.....Того, что и развернуло мир и поставило в нужную точку!
19.47 / 26 декабря
«Да, я привезла то, что ты просила. Правда, поискать пришлось! Разворошила твои «конюшни» - не скрипи, убралась, даже лучше стало. Пристойней! Заодно, массу хлама смела с полок. По мешкам рассовала – вернёшься, разберёшь сама. Нашла вещицу любопытную. Глянь!..» - Катерина протянула свёрток.
В крафтовой бумаге аккуратно завёрнуты украшения мамины. Там же небольшая плоская картонная тара. Их объединили – с перстеньком старинным, цепочкой золотой, кулоном с бирюзой, брошью с агатами – позже. В ярости молчаливой и навсегда! Она бережно раскладывает мятую бумагу. Отделяет, движением ладони, то что мамино. И берёт в руки, замерев почти - от боли и счастья - «тару»..
В коробочке, что подарил ей Раевский, на Рождество. О которой она давно позабыла, в перипетиях судьбы. В «обнимку» со сложенным листом бумаги, лежал солдатский Георгиевский крест.
___________
Дорогая Ника! Позволь мне так тебя называть, хотя мы слишком мало знакомы. Слишком мало – но мне кажется, что я знал тебя всю жизнь. Банальность! Но. Я так чувствую..
Знал и сравнивал со всеми, кто был прежде. И они проигрывали. И я не любил их – просто не мог.
Завтра я вручу тебе, смущаясь и страшась, подарки. Это колечко я увидал, случайно заскочив в «ювелирный». Совсем за иным! Но взгляд зацепил его, и я не удержался. Надеюсь, оно подойдёт по размеру. Надеюсь и понравится! Прости, если не угадал.
Второй подарок, он – важнее. Так получилось, влился я в одну историю – давнюю, трагичную. Я азартен, наверное, ты уже догадалась! Это – стезя моя. И грех, верю – простительный. Так как, ничего плохого я и не делал. А любопытство – не порок. Крест Георгиевский – результат долгого труда и размышлений. Моих и людей, которые мне помогали! Когда-нибудь я расскажу тебе удивительную историю – о верности, чести и любви.
Пока я этим занимался, меня не покидало чувство сопричастности. И острой далёкой муки. А когда увидел тебя, впервые, у Комарова. Что-то вдруг связалось. И потащило.
Я не знаю, что будет дальше и будет ли. Но я благодарен судьбе – она дала мне шанс. То, чего так не доставало мне, без чего жизнь моя была скучна и нелепа. Внезапно волею проведения пришло в руки.
И я постараюсь этот шанс не упустить.
Твой Алекс.
___________
https://proza.ru/2022/03/27/1299
"Из жизни в жизнь. Исток."
«Прошлой ночью я мечтал опять.
О земле, оставленной когда-то…»
No. 1
Убывающий день. С октября, особенно заметно - как стремительно. Унылыми сумерками гас за окном.
В большой, с полукруглым эркером, комнате стало совсем темно и прохладно. И жил
ичка, тяжело поднявшись с дивана, подошла к печи. Осторожно приоткрыла литую чугунную дверцу. И забросила пару поленьев. Чахлые прогоревшие уголья, хрустнули и вспыхнули последними остатними язычками пламени. Чуть синеватыми, заполошными, вовсе не жаркими.
Женщина прислонилась плечами, грудью и озябшими ладонями к едва тёплым изразцам. И замерла в недвижимости. Немного отогрелась, запахнула - ажурную, с кистями - шаль, поглуше. Хотела было крикнуть - "Клер, голубка, затвори-ка чаю горячего!" Да, вспомнила - третьего дня ещё отпустила прислугу. Платить нечем.
Достала из резного - красного дерева - буфета графинчик с ликёром. Налила в рюмочку, смаковала. Не заметила, как повторила - раз, другой...
Изрядно осушив графин, вяло подумала: "Ну, вот... Опять напьюсь. Плохая буду..."
За мутными оконными стёклами окончательно стемнело. В доме, и на улице пребывала такая тишина. Что она внезапно решила - "нет никого... кончились..." И это согрело её. Больше растеплившейся печки и выпитого ликёра. Если все "кончились". То, и осуждать её больше некому. И она может жить, как хочет. И не. Жить.
Села к столу, открыла дневник. Писать ничего не хотелось, да и не о чем. Дни её давно превратились в однообразную вереницу действий, чувств, слов. Таких серых и безысходных. Что описывать оное - Бога гневить.
Попыталась вспомнить - что же было хорошего? Неделю, месяц, полгода. Назад.
И ничего.
Зато, мучительного и грязного. С избытком...
Подошла к окну, упёрлась лбом в ледяное стекло. Тонкими пальцами сжала деревянные, рассохшиеся переплёты. Забубнила пьяненько: "Почему? Почему здесь всё не так? Отчего никак не получается жить? Отчего всё хорошее. Осталось там?"
Дёрнулась было, снова налить горячительного. Передумала, резко развернулась, почти упала на стул. Обхватила руками виски и запричитала, яки баба рязанская: "Как мне без этого? Как мне выжить? Да, и зачем?"
Встрепенулась: "А, если бы Серёжа. Не оставил меня... Получилось бы нам здесь жить?"
Покачала красивой головкой - "нет..."
И опять плаксиво: "Нас здесь так много. И мы все - одни... У нас не получается быть друг с другом... Там. Получалось... Там. Было счастье. Всё было... А, сюда приехали - и все порознь...
И мы здесь - умираем... Быстро, медленно... По-разному. Но, все - по одиночке... Что здесь - не так? Что с нами. Не так?"
Надо было бы поесть. Или, хотя бы выпить чай. Но, идти на кухню, расположенную на первом общем этаже, не было никаких сил. И желаний - никто никуда не пропал. Она отчётливо слышала разговор квартирной хозяйки с дочерью. Старая и молодая француженки оживлённо обсуждали последние городские новости. Напоминать им о своём существовании - надо ли?
Женщина закашлялась, прижала к губам платок. Осмотрела придирчиво - бел. Легла на кровать, у дальней стены помещения. Подтянула к подбородку тонкое выношенное одеяло.
"Сейчас подремлю и встану. Спущусь к ужину... Правда, я задолжала за последний месяц... Однако, мадам любезна. И согласится подождать. Серж пришлёт с денщиком денег. Он ушёл, но не бросил меня. Совсем..." - крутилось в тяжёлой голове.
И - совсем уж, сонное: "Хотя бы, чахотка... Быстрее прибрала. Меня... "Испанка" полмира выкосила. Умерли молодые, здоровые...
А, я. Всё никак. Никак. Никак..."