Между человеком, который в СССР пришел за едой и человеком, который её выдавал — от дорогого ресторана до чебуречной и гастронома на углу, — всегда сохранялись неравноправные отношения просителя и получателя: «У меня — еда, я, так и быть, тебе дам, поделюсь, оторву от себя, работа у меня такая — всяким еду давать, а то фиг бы ты у меня получил».
Сейчас уж и не объяснить, но первым, что потрясло и потянуло советского человека в «Макдоналдс» — была революция в отношениях между тем, кто пришел за едой, и тем, кто её выдает. В «Макдоналдсе» взяли простых советских людей и натаскали их выдавать еду так, словно они никогда не знали дефицита: расставаться с едой легко, весело, с улыбочкой.
«Вам большую колу или маленькую, а льда сколько, а пирожок не желаете? Клубничный или яблочный?»
Появляется «Макдоналдс» — значит, страна открылась миру, собирается быть как все. Не планирует питаться святым духом из полевых кухонь, вином из одуванчиков, березовым соком, единственно верным учением, спать на гвоздях, жить в скитах, читать Зеленую книгу. Признает для своих граждан земные блага в их самом незатейливом воплощении.
«Макдоналдс» — одна из немногих вещей, которые действительно связывают мир. Хотят изгнать «Макдоналдс» те, кто хочет миру противостоять, исключить себя из него, кто хочет быть жителем только своего аула, а остальные — горите в аду. Как глобальные менеджеры они захотели жрать? Фиг вам.
А для России появление «Макдоналдса» изменило положение вещей, когда человек, пришедший поесть, был просителем. Потом присоединились остальные, потом «приходите, нам не жалко» стало общим местом. Но, конечно, многие хотели бы снова еду снисходительно давать, если у них сперва хорошо попросят.
Это из опыта (эссе), которое я написал в 2014 году на предварительное, угрожающие закрытие первого (и самого большого) московского Макдональдса. Но сейчас актуальней. Первая версия есть в книжке «Миф тесен» — «Что дал Макдональдс России».
Мак дал, Мак взял.