В две тысячи одиннадцатом году я поехал на орех, позвал с собой Артура. Я лазил, Артур собирал. Август мы провели в Усть-Коксинском районе, набили двести мешков. Оставили их у матери, поехали на Семиннский перевал.
Первого сентября поднялись на гору со стороны Беш-Озека, поставили палатку у дороги. Развели костер, окопав его и обложив камнями. Пока закипал чайник, я залез на первый кедр, сшиб с него полтора мешка. Пообедав, мы сели в уазик, поехали вглубь тайги. Глаза разбегались, вокруг росли свечки, пальмы, небоскребы и одноэтажные деревья в виде пушистых бутончиков. Я облюбовал один из них, тряс ветки ногой, рукой, дойдя до самой макушки, спустился змейкой вниз, стараясь сбить как можно больше. По сравнению с Усть-Коксой, здесь шишки было в два раза больше.
Мы собирали по тридцать-сорок мешков в день. А вечером, сидя у костра под звездным небом, мечтали о том, что вырастет цена на орех, мы сдадим собранное разом. Я хотел купить участок, а Артур мечтал об иномарке. Тогда не знали, что свою часть плана мы выполним, но подведет нас рынок. Из-за большого урожая упала цена и не выросла. В конце сезона приёмщики прогорели и вообще отказались покупать его.
Через неделю к нам присоединился брат с женой. Мы переехали на другую поляну под скалой. Две недели орешничали, пока шишка не закончилась. Решили разведать другую сторону горы за пятнадцать километров. Собрались и тронулись в путь. Брат на тракторе сусанил, а мы на фермере плелись за ним. Вначале спустились к речке, перебродив ее, поехали по незнакомой дороге, куда мало кто отваживался соваться. По обе стороны от нее росли кусты вместе с кедрами. В таком дремучем и непроходимом лесу никто не орешничал.
Через полтора часа мы прибыли на место под названием Бак. Я с Артуром обрадовался, поскольку на деревьях виднелись шишки. Но брат упорно полз в гору. Он сбился с пути и прокладывал дорогу по кустарникам, вел нас, петляя то вправо, то влево, иногда брат выглядывал из кабины и улыбался. Мы начали злиться. Нам надоело сусанить, мы сигналили ему. Он остановился, спросил: «что случилось?» – мы говорим: «хватит, давай вон там орешничать на тех кедрах». – Брат сказал: «на вершине там кедрач растет сплошь шишки много». – Мы поднялись к вечеру, пока расставляли палатку, стемнело.
Утром решили разведать местность, в ста метрах обнаружили стан киргизов, они сказали, что здесь народу полно там пониже расположился отряд китайцев, дальше за скалой орешничают два деда на шестьдесят шестом. Поняв, что здесь ловить нечего, мы решили ехать обратно на свою сторону горы.
Трактор брата покачиваясь на кочках и дымя соляркой, тронулся первым. Мы подождали и спустились следом. По пути остановились возле солончака и полазили по окрестным кедрам. Шишки здесь было больше чем на старом месте. Мы с Артуром решили: да ну его Сусанина, будем орешничать отдельно от них. Придумали план, что приедем, заберем свой провиант и посуду, загруженную на трактор и вернемся обратно.
Через пару часов мы приехали на ту поляну. Брат с женой ушли орешничать и даже не стали обедать. Мы поскидали с трактора свои вещи и удрали, очень обрадовались, что наконец-то избавились от соседей, что выбивают лучшие кедры, оставляя нам тухлый голяк. Прибыв на новое место, мы основали стан у ручья. Собрались варить чай. Только тогда заметили, что впопыхах забрали кроме своих вещей еще чайник и кастрюлю брата, оставив его с женой без горячего питания. Мы долго смеялись.
Позже брат проезжал мимо нас, но не стал заходить. Про тот случай он так и не упомянул, лишь тетя (мать брата) рассказала, что мы забрали его чайник и кастрюлю, поэтому им в тот же вечер пришлось возвращаться в деревню.
