Я и сам не знаю, как мы переживем эту бурю. Все в руках Господа. Путешествие, в которое я отправляюсь, может стоить мне чести, доброго имени, состояния, и даже жизни. Но не поехать - значит поставить себя в такое положение, что я не смогу обеспечить тебе твое наследство. Так что сын, наш час пробил, наши ресурсы истощены, а враг у ворот.
Такими ободряющими словами попрощался император Карл V с сыном Филиппом II, оставляя этого 16летнего подростка регентствовать в Испании, пока сам Карл отчалил из Барселоны, чтобы разбираться с врагами... а где кстати разбираться? Куда именно Карл отправился, бросив дом и детей?
Враг стоял у ворот, это верно. Но и ворота в той крепости были не одни. Султан Сулейман ломился в Венгрию, французы с герцогом Клевским просочились во Фландрию. Пират Барбаросса с теми же французами осаждали Ниццу. (И это еще не все горячие точки в том конфликте). Так с чего начинать, когда борешься с многоглавой гидрой?
Представляю Вашему вниманию сериал "Любовь и кровь короля и императора". Серия 15 . Секретарь сделал это.
Император принял не стандартное по тем временам решение - ибо в 16 веке считалось, что раз уж правитель выполз из замка, чтобы лично возглавить войско, он должен это сделать на самом "почетном" направлении - самом принципиальном, или там где бесчинствует его коронованный оппонент.
Но, сражаясь с гидрой, Карл решил сперва разобраться с самой пустой ее головой. Герцог Клевский. Император проигнорировал Франциска и Сулеймана, и первым ударил по нему.
Однако сначала требовалось набрать войско. Карл сделал это по большей части в Италии, высадившись там летом 1543 года. Папа Павел III поддержал его начинания, тем более что родственные связи между ними (дочь Карла Маргарита была замужем за внуком Папы Оттавио Фарнезе) наконец-то перестали быть источником лишь конфузов и скандалов, и начали давать первые плоды - Маргарита и Оттавио прекратили собачиться и приступили к мирной семейной жизни.
Нахваливая Маргариту и ругая гадкого короля Франциска, пригласившего в Европу турок, Папа заодно закинул и удочку иного рода - пообещав Карлу взятку в миллион дукатов, если тот не будет возражать, если Папа выделит герцогство Парму и Пьяченцу из состава Папской области и передаст своему сыну Пьеру Луиджи (отцу Оттавио). Карл не ответил утвердительно, но вселил в душу Папы надежду.
Помимо Папы в вербовке войска активное участие принимал другой родственник - Козимо Медичи.
В общем, настроение у императора было не такое уж плохое, как можно было ожидать в таком отчаянном положении
"С улыбкой на лице он сказал мне между делом: "А вы должны вновь взяться за перо, Джовио, и поторопиться завершить все, что вы еще не дописали в своей "Истории"- потому война, которая сейчас начнется, подкинет вам много работы"- свидетельствует итальянский историк Паоло Джовио
Переправившись с верными испанскими терциями и итальянскими наемниками через Альпы, Карл в немецком Шпайере соединил войска с поджидавшими там немецкими ветеранами - и всей этой (не)дружной ватагой они поплыли на неверного вассала, герцога Клевского. Да, именно поплыли. Потому что передвигаться было решено по Рейну.
По этой причине император оказался на месте куда быстрее, чем этого от него ожидали. Еще быстрее был взят Дюрен - самый укрепленный город во владениях Вильгельма Клевского- защитники отказались его сдавать, но итальянские инженеры Козимо Медичи знали свою работу.
Участь Дюрена была ужасна. Император приказал расправиться со всеми, особенно со своими соотчественниками из Нидерландов, оказавшимися на службе у врага.
"Они повесили всех его вассалов и отрубали по два пальца у каждого немца, если этими пальцами они ранее присягали на верность императору"
И это не считая 700 человек, убитых при самом штурме.
Это вызвало шок у всех, особенно у виновника торжества, герцога Клевского, не дождавшегося помощи от друзей-французов.
Через две недели после Дюрена, Вильгельм стоял на коленях перед императором и молил о пощаде.
Карл был доволен.
Одним ударом он убил трех зайцев- устранил угрозу для Нидерландов со стороны самого герцога Клевского. Заставил трепетать протестантских немецких князей, которые тоже подумывали о предательстве. И главное - уничтожил репутацию Франциска, который в критический момент не смог помочь союзнику и оставил свою клевскую марионетку на произвол судьбы. В те времена, как ни странно, народ был куда более практичен и не верил пропаганде - если хозяин "кидал" набившегося к нему в вассалы - такому хозяину больше дураков не было, чтобы верить.
В 16 веке верили только в личную выгоду.
Английский король Генрих VIII, томящийся на своем дождливом острове, верил в это тоже.
Признайтесь, вы ведь скучали по дядюшке Генри? Ведь - и правда, в этом сериале мы как-то позабыли об английской Синей бороде. А ведь какой короритный персонаж! Но у Генриха была уважительная причина уйти в тень - развод с Екатериной Арагонской, развод с Римом, развод с Анной Болейн, развод с Кетрин Говард и тд.- все это делало английского короля крайне занятым субъектом. Не до Европы было дядюшке Генри, своих дел невпроворот.
