Предыстория: Максим ищет в посёлке Дно пропавшего мужа своей сестры. Ему удаётся узнать, что тот часто принимал участие в Игре - странном способе местного населения зарабатывать на жаждущих рискованных развлечений москвичах. Макс решает принять участие в Игре самостоятельно.
Мерцающий нимб тёплого апельсинового света над горящей свечой выхватывал из сумрака дощатую поверхность стола, да угол давно побеленной, осыпавшейся стены со сбегавшей сверху вниз, напоминая разряд молнии, разветвлённой трещины. Максим смотрел сквозь пламя и вслушивался в сильный ветер, запутавшийся в кронах сосен снаружи, стучавший в окна, свистевший на чердаке. Телефон лежал перед ним, но связь здесь не ловила, что не мешало постоянно проверять время, которое тянулось утомительно медленно – всякий раз он ожидал увидеть начало нового часа, однако с удивлением и досадой отмечал, что с предыдущей проверки прошло лишь две-три минуты.
В 23:01 его вызвали из гостиничного номера. На выходе ждал грязный УАЗик, возле которого курил низенький, плотный, немолодой мужчина в сером ватнике, какие изображались обыкновенно на советских заключённых, и в охотничьей шапке с повязанными на макушке ушами. Была метель: Максим поглядел в тёмное небо, и голова его закружилась от густо и стремительно гонимого к земле властными порывами снега. Провожатый не говорил ни слова и казался немым, а возможно, и глухим: он кивком указал Максу на заднюю дверь, сам сел на водительское место. Они довольно долго объезжали лес полями, и Максим снова увидел на горизонте яркое золотое свечение, озарявшее снежную завесу словно с изнанки, которое уже встречал, когда ходил в гости к Вере, ведьме. Сейчас они подъехали к лесу с незнакомой ему стороны. Как будто откинули занавес из тесной грядой выставленных сосновых стволов и, ступив за него, сразу оказались в другой реальности: тёмной, скрипучей, кое-где белевшей от проникнувшего даже под плотные хвойные своды снега.
Они довольно быстро подошли к уже виденной им во время разведывательной вылазки в чащобу хижине. Старик, сильно хромавший на правую ногу и пригибавшийся от этого к земле, завёл его внутрь, зажёг стоявшую на столе свечу и, ни слова ни говоря, пошёл прочь. Озираясь беспомощно в небольшой, заставленной древними шкафами и этажерками плохо освещённой комнате, Максим крикнул ему напоследок: «И что мне делать здесь?», – но провожатый ничего не ответил. Лишь у самой двери, уже отворив её и сражаясь с прорвавшимся внутрь порывом ветра, он обернулся и тихим хриплым голосом ответил: «Что хошь!». Подумал ещё немного и добавил: «Хошь – на улицу иди… Хошь – тут оставайся… Что хошь!», – после чего безвозвратно исчез.
Максим оставался на месте и ждал. Ему было любопытно, как начнётся Игра, но абсолютное неведение сильно будоражило, нервировало его. Он беспокоился, вдруг, не выйди он в лес, Игра так и не состоится, и тут же успокаивал себя, что, наверное, все варианты предусмотрены, и участники придут за ним сюда – тем страшнее становилось сидеть на месте, в замкнутом пространстве, ожидая незнакомой угрозы. Гулкий, равномерный скрежет раздался наверху – похоже, кто-то осторожно ходил по крыше. Макс встал, и звук замер, вновь уступив место тоскливому шуму ветра. «Может, это ветер гонял что-то на чердаке?», – подумал. Сердце стучало. Максим попытался себя успокоить: «Им же нельзя убивать и калечить. Это постановка. Чего ты испугался?», – но разбуженное волнение унять было уже невозможно.
