— Не занимайте очередь, сахар заканчивается! — громко крикнула продавщица.
У Вадима Петровича, когда он нервничал, надувалась вена на лбу, и вообще, он становился похож на агрессивного индюка. Красная морщинистая шея, побитое жизнью лицо некогда дружного с алкоголем мужчины, плюс мерзкий, склочный характер, который он оправдывал "склонностью к справедливости" — вот и весь его портрет.
— Эй, женщина, вас тут не стояло!
— Как это? Я занимала!
— Я вас не видел, отойдите назад, не провоцируйте конфликт!
— Никуда я не уйду, я занимала вот за этим молодым человеком,— женщина скрестила руки на груди и обратилась к стоявшему впереди парню в наушниках: — Молодой человек, скажите ему!
Молодой человек равнодушно кивал, не то подтверждая, не то в такт музыке. Женщина, бросив победный взгляд на Вадима Петровича, отвернулась.
— Этот только и может, что кивать! Когда я спрашивал, он ли крайний, он так же кивал! Кивальщик! — проворчал Вадим Петрович.
Очередь роптала, напряжение нарастало. Сахар давали по два килограмма в одни руки, и надо же было такому случиться, что нахалка, влезшая без очереди перед Вадимом Петровичем, забрала последний товар!
— Чтоб ты подавилась! — Вадим Петрович от досады сжал кулаки. В итоге он купил резиновый, приторный мармелад на фруктозе, зато очень сладкий. Будет с чем чаю попить. Даже расплачиваясь, он думал о хабалке, лишившей его сахара, а ещё ему было жаль времени, потраченного в очереди. На выходе из магазина его схватила за рукав какая-то женщина.
— Возьмите сахар. Здесь килограмм. Я думаю это будет честно! — сказала она, и он узнал мерзавку.
Вадим Петрович открыл было рот, чтобы послать её матом, но она добавила:
— Я не должна была забирать всё. Простите меня.
Вадим Петрович оторопел. Крепкое словцо застряло в горле, он едва не поперхнулся.
— Эээ. Минуточку, — он достал портмоне и расплатился.
Она взяла деньги. Он протянул ей талон, но она не взяла.
— Не стоит. Это вам маленькая компенсация!
Улыбнувшись ему напоследок, как родному, она подхватила свои сумки и пошла к переходу.
— Эй! — крикнул ей Вадим Петрович, — спасибо!
Она обернулась и поставив одну сумку, помахала ему рукой.
Весь вечер и весь следующий день Вадим Петрович пребывал в смятении. Работать не мог, ходил по комнате взад-вперёд, прижимая к груди серебряный подстаканник со стаканом, в котором плескался давно остывший чай. Подстаканник ему подарили коллеги — Вадим Петрович всю жизнь проработал на железной дороге машинистом, но пару лет назад пережил инфаркт, и его "списали". Жена бросила его ещё раньше.
Он доживал свой век один, единственными друзьями его были телевизор и подстаканник. Сейчас он вдруг почувствовал странное желание с кем-нибудь поговорить, а поговорить-то и не с кем. Курить Вадим Петрович бросил, спиртное было под строжайшим запретом. А потом пить нечего, и главное, не с кем. Водка по талонам, друзья бог знает где.
Странное чувство охватило его: ему вдруг стало душно и тесно в своём мирке. Он подхватил куртку и пошёл пройтись. Вышел на стрелку. Слева Орлик, справа Ока. На улице холодно и ветрено, в сквере ни души. Вадим Петрович сел на лавочку, и представил себе, как завтра первые прохожие обнаружат его остывшее тело. А вдруг это будет она? Та, из магазина. Конечно, она занимала очередь, просто отошла в другой отдел, а тот, в наушниках, не предупредил. А он ей пожелал подавиться! Нехорошо...
Он закрыл глаза и увидел, как женщина, обнаружив его, охает и убирает тёплой рукой снежинки с его лица. Как увлажняются её глаза, как губы бормочут "Господи, за что? Такой интересный мужчина, ещё жить и жить!"
Хватит, стоп. Размечтался, старый дурак! Надо вставать и идти, в самом деле, домой, иначе и правда, околеть недолго. Он встал, и пошёл против ветра. На мосту через реку поскользнулся и упал. Хотел подняться, но не смог опереться на руку — похоже, сломал.
На мосту показались три молодых парня. Наверняка наркоманы, в такую-то погоду, кому охота шляться. Вадим Петрович напрягся. Он сидел на земле, ему было больно и обидно. Вокруг никого. Сейчас эти хулиганы пристукнут его бутылкой и заберут, как пить дать, бумажник. Парни подошли. В руках у одного действительно, была полупустая бутылка пива.
— Тебе плохо, отец? — спросил один из парней.
— Нет, б, хорошо! — ответил Вадим Петрович, показывая, что не боится их. Пристукнут, значит, судьба такая.
