Можно ли было Пушкина назвать завидным женихом? Вряд ли. И это как по нынешним меркам, так и по понятиям той поры. Трудно даже представить неустроенность бытия холостого Пушкина. О семейном уюте и говорить не приходится. Пребывал то в гостиницах и трактирах без малейших удобств, то у приятелей. В Москве, если, к примеру, обратиться к 1827 году, поре, когда он женихался, поэт обретался у С.А. Соболевского.
Да, Сергей Александрович был человеком начитанным и образованным, отличался любовью к книгам и имел богатую домашнюю библиотеку. Но это не мешало внебрачному сыну богатого помещика слыть гулякой. Пушкина и весельчака Соболевского сближала общая привычка к кутежам, картам и цыганам. В доме Соболевского днями и ночами толпились гости, пили, пели, болтали, играли в карты. В письме П.П. Каверину (февраль 1827 года) Пушкин сравнил эту квартиру с полицейской съезжей:
«Наша съезжая в исправности, частный пристав Соболевский бранится и дерётся по-прежнему, шпионы, драгуны, бляди и пьяницы толкутся у нас с утра до вечера».
Младший из братьев Полевых, Ксенофонт, в своих «Записках» поведал впечатления о встречах с Пушкиным в Москве. Первая произошла осенью 1826 года, когда Пушкин с Соболевским был гостях у Н.А. Полевого:
«Перед конторкою, на которой обыкновенно писал Н. А-вич, стоял человек, немного превышавший эту конторку, худощавый, с резкими морщинами на лице, с широкими бакенбардами, покрывающими всю нижнюю часть его щёк и подбородка, с тучею кудрявых волос. Ничего юношеского не было в этом лице, выражавшем угрюмость, когда оно не улыбалось. Он был невесел этот вечер, молчал, когда речь касалась современных событий, почти презрительно отзывался о новом направлении литературы, о новых теориях и, между прочим, сказал: «Немцы видят в Шекспире чорт знает что, тогда как он просто, без всяких умствований, говорил, что было у него на душе, не стесняясь никакой теорией». Тут он выразительно напомнил о неблагопристойностях, встречаемых у Шекспира, и прибавил, что это был гениальный мужичок! Пушкин несколько развеселился бутылкой шампанского (тогда необходимая принадлежность литературных бесед!) и даже диктовал Соболевскому комические стихи в подражание Виргилию. Тут я видел, как богат был Пушкин средствами к составлению стихов: он за несколько строк уже готовил мысль или созвучие и находил прямое выражение, не заменимое другим. И это шутя, между разговором!»
«Прошло ещё несколько дней, когда однажды утром я заехал к нему. Он временно жил в гостинице, бывшей на Тверской в доме князя Гагарина. <…>. Там занимал он довольно грязный нумер в две комнаты, и я застал его, как обыкновенно заставал его потом утром в Москве и Петербурге, в татарском серебристом халате, с голою грудью, не окружённого ни малейшим комфортом».
И в тех же «Записках» критик рассказывает о встречах с Пушкиным несколько позже в Петербурге:
«Он жил в гостинице Демута, где занимал бедный нумер, состоявший из двух комнаток, и вёл жизнь странную. Оставаясь дома всё утро, начинавшееся у него поздно, он, когда был один, читал, лежа в своей постели, а когда к нему приходил гость, он вставал, усаживался за столик с туалетными принадлежностями и, разговаривая, обыкновенно чистил, обтачивал свои ногти, такие длинные, что их можно назвать когтями. Иногда я заставал его за другим столиком — карточным — обыкновенно с каким-нибудь неведомым мне господином, и тогда разговаривать было нельзя».
Тогда-то «он (Пушкин — А. Р.), как сам говорил, — вспоминал князь П. Вяземский, — начал помышлять о женитьбе, желая покончить жизнь молодого человека и выйти из того положения, при котором какой-нибудь юноша мог потрепать его по плечу на бале и звать в неприличное общество… Холостая жизнь и несоответствующее летам положение в свете надоели Пушкину».
На фоне этой неустроенной жизни после того, как Собаньская ему окончательно отказала, брак с Натальей Гончаровой стал для Пушкина чуть не выходом из создавшегося положения, неким компромиссом.
Уважаемые читатели, если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал. Буду признателен за комментарии.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1 — 46) повествования «Как наше сердце своенравно!»
Эссе 44. Под венец Пушкин шёл неохотно, почти что по обязанности
Эссе 37. Пушкин появлялся в доме Ушаковых чуть ли не всякий день, в иные дни по два-три раза