Он зажал в ладони тёплую, приятно размякшую свечу и приблизил её к чёрному прямоугольнику окна. Долго беспомощно вглядывался в беспросветную мглу – глаза начали постепенно привыкать, и тогда он в ужасе отпрянул. Снаружи внимательно смотрели на него два белка глаз, выделявшихся на едва проступавших во тьме очертаниях человеческой головы. Свеча упала и погасла. Тёплый свет её ещё сохранялся в сознании, мерцая перед глазами. Плохо контролируя движения рук, Макс нащупал на столе телефон, схватил его и хотел включить фонарик, но не смог разблокировать. Наощупь приблизившись к двери, дважды ударившись сначала левым бедром, а потом правым об углы каких-то предметов, он надавил на дверь, испугался, что кто-то подпирает её снаружи – но оказалось, снова встречный ветер, – и высвободился из дома. Крыльцо нервно вскрикнуло под ним и, на негнущихся ногах, Максим быстро пошёл прочь, чувствуя на себе взгляд этих белков, не в силах обернуться, не слыша шагов погони, но всё равно чувствуя себя унизительно уязвимым.
Максим шёл, не зная цели, петляя между деревьями, ощущая, что кто-то идёт следом, хотя возможно, это был всё тот же шелест ветра. Он снова нервно уговаривал себя, что всё – спектакль, что напугать его – и есть конечная цель, он здесь в безопасности, а успокоиться не мог. «Как глупо! Заплатить такие деньги, а теперь бежать от самого интересного! Надо вернуться и посмотреть, как это у них всё происходит», – но инстинкт продолжал гнать его прочь от незнакомого и пугающего. Слева внезапно вскрикнула птица… Или человек? Макс остановился, ища место, откуда мог донестись этот звук, и чувствуя, как начиная от стоп и стремясь куда-то к груди, телом его овладевает холод. Отчётливое прикосновение к его правому плечу. Он обернулся и увидел между двумя соснами удаляющуюся фигуру, закутанную в белый, полупрозрачный балахон. «Привидение?», – промелькнуло в его сознании, и, хотя холод не отпускал, стало смешно. «Какие примитивные приёмы! Смотреть в окно, изображать призраков. Да, это страшно, но ты же понимаешь, как создан этот страх!». Хотя животное нутро его продолжало машинально сопротивляться сознательным решениям, Макс заставил себя повернуться обратно. Включив фонарик в телефоне, он разрывал неуютный мрак, примерно припоминая направление, в котором стоит идти. Оказалось, бежал он вроде бы долго, но удалился на совсем небольшое расстояние, и небольшая вытоптанная полянка с гостевым домиком на ней вскоре вынырнула из-за деревьев. Окно изнутри вновь было подсвечено, а на крыльце, облокотившись на противоположные стороны дверного проёма в молчании стояли две фигуры. Заметив свет фонарика, они исподлобья синхронно воззрились на гостя. Непонятно было, мужчины это или женщины: как два близнеца, в одинаковой тёмной и свободной одежде, с поднятыми капюшонами и измазанными грязью до непроницаемой черноты лицами. Оба сдвинулись плечом к плечу, перегораживая вход в дом.
- Ну, что дальше? – крикнул Макс, но дрожавший его голос застрял в горле, вырвавшись лишь слабым, постыдным криком, еле слышным ему самому.
Фигуры, не сговариваясь, синхронно тронулись со ступеней, вновь просевших и скрипнувших надрывно, к нему на встречу. И опять, повинуясь чувству неконтролируемого ужаса, Макс сначала попятился, а после отвернулся и быстро побежал.
Мчался он долго, отмахиваясь от выступавших один из-за другого стволов. И вдруг вместо дерева натолкнулся на человека, застывшего так же неподвижно, как сосна. Молодой, в спортивном костюме и низко на глаза сдвинутой шапке, он стоял, широко и уверенно расставив ноги, с высоко поднятой головой, прямо напротив и целился в беглеца из охотничьего ружья. Макс оторопел и замер. Тяжело дыша, он переводил взгляд с широких гладко выбритых скул на дуло ствола, и казалось, парень тоже изучает его, но не глазами, а оружием, зажатым крепко в ладонях. Наконец, вновь собрав пульсирующие мысли воедино, памятуя о прежнем промахе, отчего слегка подготовив слова в своей голове, Максим произнёс:
- Ну, и что ты мне сделаешь? Я знаю, вам нельзя стрелять.
- Уверен, москаль? – с явной неприязнью, насмешливо переспросил парень.
- Уверен.
- Зря, – брезгливо сплюнув куда-то в сторону, продолжил тот. – Я эти их игры вообще в рот е…л. Если что, свалят всё на них, а мне просто в кайф вас, жирных ублюдков, пострелять!
