Алеша Шакурнов — милый, добродушный увалень с седьмого этажа. Мы не то чтобы дружим… в некотором смысле мы должны дружить — в классе из нашего дома мы с ним одни. Наш дом кооперативный, публика интеллигентная, в чем-то даже сравнительно «зажиточная». Проживает даже второй пилот международных рейсов со смешной фамилией Вещеватых. И в семье — один ребенок, максимум двое... Вот в соседнем, пятом, где нравы попроще, — вот там да! Там каждый, если не справляется собственными силами — всегда готов пригрозить явлением народу старшего брата. Вон, у Василия Нешишкина из «Б» — их аж трое! И все уже с утра — на посту у вино-водочного отдела на Шоссе. Включая отца, разумеется. И хотя мать и сомневается, кому именно из братьев Нешишкиных он конкретно отец, но все равно — династия! Трудовая! А мы — одни… но — из одного дома, даже из одного подъезда. И мы часто вместе идем домой после школы. Ведь друг — это именно тот, с кем ты идешь до конца…
Еще я иногда помогаю Алеше делать уроки. Хотя я многим помогаю. Соображает Алеша, сказать по совести, туговато, и помогать ему непросто, но я все равно люблю к нему спускаться. У него на шкафу стоит пластмассовый «Броненосец “Потемкин”», он сам его склеил. Клеить такие модели я обожаю, особенно первый, самый сладостный этап, когда откупориваешь баночку с клеем (ну еще бы: он на ацетоне! — Прим. ред.), но так ровно и чисто у меня не получается никогда. Поэтому пока разминаюсь на эсминцах и тральщиках, а тут — целый броненосец, почти как настоящий! 305 миллиметров главного калибра, носовой и кормовой, и обе огромные башни крутятся, а у меня — вечно прилипают, и совсем не тот эффект. Ведь может же человек! И я завороженно кручу их снова и снова.
Для футбола Шакурнов не годится — слишком неповоротливый. «Жиртрест». Да он и не любит его. И ни за кого не болеет. Но вот в хоккей — вполне возможно.
В хоккей во дворе мы играем гораздо реже, чем в футбол. Его сложней организовать. Нужна как минимум ровная поверхность, чтобы не застревала шайба, или хотя бы теннисный мячик — приходится гонять на дорожке перед самым домом. Но по дороге ходят люди, и они возмущаются, и приходится ждать, пока люди пройдут. И клюшки есть не у всех: «крюки» отечественного производства, даже предусмотрительно обмотанные изолентой, иной раз разлетаются с одного меткого попадания «щелчком» кого-то из «больших», ни фига у нас не умеют делать клюшки… а настоящая, с «загибом», стоит, в общем, довольно дорого… и темнеет рано.
А наибольшая опасность — это соседи с Алешиного же этажа. Пожилая пара. У них во дворе, аккурат напротив нашего подъезда, базируется несметное богатство — МАШИНА. («Сын им купил, — шушукаются взрослые. — И квартиру, и машину. Он у них чуть ли не замминистра… или ворует где… а скорей всего, и то и другое вместе…») И стоит иной раз только начаться периоду, как они уже спускаются и дают истошную финальную сирену, вопя: «Уходите! Идите вон — к четвертому подъезду! А еще лучше — куда-нибудь к другому дому!» Ну конечно, да — «к другому»… Здорово придумано. Так нас там и ждут, с распростертыми прям объятиями!
Нет, я их прекрасно понимаю. Я и сейчас, в общем, был бы против, чтобы рядом с моим авто агрессивно махали бы дрекольем… а скол? А покраска? А зеркало снесут или стекло, не дай бог?!! И это сейчас, а уж в те незапамятные времена, когда машина если и покупалась, то уж точно одна и навсегда…
А главное — как все время узнают-то? Ведь у них даже окна все на другую сторону выходят — на лестничной клетке, что ли, дежурят по очереди? Мать потом говорит: «Ты же за Алешей всегда заходишь, и вы клюшками стучите у лифта, как настоящие… по бетонному полу, все и слышно через дверь, они и выходят…»
Но зато в хоккей вполне можно играть вдвоем. Если набраться смелости и утащить с подворья магазина «Мясо №7» пару деревянных ящиков для ворот — вполне, вполне! Да даже если и один — можно качественно потренировать «выходы один на один» и «выкатился из-за ворот». Алеша большой, закрывает чуть ли не весь ящик, забить ему, даже неподвижному, довольно трудно — и мастерство мое неуклонно растет от игры к игре. Хотя и не так быстро, как хотелось бы. Я злюсь на Алешу, в сотый раз показываю ему, как правильно согнуть ноги, прикрыть «домик» и изобразить левой рукой «ловушку». А Шакурнов улыбается и все равно стоит столбом и почти не «работает» клюшкой, но зато он искренне рад за меня. И назавтра он после школы выйдет из лифта на своем седьмом этаже, и я скажу ему: «Я за тобой зайду, выйдем в четыре часа!» А он ответит: «Только не в четыре, а в полпятого, меня раньше мать не выпускает, говорит, что уроки я так быстро сделать не могу…» И я зайду в полпятого, и мы, стараясь не грохотать клюшками как настоящие, спустимся вниз…
Алеша, Алеша…