30 марта – День памяти Виктора Викторовича Конецкого – классика поздней советской литературы, профессионального моряка и писателя.
Впрочем, множество раз перечитав воспоминания его друзей и коллег, узнал, что сам Виктор Викторович определением «писатель-маринист», столь удобным для литературоведов, себя не представлял. Со своего крыла читательского мостика назову его одарённым мастером литературного слова. Тем более, и кистью художника Конецкий владел искусно, как и пером сценариста художественного кино.
Собственно, в кинематографе его имя мне и открылось, когда с небольшим перерывами в начале 60-х на экраны страны вышли фильмы по его сценариям – комедии «Полосатый рейс», «Тридцать три», драмы «Если позовёт товарищ» и «Путь к причалу». Мне, тогда подростку, особенно запал на душу «Путь к причалу».
С тех ранних пор и по сегодняшний день этот фильм режиссёра Георгия Данелии смотрел десятки раз – так неотвратимо тянуло и по сию пору тянет меня к этой картине. Позднее, уже сам, работая в кинематографе, много раз пытался разгадать секрет удивительной притягательности этой картины.
У фильма не очень-то замысловатый сюжет, выстроен он на одной из историй в экипаже морского буксира-спасателя «Кола». Там очень правдивые житейские сцены, точно подмеченные профессиональные детали с краткими картинками моряцкого юмора, созвездие актёров: Борис Андреев, Олег Жаков, Валентин Никулин, Бруно Оя, Любовь Соколова, Георгий Вицин, Валерий Бабятинский – по памяти всех, пожалуй, и не назову. А ещё песня Андрея Петрова на стихи Григория Поженяна, которую долго потом распевала вся страна.
Викторович Конецкий не оценивал свой фильм по критериям шедевра, а «классик» нашего кино Андрей Тарковский в своё время вообще усмотрел «гениальность» картины «Путь к причалу» чуть ли не в единственном эпизоде, когда главный герой – боцман Росомаха проклинает море за свою отчаянно несложившуюся жизнь. Тут скажу - сам Конецкий всегда отличался строгой взыскательностью к своим работам. А с Тарковским не соглашусь - каждый зритель волен видеть и судить по-своему. Скажем, лично меня поражает, насколько всё в фильме аккуратно подмечено и вплотную к месту подогнано. Это, на мой взгляд, и от одарённости режиссёра, и в первую очередь - от досконального знания сценаристом предмета, о котором он повествует. Данное суждение моё из личного опыта – девять лет работал в кинематографе, когда частенько ходил в Арктике, по Севморпути.
Я ещё застал те благословенные времена, когда страну нашу называли «самой читающей в мире». В судовых библиотеках почти каждого экипажа непременно имелись книги Виктора Конецкого – самого почитаемого во флоте литератора. Более того, моряки, как правило, ещё и «запасались» на длительное плавание литературой, и тогда редко обходилось без книг Конецкого.
Жаль, конечно, с Виктором Викторовичем встретиться не довелось. Разве что однажды на Севморпути шли мы в соседних караванах. И всякий раз, будучи в Арктике, художественное слово Конецкого мне легко вспоминалось. И часто, как признак профессионализма, где его точность в каждом эпизоде, диалоге, в каждом образе и строке.
С детства Виктор Викторович мечтал стать художником. Но не сложилось – в его судьбу решительно вторглась Великая Отечественная. Мальчишкой он застал блокаду Ленинграда, пережил эвакуацию в Среднюю Азию (о тех временах Конецкий тоже пишет точно и трогательно), а в 1944-м, вернувшись в Ленинград, он почти случайно ступил на морскую стезю – его, мальчишку, живущего впроголодь, мать отдала в «подготию» (подготовительное училище), где юных курсантов всё же неплохо кормили и готовили для дальнейшего поступления в высшие военно-морские училища.