И он приподнял ружьё повыше на замершего, лишившегося внезапно способности и двигаться, и мыслить, и говорить Максу. Он не думал, часть ли спектакля грубые слова незнакомца, или вполне искренний бунт одного из местных жителей; словно под гипнозом, смотрел он на бездонное отверстие, направленное в область его сердца.
Снова кто-то вскрикнул вдалеке. Парень обернулся на шум, а Макс, ощущавший в ушах резко пульсирующую боль, рукой выбил из рук его оружие.
- Ах ты ж б…дь, – сварливо пробурчал он и тяжело, как медведь, кинулся на Максима. Тот успел ощутить прелый запах жареных семечек, вовремя отступил в сторону, и нападавший плашмя повалился на землю. Макс снова развернулся и припустил, не разбирая направления. Несколько шагов спустя, он услышал позади выстрел, и, будто сам за собой наблюдал со стороны, хладнокровно отметил, что в него не попали. Ускоряясь, но не переходя на бег, он снова петлял между стволами, больше не включая фонарик, и часто оглядывался, но в темноте снова не мог разобрать, идёт ли за ним кто-то, кроме снега.
Ярость охватила его. Он вспомнил о Давиде: «Но ведь его как-то убили здесь! А вдруг тут ходит сумасшедший маньяк, путающий всем карты? Почему бы и нет?!». Сразу же вспомнил он и сестру – Ксюхина версия, будто именно она и подарила своему мужу первую путёвку в это странное место, казалось ему ошибкой, однако не желала отправляться на полку разгаданных и объяснённых вещей, постоянно с сомнением о себе напоминая. «Сидит там сейчас, кофе пьёт! Или спит, отдыхает после очередной фотосессии! Изображала счастливую мать, устала! Какого хрена я вообще тут делаю? Борюсь за её семейное счастье? Которого не было и в помине? Врали всем, врали друг другу, изменяли и считали, что это нормально? А теперь я умру тут, разгребая чужое, совершенно мне не нужное дерьмо?».
Никогда ещё в жизни выдержанный и миролюбивый Максим не бывал так зол. Тем более – на свою идеальную, обожаемую сестру. А теперь шёл стремительно сквозь ночной лес, бормотал себе гневные слова под нос и сжимал-разжимал кулаки. «Ну, суки, я вам покажу… А что покажу? Кому? Этим дуракам-игрокам? Этому уроду с ружьём? Сестре? Давиду, который вообще хрен знает где? Может, тут закопан – под одним из деревьев? Ну уж нет, я не умру! Я выберусь и начну жить. Среди настоящих, честных людей, а не этих фальшивых заготовок под человека!». И сразу представил жену: как она сидит сейчас, положив подбородок на скрещенные под ним ладони и, нахмурившись, вчитывается в документ на экране монитора. Нежность кольнула под сердцем чем-то неосознанно-неприятным: а она-то точно тот самый честный, настоящий человек, ради которого ему нужно выжить?
Кто-то на бегу врезался ему прямо в бок, словно пытался повалить на землю. Макс отскочил, и, чуть не упав, быстро выпрямился, успев схватить то, что оказалось под ногами. Это был ребристый камень, напоминавший наощупь – смотреть на него было некогда – обломок кирпича. Низенькая фигура в бесформенной тёмной одежде попятилась прочь, закрываясь вытянутой рукой с растопыренной ладонью, и упала на перегородивший ей путь ствол, прислонилась к нему спиной, сипло дыша и еле выдыхая что-то. Макс, занеся камень выше над головой, приблизился. Он схватил нападавшего за руку, ощутив сквозь плотный рукав тонкое запястье, и услышал сдавленный, истеричный шёпот: «Нет! Нет! Не надо! Пожалуйста! Не надо, только не это!». Отпустив руку, он сдёрнул капюшон с чужой головы и увидел бледное, заострённое девичье лицо.
- Ксюша! Это ты? – узнал он, наблюдая, как его знакомая обессиленно съезжает по стволу вниз, в сгущающийся у земли мрак. – Что ты собиралась сделать?
Но она не могла ответить, а только исступлённо что-то шептала у его ног.
#мистика #триллер #детектив #фантастика #рассказ