Но, отрубив голову Кетрин Говард и женившись на последней(и самой осторожной) жене, Кетрин Парр, Генрих видимо почувствовал, что его тылы, наконец-то, достаточно крепки, и можно попробовать свои силы в войне на континенте - чего он не делал аж с 1520х.
В Англии тем временем проживала Анна Клевская, отвергнутая жена Генриха и родная сестра авантюриста Вильгельма. Влияла ли она на события? Нет, ни капельки.
В своем решении, к кому примкнуть к умным или к красивым, Генрих все-таки в наименьшей степени руководствовался уговорами мало симпатичных ему женщин. По правде говоря, сами Франциск и Карл тоже были ему мало симпатичны, вернее - обоих он искренне ненавидел. Но из двух зол практично выбрал меньшее для себя. Карла. С ним у Генриха по крайней мере не было территориальных и денежных споров, а печальная история Екатерины Арагонской уже быльем поросла.
Огромную роль в падении Генриха на сторону императора сыграл наш старый знакомый- посол Карла Эсташ Шапуи.
Шапуи после небольшой передышки и решения личных вопросов как раз вернулся в Англию. Это был тертый в английских делах калач, которого многие недооценивали- особенно французский посол Марильяк.
Посол императора, о котором я писал ранее, прибыл сюда шесть дней назад. Его встретили холодно при этом дворе. По правде у него мало друзей, так как сам король сказал мне, что никто здесь не любит и не ценит его.
Француз, к счастью для Шапуи, оказался недалекого ума - мало того, что он поверил лицемерным уверениям дядюшки Генри, мало того, что он недооценил оппонента - Марильяк проворонил опасность буквально у себя под носом. С трудом передвигающийся из-за подагры Шапуи весьма резво завербовал секретаря французского посольства, и 18 месяцев спокойно читал зашифрованную переписку своего коллеги Марильяка.
Из этой переписки он вынес для себя следующее - Франция не верит в возможность военного союза с Генрихом и окучивает его лишь для приличия. А значит, это можно дать понять и Генриху - что Франция не верит в него.
Но помимо шпионажа у "агента Юстаса" были и другие причины для дипломатического триумфа. Все-таки он в каком-то смысле был самым постоянным "спутником жизни" Генриха VIII. Все они - жены, министры, приходили и уходили. А зазнайка-юрист Шапуи все эти годы оставался рядом... и бесил Генриха. Это была стабильность.
Поэтому посол в какой-то момент решил, что может успешно надавить на чувства английского короля. В конце концов у Генриха с Шапуи было куда больше общего, чем с франтоватым Марильяком, который еще и имел наглость быть моложе на 20 лет.
"Я сказал ему, что причина недоверия-наша дружба с Францией, исчезла, и умолял поговорить со мной открыто, как будто я его подданный и слуга. Я клятвенно пообещал, что обо всем, что он скажет, я не расскажу ни единой живой душе без его согласия. Если это будет касаться политики, я напишу домой таким образом, как будто это исходит от меня лично.
А если он узнает, что я предал его доверие, я готов отказаться от дипломатической неприкосновенности и быть наказанным за измену. Последнее предложение произвело на него впечатление: его лицо разгладилось, и глаза заблестели". - посол Шапуи нарушает клятву в письме императору
Но повторюсь, разумеется, не только фантазии о Шапуи на плахе сподвигли Генриха на мысли о военном вторжении во Францию - был у него и государственный интерес. Эхо Столетней войны, знаете ли.
Простите за это длинное английское отступление - пока Генрих строит воинственные планы, пора вернуться к нашим баранам, Карлу и Франсуа. Они-то там как?
Герцог Клевский оказался втоптан в грязь - но Вильгельм никогда и не был ферзем в этой игре.
Лучше всех дела шли у Сулеймана в Венгрии.
Барбароссе и французам тем временем не удалось взять цитадель Ниццы, однако пират разграбил город и взял в плен (и продал) 5 тыс жителей.
А вот Карл с Франциском едва не сошлись в генеральном сражении.
В ноябре 1543 года, узнав, что французская армия во главе с Франциском на подходе, Карл приказал войскам выстраиваться в боевом порядке.
"Это будет величайшее зрелище"- предвкушал сражение венецианский посол, находящийся при Карле... но напрасно.
У Франциска сдали нервы. Он все еще помнил Павию. И под покровом ночи французская армия развернулась и начала отступать.
Когда имперцы узнали об этом, кинулись в погоню (Карл по глупости был среди преследователей), но сумели поймать лишь несколько солдат. Которых император также приказал убить - хотя они и близко не были его вассалами. Но ожесточение, обиды, страх... все это выливалось в уродливые формы.
Императору вообще тяжело давалась эта кампания, он был постоянно на нервах, и похудел до такой степени, что лакеи заполняли пустоты между его телом и доспехами мешочками с шерстью.
Наступали холода, и все стороны отправились на зимние квартиры.
Все должно было решиться в следующем, 1544 году.
В январе 1544 Карл V и Генрих VIII подписали договор, по которому обе стороны обещали выделить по 32 тыс войска и 100 пушек, и не позднее конца июня совместно идти на Париж.
Для Франциска "взаимопонимание" Карла и Генриха стало настоящим сюрпризом. Он рассчитывал на иной сценарий, и свои элитные войска в начале года направил в Италию - отвоевывать Милан.
Продолжение тут
Еще по теме:
Советы, которые оставил Карл своему сыну Филиппу: или как править, когда тебе шестнадцать
