- То, что хочешь забыть – из головы не выгонишь. А что надо бы помнить – само забывается. Вот почему так, Настенька?
Отец Георгий живет в Сивцевом Вражке. Неподалеку от храма, в котором служит. Его старомодная однушка совсем не похожа на жилище священнослужителя. Скорее на берлогу филолога. Книги, книги, книги. Два раскидистых фикуса, гигантских размеров алоэ, фиалки. Диван с деревянными подлокотниками - продавленный. Однажды я на него плюхнулась и получила сварливой пружиной прямо в копчик.
- Да где же эти проклятущие очки, - оглядывается по сторонам батюшка. – Никогда не могу запомнить, куда их положил.
Начинаю хохотать, так как очки, классика жанра, находятся на лбу у отца Георгия. Показываю жестом. Отец Георгий нащупывает оправу и начинает смеяться вместе со мной.
- Странно наша голова устроена, да, - усмехается он, разливая по глиняным кружкам (подарок друга –монаха из Соловецкого монастыря) крепко-заваренный чай. - К сердцу никаких вопросов. Сердце всегда правильный ответ знает. Но голова столько шуму создаёт, что сердце услышать трудно.
- Знаешь, Настенька, я в школьные годы хотел стать парикмахером. Мечтал. Мужским мастером. Завёл блокнотик, прически разные придумывал и зарисовывал на будущее, так сказать.
У меня отец доктор исторических наук, мама – преподаватель фортепиано. А сын – парикмахер. Представляешь их реакцию, когда они узнали о моем намерении идти в ПТУ после школы?
Ругались, отговаривали, уговаривали. Даже подкупить пытались: мотоцикл обещали подарить, если в институт поступлю. А я уперся. Тверд в своем намерении был. И вот выпускные в школе. Я уже предвкушал, как аттестат понесу в ПТУ.
Родители выдохлись. Перестали скандалить.Но однажды вечером, отец позвал меня на прогулку. Говорили на отвлеченные темы, а потом он вдруг остановился и выпалил:
- Мы с мамой смирились с твоим выбором, сынок. Я тебя не отговариваю. В конце концов, это твоя жизнь. Но только одна вещь мне не дает покоя. Вот скажи, ты гордишься мной и мамой? К примеру, приходишь куда-то, а друзья-товарищи спрашивают, кто твой отец? Ты говоришь, мой отец – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник крупнейшего советского музея. И все сразу на тебя немного по-другому смотрят, правда же? Более уважительно, ведь так? А теперь представь, что твоего сына спросят: кем работает твой папа? Парикмахером, ответит он. И все. Понимаешь ли ты, что такое сын парикмахера? Подумай об этом. Подумай об ответственности перед своим будущим сыном. Нельзя быть эгоистом и делать то, что хочешь. Мы прежде всего должны жить ради ради других, ради наших детей, ради их светлого будущего.
И знаешь, Настенька, так меня его слова поразили. Сейчас-то я понимаю, что это была очень мастерская манипуляция со стороны отца. Но тогда моя голова ухватилась за подброшенную ей мысль и такой шум подняла! Как трансформаторная будка гудела день и ночь, заглушая голос сердца.
Так что, после школы я поступил в МГУ. На факультет журналистики. Потом двадцать лет проработал редактором в толстом литературном журнале. Был женат. Но жена от меня ушла. Что неудивительно, если учесть, что сам я все эти годы будто не жил, а спал и видел нудный, бесцветный сон про себя. Вот честно, даже вспомнить нечего.
А потом ... Долго рассказывать. В начале девяностых привёл Господь в Подмосковный Монастырь. Там и проснулся...
Отец Георгий задумчиво отхлёбывает из чашки. Говорит смущенно и мечтательно:
- В монастыре когда жил, приноровился братьев стричь и брить. Духовный отец благословил. У нас вся братия с такими аккуратными бородами ходила. Ух, хоть в журнал фотографируй! Сам митрополит Архангельский приезжал, говорил, не грех это: кто о душе хорошо заботится, может и внешней красоте минутку уделить. Я и ему бороду брил, да шевелюру подравнивал. А мифического сына, ради которого, я тогда от дела по душе отказался, у меня так и нет. Не планировал Господь мне его посылать, вероятно. Выходит, сердце свое, путь свой, я предал ради чужой глупой идеи? Зачем столько лет думал о том, чего и не случилось?
Верно в Евангелии писано: не тревожьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам позаботится о себе. Довольно каждому дню своего беспокойства.
Сердце никогда за завтрашний или прошедший день не переживает, оно сейчас бьется.
А прошлые печали, да будущие страхи и тревоги - голова придумывает.
Так уж мы устроены.