Штурман Конецкий служил на аварийно-спасательных кораблях Северного флота, не раз выходил в тревожное море, спасал погибавших – то есть, сполна познал, почём фунт морской соли. Потом неожиданный «дембель», когда грянуло печальное «хрущёвское сокращение» Вооружённых сил. К тому же периоду относятся и ранние опыты Конецкого в литературе. Первая книга молодого автора – сборник рассказов «Сквозняк» (1957). В те же годы начинаются и его морские странствия практически по всему Свету: Европа, Атлантика, Индийский и Тихий океаны, даже Антарктида, но чаще – работа на Севморпути. И здесь последовательный профессиональный подъём Конецкого по корабельным ступеням: штурман – старпом – дублёр капитана - капитан дальнего плавания. Тогда же от книги к книге крепла его литературная поступь. Сегодня невозможно представить нашу литературу без его основательных трудов: «Солёный лёд», «Морские сны», «Через мифы и рифы». «Путевые портреты с морским пейзажем», «Никто пути пройденного у нас не отберёт», роман «За доброй надеждой» и ещё многие работы, которые не просто крупные сборники талантливо представленных историй, а плод его впечатлений, воспоминаний, размышлений и, как итог - особой морской философии.
Моя любимая повесть Конецкого - «Завтрашние заботы». Отчасти ещё потому, что в ней точно описан Архангельск 50-х, каким часто этот город вспоминается и мне, подростку: почти сплошь деревянный, по-своему патриархальный, но живой русский трудяга-город на морском пороге Арктики. И по сей день местными авторами Архангельск 50-х достойно так и не воспет, а вот Конецкому это удалось, а ещё в большей степени его другу – Юрию Казакову.
Ещё «Завтрашних заботах» Конецкий пишет о тогдашнем Севморпути – он впервые попал туда с «наяновскими перегонами» речных и малых морских судов через злокозненные льды. Повесть откровенно захватывает, особенно сейчас, когда по Севморпути, как трамваи (будто по расписанию), ходят атомные ледоколы.
Кажется, Лев Анненский «окрестил» Виктора Конецкого «писателем глобальной тревоги». Это особая ипостась. Из самых глубин патриотической души рвалась его публицистика. Конецкого признавали и свои, и зарубежные читатели (тиражи издавались за границей), его труд отмечали государственными наградами – кажется, четырьмя орденами, он не был диссидентом, но власть его откровенно побаивалась, когда он вдруг слышал неправду.
В литературных кругах за Конецким водилась репутация человека с непростым характером и страстного правдолюба. Его не страшили ни высокие чины, ни почётные президиумы, глядя в глаза, он резал правду любому. Помню, как в очерке «Россия океанская» Конецкий спорил с почивавшим на «перестроечных» лаврах Александром Солженицыным, который видел Россию только равнинной, озёрной страной. Как он дал жёсткую отповедь своему другу Виктору Астафьеву, заявившему – Ленинград следовало сдать немцам, мол, жертв блокады было бы меньше. Он смел писать и Горбачёву, и Ельцину, будучи убеждённым, что власть в России должна быть с «человеческим лицом». А в августе 2000-го, в дни скорбных событий вокруг АПЛ «Курск», в мутной волне версий Конецкий самым первым заявил оцепеневшей от горя стране: «Я связан с морем с 16 лет. Море, Океан требует правды. Если в море я буду врать, то погибну сам и погублю людей, свою команду. Стихия не прощает лжи. Только – правду».
Помню, у книгочеев даже крупные тиражи книг Конецкого расходились в считанные дни и тому свидетель - в библиотеках, чтобы прочесть их, люди записывались в очередь. Так что вовсе не случайно одного из ярких персонажей Конецкого – боцмана Росомаху знающий море народ воплотил в бронзе на высоком постаменте – шагает сегодня по Мурманску бывалый моряк спасателя «Кола» из фильма «Путь к причалу».
Не раз склонял голову у последнего пристанища Виктора Викторовича на Смоленском кладбище Петербурга. На памятнике слова из его одноименной повести: «Никто пути пройденного у нас не отберёт». В них и мудрость, и звучат они как итог, и как наставление, нам живущим.
Подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить интересные истории, а так же оставляйте свои впечатления в комментариях.