Петербург, январь 2022 года
Фотографии взяты их открытых источников