— Холодно же, — тот, что с бутылкой подошёл ближе и подал ему свободную руку, — вставайте, мы отведём вас домой.
— Я, кажется, руку сломал.
— Тогда нужно в больницу.
Позже, прощаясь с молодыми людьми, Вадим Петрович чуть не расплакался, хотя в последний раз плакал только в детстве. Что-то мощное рождалось в его душе, что-то доброе.
В травмпункте усталый равнодушный врач дал направление на снимок, и велел после со снимком пойти в процедурный кабинет. Вадим Петрович так и поступил. У кабинета никого не было, и он, постучавшись, вошёл.
— Подождите, пожалуйста, в коридоре! — крикнул ему голос, от которого сердце у него забилось сильнее. Это был голос женщины, разделившей с ним сахар. Он успел заметить её спину, до того, как она зашла за ширму.
Он закрыл дверь и сел на стул возле кабинета. В голову ему пришла безумная идея: он вышел из здания больницы и купил букет в палатке напротив. Вернувшись, сел у кабинета и стал обдумывать слова, которые скажет. Последний раз он ухаживал за своей женой, и было это, страшно подумать, почти тридцать лет назад!
Наконец, дверь открылась и вышел парень с загипсованным средним пальцем. Над кабинетом загорелась лампочка "Входите".
В горле пересохло, в ушах отчего-то зазвучала музыка из известного фильма Масленникова "Шерлок Холмс и доктор Ватсон", и Вадим Петрович сделал шаг навстречу своей судьбе, но войдя, так и остался стоять с открытым ртом посреди кабинета. Он чувствовал себя дураком.
— Проходите, садитесь на кушетку! Вам когда-нибудь накладывали гипс? — доктор смотрел на него, ожидая ответа.
— Извините, но здесь сейчас была... женщина.
— Лариса Николаевна? Чуть-чуть не застали её, она ушла домой. Смена закончилась.
На лице Вадима Петровича видимо было такое отчаяние, что доктор рассмеялся:
— Да не переживайте вы так! Я сделаю гипсовую повязку по высшему разряду, ничуть не хуже, чем Лариса Николаевна, хотя она, конечно, первоклассный специалист!
Вадим Петрович отложил букет на кушетку и обречённо сел рядом.
— Цветы для неё? — спросил доктор, разглядывая фото перелома.
— Какая теперь разница. Можете оставить себе! — ворчливо ответил Вадим Петрович.
— Ну зачем же себе! Завтра Лариса Николаевна придёт на работу, а тут ваш букет. Ей приятно будет!
Запахло спиртом и в Вадиме Петровиче проснулся алкоголик. Пить ему было нельзя, да и не хотелось в последнее время, но тут взалкалось так, что хоть вой.
Домой он шёл осторожно, медленно передвигая ноги, боясь поскользнуться.
— Эй, старик! — возле него притормозила машина, — не подскажешь, как проехать на улицу Октября?
— Нет! — огрызнулся Вадим Петрович. "Старик" придавил плечи тяжёлым грузом и он почувствовал себя соответственно.
Вернувшись домой, он не раздеваясь лёг в постель, и подумал, что больше не встанет. Он ничего не хотел. Жизнь — она для молодых, а он одинокий, никому не нужный... старик. Закрыл глаза и заснул без снов.
Открыл он глаза оттого, что кто-то настойчиво звонил в дверь. Из-за плотно задвинутых штор было непонятно, который час. Чертыхаясь, он встал и пошёл открывать.
Он распахнул дверь и увидев кто пришёл, запаниковал и захлопнул её перед носом гостьи. Он не мог показаться перед ней в таком виде! Снова распахнув перед ней дверь, крикнул: "Заходите, я сейчас" и скрылся в ванной.
Лариса Николаевна зашла, и закрыв за собой дверь, сняла пальто.
— Я по поводу перелома! — крикнула она на всякий случай, но оглядев его жилище, поняла, что женщиной там и не пахнет: как она и предполагала, это берлога старого холостяка. Улыбнувшись своему отражению, она поправила причёску и прошла на кухню.
Умываться и причёсываться одной рукой было неудобно, но Вадим Петрович справился, и через несколько минут ставил чайник и слушал комплимент Ларисы Николаевны о том, какой он хозяйственный мужчина. Старый брюзга было поднял голову, но Вадим Петрович стукнул ему загипсованной рукой по голове, отправив в нокаут. Он чувствовал себя молодым и бодрым: у него в гостях сидела самая прекрасная женщина, и смотрела на него так, словно он был самым интересным мужчиной в мире.
— Сколько вам сахара, Лариса Николаевна? — спросил Вадим Петрович.
— Бог с вами, Вадим Петрович, я сахар не употребляю совсем, — сказала Лариса Николаевна и засмеялась.
#рассказ #90-е #мужчина и женщина
