Гуревич Э.А. 1989 год
С сорок пятом, в начале апреля,
Возвращался из школы домой
И увидел чужие шинели,
И услышал я говор чужой.
Во дворе были пленные немцы.
Собрались, чтобы крышу чинить,
Усмиренные те иноземцы.
Стал один меня пальцем манить.
Молодой, рыжеватый, в веснушках,
Хрипловатым гортанным баском,
Улыбаясь не простодушно,
Повторял: "Кнабэ, ком, кнабэ, ком".
И пошел на меня, как в атаку,
Взгляд его проколол, как кинжал.
От обиды я чуть-чуть не плакав,
Замер я, а потом побежал.
Я примчался к соседке-старушке
И, волнуясь, о том рассказал:
--Ну-ка, выпей водицы из кружки.
Что ж ты пятки свои показал?
Вот чудак-то! Чего испугался?
Им, проклятым, сломали рога...
Я трусливым таким не остался,
Но не верю улыбке врага.