Смотрела по "Культуре" фильм 1969 года "Варькина земля". В отличии от других кинолент он не кажется мне таким светло-ностальгическим. Хоть и поля у них и леса и обычаи народные, а вот я смотрю его и что-то скручивается глубоко внутри, вспоминается самое жуткое. Не радостное, скорее наоборот, где-то там, за камерой оператора, снимающего народное гуляние, прячется то страшное, что выглядывало из-за шкафа в квартире у бабушки и пугало меня ночью. Именно эта жуть инфернальная страшила и оставаться с ночевкой поэтому не любила я у бабы Маши, а она обижалась. Этот непонятный ужас, возникающий ниоткуда. Все эти обычаи, вроде покойника на столе, оставленного дома, страшных, посланных нечистой силой лже-нищих у церкви во времена моего детства, старуха с трясущейся головой и жутким горбом, вставшая рядом, когда меня привели крестить и напугавшая до дрожи. Крестины, кстати, не состоялись, что-то там не срослось, и мы поехали в Вешняки. Страх, вдруг возникающий на Соколе за забором , где кладбище, и этот мрачный парк, где мне, маленькой, было страшно ходить . Только потом, когда выросла, я узнала, что там было кладбище времен Первой мировой. Вот весь этот душный смрад вдруг вырывается посреди этой зеленой солнечной поляны, которую показывают в фильме. Шумные бабы на сенокосе вызывают только желание убежать подальше. Какой странный контраст с остальными фильмами, этих же времен. В фильме нет всего этого кладбищенского уклада, но он дышит в спины героям, когда убивают Варькиного жениха передовика, обреченность и коса за спиной у всех, кто остался ликвидировать эпидемию на ферме, эта девушка с низким гемоглобином и изъеденными известкой руками. Мятые платья, пиджаки и уродливые платки на головах, вызывают отторжение, а не умиление. Режиссер уводит камеру от тех обычаев, вроде блина на лице покойника, который потом едят, но все люди, что это делают - вот они. Они - воплощение моих детских кошмаров, эта сельская жуть, нормальная для всех, кроме меня. Моя бабушка, так любящая ездить на кладбище и собирающая фото почивших родственников с подробными рассказами, как кто и отчего умер. Ее рассказы, про знакомую, которая могла по лицу определить, что человек скоро покинет этот мир, или как они на "Октябрине" боялись ходить мимо штаба СМЕРШевцев. Вот это все вдруг разом восстало из праха и обступает меня при просмотре фильма "Варькина земля". Изыди, чур меня чур! Сгинь, сельская жуть! Не хочу ни видеть тебя, ни вспоминать, окаянную, прошедшую краем и дохнувшую мне в лицо своим беззубым ртом, не способным укусить, но пугающим до заикания.
